Гвен знала, что моя культя не позволит нам танцевать слишком много, поэтому при первой же паузе она повлекла меня обратно за стол. Я знаком велел Моррису подать счет. Он буквально «извлек его из воздуха». Нанеся на него кредитный код, я добавил полуторные чаевые и приложил к счету большой палец.

Моррис поблагодарил и спросил:

— Стаканчик на ночь, сэр? Бренди? А может быть, леди отведает ликера? Угощает «Край радуги».

Владелец ресторана, пожилой египтянин, придерживался этой доброй традиции — по крайней мере, в отношении постоянных посетителей. Не уверен, что такая же забота окружала туристов-землян.

— Гвен? — спросил я, предполагая, что она откажется.

Обычно она пила не больше бокала вина за едой. Не больше.

— Неплохо бы «куантро», — ответила Гвен неожиданно. — Мне хотелось бы еще остаться и послушать музыку.

— «Куантро» для леди, — пометил Моррис в блокноте. — А для доктора?

— «Слезы Мэри» и стакан воды, пожалуйста!

Когда Моррис отошел, Гвен негромко произнесла:

— Мне надо поговорить с вами, Ричард… Не хотите ли переночевать у меня? Пусть вас это не пугает: вы можете спать и один.

— Я не столь деликатен, чтобы в гостях у леди спать в одиночку, — ответил я, прокручивая в голове ситуацию: не собираясь пить, она заказала ликер, чтобы сделать мне предложение, которое я не мог принять.

Гвен — особа прямолинейная: я знал, захоти она спать со мной, она бы так и сказала, не прибегая к хитрости. Приглашая меня переночевать в своей квартире, она, очевидно, считала небезопасным мое пребывание в собственной постели. Следовательно…

— Так вы видели это?

— Издали. Дождалась, пока все уляжется, и только после этого вернулась к столу. Ричард, я не знаю, что случилось, но, если вам нужно укромное местечко, будьте моим гостем!

— О, благодарю, дорогая!

Друг, предлагающий помощь и не требующий никаких объяснений, — бесценное сокровище!

— Приму ли ваше предложение или нет, все равно я в долгу перед вами. Гвен, я ведь тоже не знаю, что произошло! Абсолютно незнакомый человек, которого убивают в то время, когда он пытается что-то сообщить, — это же штамп, устаревшее литературное клише! Попытайся я рассказать эту историю, писательская гильдия сразу же разжаловала бы меня, — я улыбнулся ей. — В классическом детективе убийцей могли оказаться и вы. При этом сюжет развивался бы замедленно, а сами вы вызвались бы помочь расследованию. Но искушенный читатель с первых же строк узнает — виноваты вы, между тем как я в роли детектива никак не догадаюсь о том, что так же явно, как носик на вашем лице. Поправка: нос на моем лице!

— О, мой носик достаточно явен, хотя люди все же запоминают не его, а мои губы. Ричард, я вовсе не хочу, чтобы вы это навесили на меня, я просто предлагаю вам убежище. Он что, и вправду был убит? Не могу в это поверить!

— Неужели? — я воздержался от более четкого ответа, потому что как раз в эту минуту Моррис принес напитки. Дождавшись его ухода, я продолжил: — У меня нет ни малейшего представления о возможных причинах. Гвен, он даже не был ранен. Либо он мгновенно умер, либо какая-то фальсификация. Можно ли подделать такое? Конечно, если применить голографическую проекцию: имитация гибели с минимумом затраченных усилий.

Я снова перебрал в уме все обстоятельства убийства. Почему персонал ресторана проявил такую невозмутимость и слаженность при ликвидации последствий инцидента? И почему я не ощутил прикосновения к своему плечу?

— Гвен, я принимаю ваше предложение. Если прокторам понадобится меня найти, они найдут. Но нам все же следует обсудить ситуацию подробнее и не здесь. Как бы тихо мы ни говорили за этим столиком…

— Хорошо, — она поднялась. — Я ненадолго, милый.

Гвен направилась в туалетную комнату. Моррис подал мне мою палку, и я, опираясь на нее, вышел из зала и завернул в мужской туалет.

Мне не особенно нужна была подпорка — если вы помните, я ведь мог и танцевать. Но палка в любом случае давала возможность не слишком опираться на больную ногу.

Выйдя из туалета в фойе, я стал ждать. И еще ждать. И еще.

Когда прошло слишком много времени, я подозвал метрдотеля.

— Тони, не могли бы вы послать кого-нибудь из женской обслуги посмотреть в дамском туалете — не случилось ли чего с миссис Новак? Боюсь, не почувствовала ли она себя дурно, а может быть, у нее какие-нибудь затруднения?

— Вы имеете в виду вашу гостью, доктор Эймс?

— Да.

— Но она же ушла минут двадцать назад. Я лично ее проводил.

— Ах так? Значит, я ее не понял. Спасибо и доброй ночи!

— Доброй ночи, доктор. Надеемся вскоре увидеть вас снова!

Я покинул «Край радуги», задержавшись на минутку в коридоре для публики рядом с ним, то есть в тридцатом кольце и уровне половины земного притяжения, находящихся, если двигаться по часовой стрелке, в непосредственной близости от радиуса два семьдесят, называемого Петтикот-Лейн. Эта «улица» и в час ночи была полна людьми. Я внимательно проверил, не поджидают ли меня прокторы, готовый к тому, что и Гвен уже арестовали.

Но на выходе ничего подобного я не увидел. Обычный плотный поток людей, умытых, отскобленных, принаряженных по поводу дня отдыха, да еще гидов, зевак, зазывал порнозаведений, карманников и священнослужителей.

«Золотое правило»[4] известен как место, где можно приобрести что угодно, а Петтикот-Лейн вовсю поддерживала репутацию самого злачного места на спутнике-поселении.

Если кто-нибудь интересовался более серьезными учреждениями, то ему следовало бы переместиться по часовой стрелке на девяносто градусов по направлению к Треднидл-стрит[5].

Никаких признаков прокторов, никаких следов Гвен! Она же обещала встретить меня у выхода. Но обещала ли? Да нет, не совсем. Она, если точно, сказала так: «Я ненадолго, милый»! А я истолковал это, как обещание дождаться меня на улице у выхода из ресторана.

Я слышал все старые побасенки о женщинах и погоде, шутки типа «сердце красавицы склонно к измене» и все такое. Но к моему случаю это никак не подходило. Гвен не из тех женщин, которые так быстро меняют свои намерения. Возможно (если только не произошло ничего плохого!), она вернулась к себе одна и ждет меня дома. Во всяком случае, мне хотелось так думать.

Если она взяла скутер, то уже находится там, если пошла пешком, то скоро доберется. Тони сказал «минут двадцать назад».

На пересечении тридцатого кольца с Петтикот-Лейн была стоянка скутеров. Я нашел свободный, набрал на диске «сто пять — радиус один тридцать пять» и установил величину притяжения шесть десятых, обеспечивавшего наиболее возможное приближение к отсеку Гвен.

Гвен жила в Гретна Грин[6], поблизости от Аппиевой дороги[7], в том месте, где та пересекает Дорогу из желтого кирпича[8]. Впрочем, вряд ли это что-нибудь говорит тем, кто ни разу не посещал обитаемый спутник «Золотое правило». Некоторые «эксперты по общественным связям» (а вернее — рекламщики!) полагали, что поселенцам будет комфортнее, если окружить их названиями, повторяющими земные. Там имелся даже (удержитесь от тошноты!) «Дом на Пуховом углу»[9]! Но я всего-навсего набрал координаты 105; 135 и 0,6.

Мозг скутера, ориентированный примерно на расстояние до десятого кольца, принял мой набор и перешел в режим ожидания. Набрав информацию о своей кредитной карточке, я сел с наклоном, соответствующим ожидаемой скорости скутера.

Этот кретинский «мозг» раздражающе долго проверял состояние моих банковских счетов, затем соткал лучевую паутину-кокон вокруг меня, уплотнив его, закрыл капсулу — «вуф! бинг! бам!» — мы тронулись в путь. Проскочив три километра от тридцатого кольца до кольца сто пять, мы — «бам! бинг! вуф!» — оказались в Гретна Грин. Скутер открылся.