Но что если он ошибается? Возможно, Бог только играл с ним, вознося лишь затем, чтобы низвергнуть…

Камбер вздрогнул, закрыл лицо руками и в который раз спросил себя, а не зашел ли он слишком далеко. Услышав шорох, он понял, что не один, хотя до этого не слышал шагов, Он только собрался взглянуть на того, кто его потревожил (за прочно опущенными защитами не удавалось различить сознание другого), как послышался тихий голос.

– Святой Камбер?

Камбер отреагировал мгновенно, даже не успев понять, что слова принадлежали Синилу и в них не было упрека. Оглянувшись, Камбер увидел короля. Тот стоял, скрестив руки на груди; на плечах, темном плаще и на волосах поблескивал снег. Камбер хотел было подняться, но Синил покачал головой, попросив остаться на месте, сам опустился на колени рядом. Согревая руки, король дышал на них, оглядывая часовню с ироничной улыбкой.

– Вы удивляете меня, Алистер. Кажется, я застал вас врасплох. Вы ведь не слышали, как я вошел, не так ли?

– Вы научились пользоваться защитами, – улыбнувшись, ответил Камбер. – Прошу простить. Я слишком увлекся.

– Мне тоже так показалось.

Синил взглянул на возвышавшуюся перед ним статую, задумчиво приподнял бровь и снова обернулся к Камберу. Выражение его лица стало серьезнее за эти несколько секунд, серые глаза потемнели. Камбер решительно не мог понять, что привело короля сюда в поздний час и в такую метель. Ему казалось, что он отыскал ответ.

– Скажите, вас он тоже все еще смущает? – шепотом поинтересовался Синил.

Задумавшись, Камбер отвел взгляд, еще больше утвердившись в своих подозрениях и с болью осознавая, что в этом не может довериться королю.

– Разве это имеет значение? – вопросом на вопрос ответил он. – Культ поклонения ему уже существует. Никто не сможет отрицать положительных результатов, которые удалось достичь его последователям в Гвинедде. Возможно, это и есть истинный критерий оценки святости.

Синил задумался на несколько секунд, потом медленно кивнул.

– Вероятно, вы правы, И все же есть кое-что еще. Временами я.., я почти чувствую его присутствие, будто он хочет от меня чего-то еще, только вот не знаю чего. – В смущении он опустил глаза. – Глупо, не правда ли?

– Вовсе нет, – ответил Камбер, слегка повеселевший оттого, что Синил, сам того не осознавая, говорил правду. – Но что подсказывает ваше сердце? Никогда не прислушивайтесь к голосу рассудка.

Синил едва слышно вздохнул и пожал плечами.

– Не знаю. Я даже пытался спрашивать его. В ту ночь, когда он.., спас вас, я.., пришел сюда, в собор, и попытался молиться у его гроба. Я прогневал небеса. Я требовал, чтобы он ответил, что делает и чего хочет от меня. Но он молчал, молчит до сих пор.

– А если бы он ответил, как, по-вашему, как бы вы узнали об этом? – мягко спросил Камбер. В ожидании он затаил дыхание, ибо ответ Синила может дать ключи к королевской душе.

Откинувшись назад, Синил сел на пятки и вопросительно взглянул на статую святого. Его молчание длилось так долго, что Камберу показалось, что король решил не отвечать. Однако Синил покачал головой и посмотрел на Камбера.

– Не уверен, что смогу ответить. В простоте моих верований в те времена, когда я был скромным священником-монахом, проводившим дни в молитве, я бы ожидал.., даже не знаю.., какого-нибудь видения или сна, как, например, случилось с Гьюэром. Я пытался помочь этому произойти (поверьте мне, Алистер, действительно пытался), но ничего не случилось. Кроме того, учитывая происшедшее за последние два года, не думаю, чтобы этого было достаточно, и не знаю, чего было бы достаточно.

– Что ж, может быть, это слишком упрощено, – произнес Камбер. – Полагаю, чем более искушенными наблюдателями мы становимся, тем большего мы требуем. Нам нужны все более веские доказательства, тогда как единственное, что необходимо – это вернуть детское умение удивляться, способность видеть чудо в каждом мгновении жизни, верить в то, что подсказывают наши чувства, видеть Бога в делах Его.

– Ив Его святых? – ехидно осведомился Синил, снова поднимая глаза на статую.

– Возможно. Возможно, большинству из нас этого вполне достаточно. Просто с годами мы растем и меняемся, и Он меняет способ общения с нами. Вероятно, вы могли бы прекрасно обойтись и без какого-то святого Камбера, Но у вас есть работа, с которой вы научились превосходно справляться, помогает вам святой или нет. Ваше сознание подскажет вам, выполняете ли вы Его волю. Возможно, это и есть еще один способ общения с Богом.

– Значит, мое сознание – это Бог? – Синил ухмыльнулся. – Это богохульство, епископ, богохульство!

– Вам прекрасно известно, что я не это имел в виду, – ответил Камбер, поднимаясь на ноги. – Но пойдемте отсюда. Сейчас слишком поздно и холодно, чтобы продолжать философствовать. Если хотите, поговорим завтра после завтрака, но я уже устал от разговоров о нашем друге Камбере.

Когда он указал на статую, Синил тоже поднялся, и они вместе пошли к выходу, у дверей Синил остановился, чтобы оглянуться на прощание.

– Знаете, – сказал король, когда они вышли и направились к лошадям и королевской страже, – кажется, сегодня ночью я наконец-то понял кое-что.

– Да?

– Да. Думаю, я понял, что могу примириться с его существованием. Но знайте, я помню и не простил ему того, что он со мной сделал. Если когда-нибудь такое случится, то будьте уверены, не скоро. Я лишь могу принять его таким, каким он стал. Тот святой в часовне не похож на человека, которого я боялся и уважал.

Камбер улыбнулся.

– Вы многое поняли, Государь, – мягко произнес он. – Итак, мне прийти к вам завтра утром на мессу? Потом мы побеседуем за завтраком или когда пожелаете.

Синил кивнул довольно небрежно, но Камбер прекрасно знал, что сейчас перед мысленным взором короля возник полный церковного облачения сундук, что он не забудет Каллена за согласие хранить его секрет. Падающие снежинки с шипением таяли в пламени факела, который держал стражник. Синил вскочил на коня, и его глаза блеснули в темноте.

– Прекрасно, – сказал он, подняв на прощанье руку. – Да благословит вас Бог, епископ Каллен.

– Да благословит вас Бог, Государь, – ответил Камбер Кулдский, когда король в свете факелов двинулся прочь.