Пластиковая капельница оказалась наиболее похожим на соску предметом. Ничего лучшего найти не удалось. С ее помощью они попытались дать малютке смесь, стараясь нажимать на бока капельницы в такт сосательным движениям ребенка.

Из этой затеи мало что получалось. Малютка Джоди по-прежнему дышала с трудом и начинала задыхаться каждый раз, когда они пытались покормить ее. На то, что бы прочистить ей горлышко и дать возможность оправиться, они потратили почти столько же усилий, как и на. то, чтобы покормить ее. Казалось, она просто не хочет брать в рот грубую подделку, а если они старались кормить ее насильно, она тут же начинала задыхаться. Дважды Грейс удавалось скормить ей почти унцию смеси. И оба раза она срыгивала ее. Барбаре и Хью не удалось даже этого.

На следующее утро Хью проснулся от крика Грейс. Ребенок задохнулся и умер.

В тот страшный день, когда борьба за жизнь новорожденной еще продолжалась, Дьюк и Джо выкопали могилу высоко на склоне холма, на лужайке. Могила получилась глубокой, кроме того, они запаслись кучей булыжников. Оба боялись, что медведи или койоты могут разрыть могилу.

Когда работа была закончена, Джо с усилием спросил:

— Как мы будем делать гроб?

Дьюк вздохнул и вытер пот со лба.

— Джо, гроб нам не осилить.

— Но мы просто должны сделать его.

— Конечно, можно нарубить деревьев, расколоть их и получить немного досок — как мы и делали, например для кухонного стола. Но сколько времени это у нас займет? Джо, погода стоит жаркая. Карен не может столько ждать.

— Тогда мы должны разобрать что-нибудь. Кровать, например, или книжные полки.

— Проще всего — шкаф для одежды.

— Ладно, не будем откладывать.

— Джо, любая вещь, из которой можно сделать гроб, находится в доме. Неужели ты думаешь, что Хью разрешит нам сейчас войти туда и начать ломать, колотить, прибивать? Он просто убьет того, кто разбудит ребенка или отвлечет в то время, когда его с таким трудом пытаются покормить. Если раньше не убьют Барбара или мать. Нет, Джо. Придется нам обойтись без гроба.

Они принесли почти весь запас кирпичей, выложили нечто вроде ящика на дне могилы, выстлав его изнутри навесом, под которым обедали, и сделали из тонких стволов крышку, чтобы ящик можно было закрыть. Хотя все это выглядело довольно жалко, они почувствовали нечто вроде удовлетворения.

На следующее утро в этой могиле были похоронены мать и дочь.

Опускали их вниз Джо и Дьюк. Последний настоял на том, чтобы отец не вмешивался и занялся лучше дома Грейс и Барбарой. Дьюк вообще предпочел бы справиться со всем сам, но без помощника, к сожалению, обойтись было трудно.

Когда Дьюк предложил не отпускать Грейс на похороны, Хью отрицательно покачал головой.

— Нельзя лишать мать возможности в последний раз проститься с дочерью. Я не могу препятствовать ей в этом.

Не мог препятствовать ей и Дьюк. К тому времени, когда Джо отправился звать остальных, его сестра и племянница мирно покоились, аккуратно прикрытые тканью. Не осталось ни единого следа тех усилий, которых потребовало помещение их сюда: ни осыпавшейся земли, ни обломков отвалившейся кладки. Лицо Карен выражало абсолютное спокойствие, а дочурка покоилась у нее на груди, как будто задремав.

Дьюк коснулся края кирпичной стенки, наклонился и прошептал:

— Прощай, сестричка. Прости меня за все.

Затем он прикрыл ей лицо и осторожно вылез из могилы. По склону холма поднималась небольшая процессия. Хью поддерживал под руку жену, Джо помогал Барбаре. За убежищем на флагштоке колыхался приспущенный флаг.

Подойдя к могиле, они встали так, что Хью оказался у изголовья, по правую руку от него стояла жена, по левую — сын. Барбара и Джо расположились с противоположной стороны. К облегчению Дьюка, никто не попросил приоткрыть лица усопших, да и мать воспринимала происходящее как будто спокойно.

Хью вынул из кармана небольшую черную книжечку и раскрыл ее на заложенном заранее места.

— Я есть суть, и я есть жизнь… Ничто не принесли мы в сей мир, и посему ничто не в силах наших взять из него. Господь дал, и Господь же взял… — читал он.

Грейс всхлипнула, и колени у нее начали подгибаться. Хью вложил книгу в руки Дьюка и поддержал супругу.

— Продолжай, сынок.

— Отведи ее назад, отец!

— Нет-нет, я должна остаться, — совершенно убито пробормотала Грейс.

— Читай, Дьюк. Я отметил нужные места.

— …он копит богатства и не может знать, кто унаследует их.

Поелику я вчуже с тобой, и только странник я в этом мире,

какими были отцы и деды наши.

О, удели мне хоть малую толику, чтобы мог я вновь обрести силы мои…

Человек, от женщины рожденный, обречен лишь на быстротечное бытие, и полон несчастий краткий путь его земной…

В руки Господа всемогущего нашего предаем мы душу сестры нашей — сестер наших — и предаем тела их земле. Землю — земле, прах — праху и тлен — тлену…

Дьюк остановился и бросил в могилу маленький комок земли. Затем он снова заглянул в книгу, закрыл ее и сказал вдруг:

— Давайте помолимся.

Они отвели Грейс обратно в дом и уложили в постель. Джо и Дьюк вернулись, чтобы засыпать могилу землей. Хью, решив, что жена его теперь отдохнет, принялся снимать нагар со свечей в задней комнате. Грейс открыла глаза.

— Хьюберт…

— Что, Грейс?

— Я ведь говорила тебе. Я предупреждала. Но ты не хотел меня слушать.

— О чем ты, Грейс?

— Я ведь говорила тебе, что ей нужен доктор. Но ты не вызвал его. Ты оказался слишком гордым. Ты принес мою дочь в жертву собственной гордыне. Дитя мое… Ты убил ее.

— Грейс, но здесь же нет докторов. Ты прекрасно это знаешь.

— Настоящий мужчина на твоем месте не стал бы искать оправданий!

— Грейс, прошу тебя. Дать тебе чего-нибудь? Милтаун, например? А может, сделать укол?

— Нет, нет! — пронзительно вскрикнула она. — Именно так ты и помешал мне в тот раз вызвать врача. Теперь тебе никогда не удастся обвести меня вокруг пальца с помощью лекарств. Не прикасайся больше ко мне никогда. Убийца!

— Хорошо, Грейс, — он повернулся и вышел.

Барбара сидела у двери, обхватив голову руками. Хью сказал:

— Барбара, приспущенный флаг нужно снова поднять. Я пойду и сам сделаю это.

— Так скоро, Хью?

— Да. Жизнь продолжается.

Жизнь продолжалась. Дьюк охотился и помогал Джо заниматься сельским хозяйством. Больше обычного трудился Хью. Грейс тоже работала. Качество приготовленных ею блюд улучшалось день ото дня, как и ее аппетит. Она растолстела и никогда больше не обвиняла мужа в смерти дочери.

Грейс вообще игнорировала его. Когда нужно было что-то обсудить, она разговаривала с Дьюком. Она перестала посещать и проводимые Хью службы.

Как-то в последний месяц беременности Барбары Дьюк остался один на один с отцом.

— Отец, ты однажды обронил, что любой из нас может уйти, когда захочет.

Хью был удивлен.

— Да.

— Ты, кажется, говорил, что выделишь уходящему равную долю имущества. Боеприпасы, инструменты и так далее.

— Все, что есть. Фирма гарантирует. Дьюк, неужели ты хочешь уйти?

— Да… и не я один. Уйти хочет мать. Именно она настаивает на этом. У меня тоже есть мотивы, но основная причина в ней.

— М-м-м… Что ж, давай обсудим твои мотивы. Может быть, ты недоволен моим руководством? Так я с радостью уступлю свое место. Я абсолютно уверен, что смогу уговорить Джо и Барбару согласиться с этим, так что у тебя будет единодушное одобрение, — он вздохнул. — Я устал нести эту ношу.

Дьюк покачал головой:

— Не в том дело, папа. Я вовсе не хочу становиться боссом, да и справляешься ты прекрасно. Не могу сказать, чтобы мне понравилось, как ты вначале все взял в свои руки. Но самое главное — результаты, а результатов ты добился отличных. Лучше давай не будем обсуждать мое решение. Могу только сказать, что с тобой лично это никак не связано… и я бы ни за что не ушел, если на уходе не зациклилась бы мать. Она непременно хочет отделиться. А я не могу отпустить ее одну.