Разве имело какое-нибудь значение – правда открылась ему, или чей-то вымысел завладел его мозгом? Мог ли смертный мечтать о счастье соприкосновения с Божественным во всем его величии. Особой милостью провидения избранные могли краем глаза и на одно мгновение узрить Внеземное.

Теперь он переживал невероятную близость к силам, управляющим движением Вселенной, он – существо неправедное и слабое, человек и дерини.

Было отчего испугаться. Рациональное начало в Камбере озаботилось возможностью возвращения в реальный мир, но попятное движение уже началось. Камбер ощущал, как ослабевает влияние управлявших им сил.

Рядом возникло сознание Энскома, теплое и доброжелательное. Он спрашивал, и в вопросе сквозило любопытство. Камбер понял: именно Энском вел его в неземных сферах, питая высшей силой, но сам не проникал туда. Йорам тоже не изведал открытий отца, был не более чем проводником энергии к нему, только очень любимым.

Провожатые по очереди вышли из контакта, и Камбер вновь обрел тело. Вздохнув, открыл глаза, встретился взглядом с Энскомом и посмотрел на встревоженного сына.

Им были не нужны его слова о горных высях. Почему – он сразу же понял. Тот, кто был священником, получал Откровение. Теперь приобщился он, и все трое владели сокровенным знанием.

Так вот от чего отлучили Синила и о чем он не устает печалиться. Энском, Йорам и он сам теперь не такие, как все. А Синил…

Он снова вздохнул, и Энском улыбнулся. Архиепископ развязал пояс на стихаре Камбера, освобождая орарь, потом свободным концом синей шелковой ленты обвил шею и опустил его на грудь – орарь превращался в епитрахиль. Перекрестив концы на груди Камбера, Энском заправил их под шнурок и произнес:

– Accipe jugum Domini…Прими ярмо Господне, ибо ярмо Его сладостно, и ноша легка.

Поклонившись на белоснежную ризу, принесенную Йорамом, он надел ее на Камбера, облачение ниспадало живописными складками.

– Accipe vestem sacerdotalem…Прими священное одеяние, олицетворяющее милосердие, ибо Господь может избрать тебя, чтобы ты достиг высшего совершенства и милосердия.

Энском приблизился к алтарю и прочел еще одну молитву, после чего архиепископ вернулся на прежнее место и снял перстень и лиловые перчатки. Камбер, стоявший на коленях перед ним, поднес раскрытые ладони, чтобы принять миропомазание. Палец архиепископа вывел кресты на ладонях, затем соединил большой палец правой руки Камбера и указательный палец левой, а большой палец на левой руке с указательным пальцем на правой и произнес:

– Consecrare et sanctificare digneris, Domine…О, Господи, освяти эти руки этим маслом и нашим благословением.

Он перекрестил протянутые руки.

– Что бы они ни благословляли, да будет то благословенно; что бы они ни освящали, да будет то освящено. …In nomine Domini nostri Jesu Christe… Amen.

С этими словами Энском сложил руки Камбера ладонь к ладони и перевязал полоской белой ткани. Йорам снова подвел новоосвященное духовное лицо к алтарю и помог опуститься на колени. Энском приблизился. Йорам смешал в потире вино и воду, а сверху поставил дискос с просфорой. Энском сошел со ступеней и протянул новому священнику эти символы приобщения к сану.

– Прими силу жертвовать ради Господа и от имени Господа служить мессы для живущих и упокоившихся. Аминь.

Камбер коснулся потира и дискоса кончиками пальцев связанных рук, потом склонил голову, Энском вернулся к алтарю, а Йорам развязал руки и вытер священное масло. Закончив, Йорам поднял отца и направил к аналою, где стоял архиепископ. Там Камбер опять преклонил колени. Склонив голову, он вложил руки в ладони Энскома для принесения обета послушания.

– Promittis michi et successoribus meis obedientiam et reverentiam? – спросил Энском. – Ты обещаешь быть послушным мне и моим преемникам?

– Promitto.Обещаю.

– Pax Domini sit semper tecum.

– Et cum spiritu tuo.

– Ora pro me, Prater,– прошептал Энском с едва заметной улыбкой.

Камбер улыбнулся в ответ.

– Dominus vobis retribuat.Да вознаградит тебя Господь.

Энском обвел взглядом остальных – Йорама, Эвайн и Риса, – наблюдавших за Камбером, потом снова посмотрел на нового собрата.

– Я хочу предупредить тебя об опасностях, возможно., подстерегающих тебя. Вероятно, ты и сам предвидишь их, но все равно придется поупражняться в осмотрительности. Ты обнаружишь, если уже не догадался, что совершаемые священниками обряды не менее сильны, чем мирские действия дерини (говоря «мирские», я имею в виду деринийское значение этого слова, ибо само по себе это определение неточно). Возможно, поэтому даже в наших «мирских» делах мы стараемся строго придерживаться принятых правил. Мы знаем или по крайней мере имеем представление о протяженности, высоте и глубине воздействия сил, которые призываем в помощь.

Он снова посмотрел на присутствующих, а потом на Камбера.

– Итак, возлюбленный сын мой, я не стану предупреждать тебя как всякого рядового священника, потому что ты один их самых необыкновенных людей, каких мне доводилось встречать. Я просто желаю тебе выполнять принятые этой ночью обеты и прошу остаться после окончания обряда посвящения и отслужить первую в твоей жизни мессу. Йорам, подай, пожалуйста, Книгу.

Когда Йорам принес лежавшее на алтаре евангелие, Энском встал и знаком попросил подняться Камбера. Взяв его за правую руку, развернул Камбера лицом к дочери и зятю.

– Слушайте все, присутствующие здесь: Камбер Кирилл был освящен для деяний Господних и сана священника. Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, Аминь!

Йорам поклонился и передал евангелие Энскому, не отрывая взгляда от лица отца; Энском положил книгу на руки Камбера.

– Господь принял клятву и да не раскается. Теперь ты священник навеки, – объявил Энском. – В день великого гнева будь десницей Господа нашего.

Камбер поцеловал книгу и передал Энскому.

– А теперь вознесем к Господу наши ликования! – возгласил архиепископ, широко улыбаясь и обнимая Камбера. – Йорам, иди же, обними своего отца, теперь он и брат твой.

Он отошел, и его место занял Йорам. Йорама сменила Эвайн, со слезами радости уткнувшаяся в плечо, и Рис, которого Камбер обнял с отцовской любовью.

– Счастья и почестей вам, преподобный Камбер. – Рис улыбнулся, и его солнечно-желтые глаза весело заблестели. – А теперь, если ты уже закончил принимать поздравления, мы с нетерпением ждем от тебя подарка – твоей первой мессы. Можно помогать тебе служить ее?

Самые близкие и любимые прислуживали ему. В тонкостях ритуала помогали Йорам и Энском, Эвайн и Рису было не до мелочей, их переполняла нечаянная радость.

Камберу показалось, они понимают, что это означает для него, а то, чего не могут постичь, принимают на веру. Он почувствовал эту веру, когда они опустились на колени, чтобы принять благословение из его священных рук, и видел ее в восторге дочери, когда ее муж, прощаясь, обнял Камбера, прежде чем воспользоваться Порталом для возвращения домой.

С Йорамом все и так было ясно, тут не требовалось искать подтверждений. В блеске глаз сына разом читалось все, его переполнявшее.

Они не говорили об этом, пока Энском тоже не удалился и не пришла пора укладывать облачение и алтарные принадлежности. Йорам свернул свою и отцовскую ризы, бережно уложил в кожаную дорожную сумку и с улыбкой обратился к Камберу:

– Что скажешь, отец?

Камбер, соскабливавший воск, растекшийся от западной свечи, взглянул, широко улыбаясь.

– Ты теперь произносишь эти слова иначе, заметил?

– Отец? – Йорам засмеялся и отнес западную свечу к остальным.

– А разве ты не изменился?

– Я надеюсь, ты не станешь требовать ответа, – Камбер тоже развеселился. – Йорам, я не чувствовал себя таким счастливым уже много лет. – Убрав последнюю каплю застывшего воска, Камбер сжал ее между пальцами, воск вспыхнул и сгорел без следа. Продолжая задумчиво улыбаться, он вытер руки о синюю сутану и принялся помогать Йораму прибирать алтарь.