Мы летели на высоте тысячи километров над сельской местностью. Была прекрасная солнечная погода. Горизонт чист, ни единого пятнышка (если не считать нас самих). Великолепно! В такой день ощущаешь себя юным и полным сил.

Кэс произнес:

— Надеюсь, переходный режим вас не очень побеспокоил? Гэй предпочла бы приземлиться сразу, ее несколько нервирует возможность того, что земляне откроют зенитный огонь по НЛО.

— Да вовсе не нервирует! Просто я предпочла бы большую осторожность.

— Вы совершенно правы, Гэй! У нас есть все основания быть осторожнее, ибо военно-воздушный устав этой планеты и этого временного канала предусматривает установку зенитных орудий вокруг всех городов и крупных населенных пунктов, — Кэс обратился к нам: — Поэтому Гэй и шмыгнула ниже зоны досягаемости зенитного радара…

— Ты на это так уж рассчитываешь? — несколько иронично спросил корабль.

— …и мы, возможно, показались радару (если таковой тут наличествует) ничтожным частным самолетиком. Так что ничего страшного.

— Неисправимый оптимист! — фыркнула Гэй.

— Хватит задираться. Ты уже наметила посадочную площадку?

— Давным-давно! Если ты перестанешь вякать и оставишь меня в покое, я сама прекрасно управлюсь!

— Давай, Гэй!

— Хэйзел, — заметил я, — А я ведь рассчитывал познакомиться со своей дочуркой. С Вайоминг!

— Не думай об этом, милый. Она даже не понимает, что ее родители далеко: обычно на Терциусе детей держат в полном неведении.

— Она в неведении, но я сам хочу ее увидеть! Я разочарован… Олл райт, мы с тобой еще обсудим это!

В иллюминаторе что-то блеснуло, и мы оказались на земле. Кэс посоветовал:

— Пожалуйста, не забудьте взять все свои вещи, проверьте!

Не успели мы выйти, как Гэй мгновенно испарилась. Я огляделся — в двухстах метрах от нас виднелся дом моего дяди Джока.

— Хэйзел, какую дату назвала нам Дора?

— Вторник, 1 июля 2177 года.

— Так, значит, я не ослышался? Да-а, значит, семьдесят седьмой год! Но, милая моя, это же на одиннадцать лет назад! Кстати, смотри, — этот сарай-развалюха стоит точно на том месте, где мы приземлились три дня назад! Голубушка моя, да он же рухнул за много лет до семьдесят седьмого! То, что мы сейчас видим, — призрак сарая! И это, наверное, плохо?

— Пустяки, Ричард! При прыжках во времени такое иногда случается, тем более, если находишься во «временной петле»!

— Но я ведь уже прожил 2177 год! Не люблю парадоксов!

— А ты просто считай, что мы находимся в любом другом времени и месте. Никто здесь никакого парадокса не заметит, поэтому и ты его тоже игнорируй! Вероятность почувствовать, что ты в данный момент существуешь «парадоксально», близка к нулю для любой временной линии, лежащей вне твоей собственной нормальной жизни… хотя, если ты появишься вблизи от собственного дома, она может возрасти до одной миллионной, так что сам понимаешь. Но ведь ты покинул эту местность совсем молодым, не так ли?

— Мне было семнадцать. В 2150 году.

— Ну так успокойся! Тебя никто не узнает!

— Узнает дядя Джок. Я навещал его несколько раз, хотя и нечасто… До последнего нашего визита три дня назад.

— Он не вспомнит этот визит — «три дня назад»!

— Как не вспомнит? Да ему было сто шестнадцать лет в тот момент, вернее, стукнуло бы через одиннадцать лет. И он вовсе не выглядел маразматиком!

— Ты прав, он, разумеется, в ясном уме. Но и он тоже вовлечен в пространственно-временную петлю. И как ты теперь знаешь, он состоит в Корпусе в полном ранге Сеньора. По сути, он отвечает за станцию временного канала номер три в Северной Америке. Главный Штаб Времени прошлой ночью был эвакуирован на его станцию. Ты можешь это уразуметь?

— Хэйзел, я ведь и секунды не упустил из того, что было. Двадцать минут назад я сидел в нашей каюте на Доре, а она стояла на земле Терциуса. И я думал: то ли попросить еще одну чашку той амброзии, то ли заманить тебя в постель. Потом меня погнали с такой скоростью, какую я только способен был развить. Так что мне вряд ли удалось соблюсти видимость достоинства, хоть я и очень старался. Я ведь всего-навсего старый солдат и безобидный писака-халтурщик. И я не гожусь для таких приключений. Ну ладно, пошли. Я хочу познакомить тебя с моими тетушками, особенно с Сисси.

Гэй высадила нас на дороге, ведущей к дому дяди Джока, и мы прошли по ней: я с пакетами и тростью, Хэйзел — со своей неизменной сумкой и котенком.

Несколько лет назад дядюшка Джок поставил вокруг фермы крепкую ограду: в то время в Айове так было принято. Когда я покинул дом в 2150 году, чтобы поступить на военную службу, ограда еще не была закончена. Но когда я заехал домой в… кажется, 2161 году (вроде так), она уже стояла.

Ограда была сделана из толстой ячеистой стали, и ее венчала плотная спираль из шестижильной колючей проволоки, которой тогда, в шестьдесят первом, еще не было. Видно, ее добавили потом. Колючая спираль обвивала медный провод с изолирующими керамическими распорками.

Через каждые двадцать метров висели знаки-плакаты с надписью:

ОПАСНО!!! Не прикасаться к ограде

до отключения главного разъединителя N 12!

На воротах красовался знак размером побольше:

АГЕНТСТВО СВЯЗИ ИНТЕРБЮРО

Биоэкологическое исследовательское подразделение.

Районный офис. Поставки радиоактивных материалов через ворота № 4 только по средам.

7-Д-92-10 сек. (По действующим ценам.)

Хэйзел задумчиво произнесла:

— Ричард, вряд ли дядя Джок здесь сейчас живет. А может, это другой дом, и Гэй что-то перепутала? Я могу обратиться в Корпус за помощью.

— Да нет, — ответил я — Это именно тот дом, и дядя Джок жил (или живет) здесь в том году. Если это тот год, то я помню, откуда растут ноги. Текст надписи явно припахивает моим дедущкой. Он всегда так же чудил, чтобы обеспечить себе уединение. А однажды он даже завел себе ров с водой и запустил туда пираний.

Я отыскал кнопку с правой стороны ворот и нажал. Неестественный медный голос с актерскими интонациями приказал:

— Станьте на полметра от глазка лицом к нему… Повернитесь на девяносто градусов и покажите профиль. Территория охраняется собаками, газом и снайперами.

— Дома ли Джок Кэмпбелл?

— Назовите себя.

— Это его племянник Колин Кэмпбелл. Скажите ему: «Старина, ее отец все узнал!»

Медный голос сменился знакомым баритоном:

— Дикки, у тебя что, снова неурядицы?

— Нет, дядюшка Джок! Я просто хочу войти. Надеюсь, вы меня ждете.

— Ты не один?

— Со мной жена.

— А как ее звать?

— Идите к черту!

— Я еще успею, а ты меня не зли. Как ее звать?

— Дядя, мне не хочется играть в ваши игры. Мы уходим. Если увидите Лазаруса Лонга (или доктора Хьюберта), передайте, что меня давно уже тошнит от детских забав. Я не желаю в них участвовать! Всего доброго, дядя!

— Погоди! Не двигайся! Я держу тебя на прицеле!

Я спокойно повернулся и сказал Хэйзел:

— Пошли отсюда, дорогая. Город далековато, но кто-нибудь нас наверняка подбросит. Люди здесь вполне дружелюбны.

— Я могу запросить помощь, Ричард. Так же, как тогда из «Раффлза».

Она подняла сумку.

— Можешь? А нельзя ли позвонить прямо в этот дурацкий дом, неважно, где, когда и на каком временном канале он расположен? А может, его и вообще нет? Давайте-ка топать отсюда и передай мне Пикселя — моя очередь с ним нянчиться.

— Олл райт.

Хэйзел, вроде бы, ничуть не огорчилась из-за нашей неудачи. Подумаешь — не попали в дом дяди Джока, или в Главный Штаб, или в то, что там находилось! Что до меня, то я был просто счастлив и ни о чем не думал: у меня прекрасная любящая жена, я больше не калека, чувствую себя на много лет моложе своего календарного возраста (если вообще этот календарь существует!). Погода дивная, какая бывает только в Айове. Днем, конечно, станет жарче, но пока что, в десять пятьдесят, еще вполне нормально и приятно. А когда станет жарко, придется подумать об укрытии для жены и котенка. Даже если придется остановиться на ближайшей ферме. Попробую припомнить имя хозяина — Тэнгейз, кажется? А может, старик продал ее к 2177 году? Какая разница!