Одевшись, я несколько минут простоял перед зеркалом и после придирчивого осмотра своей персоны пришёл к выводу, что никаких заметных глазу изъянов мой наряд не имеет. А прицепив к поясу Эскалибур, я окончательно завершил своё превращение из Кевина МакШона, логрийского феодала, в Артура Пендрагона, принца из Дома Света.

В этот самый момент раздался стук в дверь. Я на мгновение обострил своё восприятие, чтобы узнать, кто ко мне пожаловал, затем громко произнёс:

— Входи, Морган. Открыто.

Морган был одет так же, как и накануне вечером, но выглядел свежим и бодрым. Бессонницей он никогда не страдал; даже события прошедшей ночи не выбили его из колеи и не помешали ему хорошо выспаться. Прикрыв за собой дверь, он смерил меня оценивающим взглядом и спросил:

— Как там Хозяйка? Уже разобрался с ней?

У Моргана была своеобразная манера начинать разговор. Говоря по существу, он, однако, имел странную привычку подходить к делу с самой неожиданной стороны, что порой сбивало с толку его собеседников. Вот и сейчас я никак не ожидал, что он первым делом спросит о Хозяйке. Даже Колин после всего случившегося совершенно забыл об обвинениях короля Хендрика.

— Разбираться было нечего, — ответил я. — Эта Хозяйка ни к чему не причастна. Она новенькая.

— Так, так, так! А что же случилось со старенькой?

— Казнена за кровожадность.

— Ясненько. — Морган снова оглядел меня с головы до ног и с ног до головы. — Кстати, кто ты такой?

Между нами повисла неловкая пауза. Этого вопроса я также не ожидал. Фергюсон оказался более проницательным, чем Колин. Наконец я сказал:

— Лучше не спрашивай. Иначе солгу.

— Хорошо, — вздохнул Морган. — Снимаю свой вопрос. Но… как мне тебя называть?

— Как и прежде — Кевином. С этим именем я прожил двадцать лет и привык к нему.

— И всё-таки, — настаивал он, — как тебя звали раньше?

— Артур, — немного помедлив, ответил я. — Это всё, больше ни о чём не спрашивай. И называй меня Кевином.

— Ладно, Кевин, — сказал Морган и усмехнулся. — Будь я суеверным, то решил бы, что ты сам король Артур, очнувшийся после тысячелетнего сна.

— Но ты так не думаешь?

— Разумеется, нет. Кроме всего прочего, король Артур был голубоглазый и светловолосый, а в переселение душ я верю ещё меньше, чем в тысячелетний сон. Предел моей веры в сверхъестественное — превращение взрослого в ребёнка. — Он секунду помолчал. — Должен сказать, у тебя убийственное имя. Оно очень грозно звучит для Лейнстеров… Кстати, я только что видел Колина. Он не хочет о тебе слышать. Вы крепко поцапались?

— Прилично. Он злится в основном из-за Даны.

— Это неудивительно. Когда ты прошмыгнул к Источнику, Дана слишком горячо вступилась за тебя. Колину это, мягко говоря, не понравилось… Ты что-то чувствуешь к Дане?

Я потупился:

— Ну… нежность… И больше ничего.

Морган сокрушённо покачал головой:

— Какая мелочь, подумать только! Нежность — и больше ничего… Вот что я скажу, Кевин. Дана очаровательная девушка, и тебе будет трудно одолеть свою… гм, нежность к ней. Как женщина, она, пожалуй, привлекательнее Дейдры. Таково моё личное мнение, ты можешь не соглашаться с ним, но имей в виду, что ты и раньше нравился Дане. Очень нравился, хотя она тщательно скрывала это. И как знать…

— Хватит, Морган, — твёрдо сказал я, видя, что он уселся на свой любимый конёк и теперь готов до самого обеда разглагольствовать о женщинах. — Дана действительно хорошенькая девушка, но мне она ни к чему. Мне нужна только Дейдра.

И Диана, добавил я про себя. Она не может быть мертва, я не хочу и не могу в это верить… Она жива и ждёт меня. И я приду к ней, я обязательно найду её…

— А как с приворотными чарами? — прервал мои размышления Морган. — Бронвен действительно наслала их?

— Да, — ответил я, и это была почти правда. А дальше уже солгал: — Я их снял, но наваждение ещё осталось. Но с этим я справлюсь.

Я ожидал, что Фергюсон поинтересуется природой этих чар, но он спросил о другом:

— А Эриксоново заклятие бесплодия? Оно тоже существует?

— Ещё не знаю. Но в любом случае это не трагедия. Даже если чары привели к серьёзным функциональным нарушениям, Дейдру можно вылечить — правда, не сейчас, а только после пробуждения её Дара.

Его разноцветные глаза очумело уставились на меня:

— Что ты несешь, Кевин?!

— Истинно несу, Морган. Разве Дейдра не ведьма?

— В общем, да, но…

— Без всяких «но». У неё такой же полноценный Дар, как и у тебя, с той только разницей, что она унаследовала его от родителя другого пола. Такой Дар созревает дольше и становится готовым для пробуждения лишь после двадцати пяти — тридцати лет. Верь мне, я знаю, что говорю.

Несмотря на мои заверения, Морган был настроен скептически.

— Допустим, это правда. Но в таком возрасте пробуждение Дара — почти верная смерть.

— Если следовать вашей методике, риск действительно велик, — согласился я. — Пробуждать таким образом Дар — всё равно что будить спящего человека, трахнув его дубинкой по голове.

— А ты знаешь другую методику?

Вместо ответа я произнёс короткое вступительное заклятие обряда Причастия. Моргана обволокло нечто вроде призрачной золотистой дымки, которая спустя несколько секунд растаяла в воздухе из-за отсутствия стабилизирующих чар.

Фергюсон стоял передо мной в полном оцепенении. Его лицо выражало смесь ужаса и восторга, а в устремлённом на меня взгляде не осталось и тени от прежнего скептицизма.

— Кевин! — проговорил он дрожащим от волнения голосом. — Мне показалось, что на мгновение я прикоснулся к высшим силам.

— Так оно и было, — подтвердил я.

— А можно ещё?

Я замешкался с ответом. То, что я сделал, мне делать не следовало. Я понимал это ещё до того, как начал произносить заклятие, однако не смог удержаться от соблазна похвастаться своим мастерством перед Морганом — человеком, которого я совсем недавно считал могучим колдуном, восхищался им и завидовал ему. А он был не дурак и сразу догадался, что конечным результатом такого воздействия на Дар является обретение огромного могущества.

А впрочем, раз уж я решил основать новый Дом, то мне понадобятся верные соратники, люди, на которых я мог бы всецело положиться. И Морган Фергюсон, при всех его недостатках, был первым в списке претендентов на роль моей правой руки.

— Не сейчас, Морган, — мягко сказал я. — Пожалуйста, наберись терпения. Вся процедура требует много времени. Обещаю, что после возвращения я проведу тебя через этот обряд.

Морган огорчённо вздохнул, но больше не настаивал.

— Куда-то отправляешься?

— Да.

— Спрашивать куда не стоит?

— На твоём месте я бы воздержался.

— Что ж, ладно… А когда вернёшься?

— Точно не знаю, всё зависит от обстоятельств.

— Тогда нам нужна связь, — заметил Морган. — Пойдём ко мне, я дам тебе чистый Огненный Глаз, и мы…

— Нет, не получится, — покачал я головой. — Ваши колдовские камны слишком слабы и не годятся для связи между мирами.

— А какие годятся?

— Такие, как этот, — ответил я, показывая на кольцо с голубым камнем. — Это Небесный Самоцвет, сумеречный артефакт, считается самым лучшим из всех индивидуальных талисманов. Большинство наших колдунов пользуются именно Самоцветами.

— Понятненько, — произнёс Морган с иронией и некоторой язвительностью. — А ты не подскажешь, в какой лавке можно купить сей сумеречный артефакт?

— В городе Олимпе ими торгуют на каждом углу, — в тон Моргану ответил я. — Обязательно там буду и выберу для тебя самый лучший. А пока что…

Я умолк и задумался. Собственно, я мог наложить на Огненный Глаз Моргана усиливающее заклятие, подключить его к Формирующим, а потом «познакомить» с моим Самоцветом. Но такие чары могли бы вступить в конфликт с магической структурой самого камня, и он перестал бы подчиняться Фергюсону. Поэтому я отказался от этой идеи и достал из верхнего ящика комода маленькое прямоугольное зеркальце с отбитым углом.