Камбер неспеша сел, набросил синюю михайлинскую мантию и спрятал босые ступни в мех шкуры на полу.

– Он так сказал тебе?

Гьюэр торжественно кивнул, не смея говорить. Камбер долго смотрел в эти бесхитростные глаза. Казалось, Гьюэр готов довериться ему во всем. Что ж, теперь надо помочь ему сделать это. Так, как помог бы Алистер.

– Разумеется, ты понимаешь, что служба мне не будет похожа на службу Камберу, Камбер был светским дворянином, окруженным роскошью, приличной его положению. В этом нет ничего зазорного, – добавил он, увидев, что Гьюэр собирается возразить. – Но здесь все совсем по-другому.

– Потому что вы священник, святой отец?

– Отчасти. Если ты станешь служить мне, то скоро поймешь, что у священнослужителя много обязанностей, которые не заботят лорда-мирянина. Вскоре милостью божьей я стану епископом – персоной, наделенной немалой властью в мирских делах. Во многих отношениях должность весьма выгодная и кое-кто этим пользуется. Но я не принадлежу к их числу, как ты знаешь. За стенами моего дома не будет излишеств королевского двора или даже графского.

– Я не ищу этого, святой отец, – прошептал Гьюэр и выпрямился.

– Хорошо. Прежде у меня не было помощника-мирянина, но попробуем. А теперь отправляйся спать. Возможно, ты умеешь обходиться без сна, а я вот нет.

Гьюэр кивнул, готовый заплакать от радости, начал вставать с колен и вдруг припал к руке своего нового друга в горячем и благодарном поцелуе.

Он ушел, а Камбер, лежа в постели, долго глядел ему вслед.

Ночное происшествие не имело видимых последствий. Гьюэр взялся за новую службу всерьез и всякое поручение выполнял без тени недовольства и жалоб, А с непривычки рыцарю было не сладко от множества рутинных обязанностей Йоханнеса. Тот вводил Гьюэра в дела и готовился к расставанию с Алистером Калленом после его рукоположения в епископы. До той поры Гьюэру надлежало освоиться с кругом новых забот и уже на будущей неделе отправиться с Калленом в епископство Грекоты. А Йоханнес оставался в Валорете при новом настоятеле Ордена. Гьюэр очень старался, даже в одежде он стал строже и щеголял полумонашеским нарядом. Ночной визит покойного Камбера не поминался.

В оставшиеся дни недели у живого Камбера не было особых хлопот. Те, кто мог бы осмыслить происходящее, имея возможность собрать часть мозаики воедино, – Йорам, Рис и Эвайн – были слишком заняты похоронами в Кэррори и должны были вернуться в столицу к пятнице. В тот день семилетнего Дэвина Мак-Рори, внука и наследника Камбера, король должен был официально объявить графом Кулдским. В пятницу вместе с Дэвином примут родовые титулы еще почти два десятка дворян, старых и молодых, получивших наследство от погибших в сражении с Ариэллой.

Погребальные хлопоты и возня по приведению в порядок коллекции старинных рукописей Камбера заслонили от его детей истинный смысл происходившего в Кэррори. Число скорбящих, ежедневно приходивших помолиться над склепом Мак-Рори, в котором лежал «Камбер» рядом со своей давно умершей женой, все пребывало. Все это видели, но не придавали значения.

Никто не вспомнил о толпах, встречавших траурный кортеж на пути армии из Йомейра, о том, что было с Синилом, когда он увидел в кресле викария михайлинцев живого графа Кулдского.

А Камбер тем временем жил жизнью Алистера Каллена. Ему не могло быть известно, что могила в Кэррори становится местом поклонения верующих из окрестных деревень и городов, что охваченный горечью король проводит многие часы в размышлениях над тем, что видел в спальне настоятеля, что михайлинский рыцарь не решился бы рассказать о том, что, по его мнению, произошло той ночью. Камбер с головой окунулся в свои новые обязанности и укреплял связи и знакомства, полезные будущему епископу Грекотскому. В те дни Камбер Кулдский и все его проблемы отошли в тень.

Сейчас самым неотложным было определение преемника и выборы настоятеля Ордена. Почти три дня ушло на это. Он говорил с кандидатами и другими членами Ордена, с каждым днем все больше постигая работу клерикального механизма, в который так неожиданно попал и сделался его частью.

Многое Камбер узнавал самым обычным способом – настоятелю охотно рассказывали очень многое, Остальное легко было выяснить, применив деринийские способности, если его собеседниками были люди. Иные бедняги и не ведали, как бесполезна и унизительна их ложь. Даже от дерини удавалось узнать то, что не прикрывали защиты. Такие сведения любой из их племени мог почерпнуть, оставаясь незамеченным.

Соискатели из числа людей поддавались глубокому проникновению. От них Камбер узнал Алистера Каллена со стороны, увидел их глазами, понял, чего от него ждут. Он не так часто вторгался в сознание непрошеным гостем, но теперь цель оправдывала средства. Ему предстояло принять решение, с которым судьба всего Гвинедда будет связана долгие годы.

В конце концов Камбер остановил выбор на человеке по имени Креван Эллин, прекрасном солдате и богобоязненном священнике, отлично проявившем себя под командованием Джебедия во время сражения. Креван был одним из негласных авторов проекта, предполагавшего расселение михайлинцев по безопасным местам в тот год хаоса, когда Синил готовился стать королем, а Имр старался погубить их всех. У Кревана не было врагов, пороков, нетвердости в вере. У него была интуиция особого рода, позволявшая жить в ногу со временем, лавировать в вопросах незначительных и оставаться твердым в том, чем не должно поступаться, тут он мог устоять против любого искушения. Кроме того, он нравился королю Синилу.

Последнее обстоятельство имело важное значение как часть планов Камбера. Откровенно говоря, один из претендентов пал жертвой и был вычеркнут из списка, несмотря на выдающиеся достоинства, только потому, что не нравился Синилу.

А Креван был в милости, и расположения короля к нему росло, и, возможно, именно этот человек способен занять место у трона, когда недоверие монарха к дерини усиливается. Такой человек будет очень полезен михайлинцам и всему Гвинедду. Синил решил крепко взять в руки бразды правления, дерини теперь почувствуют себя на скользкой дорожке.

На службу короне привлекались непременно люди. При дворе росло число тех, кто немало претерпел во время Междуцарствия, их память покрывали рубцы обид и антидеринийских предубеждений, более глубокие и болезненные, чем у Синила. Реставрация возвращала к престолу отпрысков многих могущественных семей. Недавние военные союзники короля, они вернут себе титул и права на первом же дворцовом приеме в пятницу. С этими людьми легче ладить человеку – Кревану.

В его пользу говорило и еще одно… Этот достойнейший претендент мог быть управляем. Его мысли и поступки предопределят не только собственные идеи, вера и устав Ордена; он будет неуловимыми, тончайшими узами связан с Камбером. Его можно вести по жизни, используя деринийское могущество, если только не переусердствовать. Камбер проверил свое влияние на Кревана во время их последнего свидания и тогда же сообщил о своем намерении объявить его своим преемником.

Связь Камбера и Кревана было почти невозможно выявить. Сознание михайлинца отныне было защищено от проникновения. Даже самый умелый дерини, желающий открыть истину, прежде должен был разрушить мозг.

Кревана Эллина провозгласили настоятелем в четверг в присутствии всего капитула, за исключением Йорама Мак-Рори. Состоялся благодарственный молебен. Вместо проповеди еще смущавшийся Креван обратился к Ордену с негромкой, но прочувствованной речью, кратко обрисовав свои пока несмелые планы на будущее.

После окончания мессы Камбер обедал со своим преемником и восемью другими членами Ордена, занимавшими высшие должности, включая Джебедия и Натана. За обедом было решено, что Кревана благословят на пост настоятеля в субботу в полдень, то есть за день до возведения Каллена в епископы. По этому случаю Алистер-Камбер загулял, как пьяница-стражник, отмечая окончание многих лет монашеской жизни в Ордене святого Михаила.