Хью не стал ни отрицать, ни подтверждать то, что выложил ему сын.

— Так что же? — требовательно спросил Дьюк. — Что ты собираешься предпринять?

— Ты о чем, Дьюк? Ты хочешь, чтобы я прекратил все эти сплетни среди слуг?

— Я не о том! Ты что же, собираешься вот так спокойно сидеть здесь сложа руки, в то время как твою жену насилуют?

— Не исключено. Ты приходишь ко мне с какими-то слухами, которые дошли до тебя от старшего помощника младшего дворника, и требуешь от меня действий. Прежде всего я хотел бы знать, почему ты даже не усомнился в правдивости этих слухов? И потом, почему ты с такой уверенностью говоришь об изнасиловании? В-третьих, каких поступков ты ждешь от меня? В-четвертых, как ты представляешь себе мои возможности вмешиваться в судьбу Грейс? Подумай над моими вопросами и постарайся быть рассудительным. А затем мы с тобой поговорим о том, чего я не могу и что могу.

— Не увиливай!

— Я не увиливаю. Дьюк, ты получил дорогостоящее образование юриста — я знаю, ведь это я платил за твое обучение. И ты сам много раз повторял выражение «волею обстоятельств». Так примени теперь свое образование. Расположим вопросы по порядку. Почему ты думаешь, что эти слухи — правда?

— Ну… они дошли до меня… и я их проверил. Все это знают.

— Вот как? Но ведь раньше все знали, что земля плоская. Однако это оказалось совсем не так. Согласись.

— Но я же говорю тебе! Мама назначена согревательницей постели этого ублюдка.

— Кто тебе сказал?

— Да все говорят!

— А ты спрашивал у начальницы прислуги?

— Что я, с ума сошел, что ли?

— Будем считать этот вопрос риторическим. Нам известно только то, что Грейс назначена прислуживать наверху. Обязанности ее могут быть самыми разными: прислуживать Их Милости, знатным дамам или еще что-нибудь. Хочешь, устрою тебе свидание с начальницей, чтобы ты сам смог узнать у нее, чем занимается наверху твоя мать?

— Нет уж, сам спрашивай.

— Не буду. Я уверен, что Грейс не потерпит вмешательства в свои дела. Допустим, мы выясним, что она, как ты подозреваешь, действительно согревательница постели Их Милости. Но при чем здесь изнасилование?

Дьюк был удивлен.

— Знаешь, такого я не ожидал даже от тебя. Сидеть тут и заявлять, не моргнув глазом, что мама может согласиться на такое добровольно.

— Но я же не сказал, что она что-то там такое делает. Это ты сказал. Ведь помимо твоих слов о том, что она назначена согревательницей постели, мне ничего не известно. А ты располагаешь лишь слухами. Даже если они не беспочвенны, мы не можем утверждать, что Грейс непременно побывала в его постели — добровольно или нет. До меня никакие сведения на сей счет не доходили. Только твои грязные измышления. Возможно, ты отчасти и прав, но опять же нет никаких оснований полагать, что имело место нечто большее, чем совместный сон. Я и сам не раз делил ложе с особами женского пола, и в этом не было криминала. Даже допуская мысль о возможных интимных отношениях между ними — опять же, заметь, твое предположение, — я искренне сомневаюсь, что Их Милость хоть раз в жизни изнасиловал какую-нибудь женщину. Не забывай и о его возрасте.

— Чушь! Ни один черный ублюдок не упустит случая опоганить белую женщину!

— Дьюк! Это то, что ты говоришь, — ядовитая безумная чушь! Ты заставляешь меня заподозрить, что ты и вправду сошел с ума.

— Я…

— Молчать! Ты прекрасно знаешь, что Джозеф много раз имел возможность изнасиловать любую из трех белых женщин на протяжении долгих десяти месяцев. Ты прекрасно знаешь и то, что его поведение было превыше всяческих похвал.

— Ну… у него просто не было случая.

— Я уже сказал тебе: прекрати молоть вздор. Возможностей у него было предостаточно. Хотя бы в то время, когда ты был на охоте. В любой день. Ведь он оставался наедине с каждой из них множество раз. Так что перестань оскорблять Джозефа. Мне просто стыдно за тебя.

— А мне — за тебя. Ты — зажиревший кот черномазого короля.

— И прекрасно. Значит, нам обоюдно стыдно друг за друга. Если тебе не нравится быть зажиревшим котом, можешь отправляться мыть посуду или делать, что прикажут. Я в твоих услугах не нуждаюсь.

— Мне все равно.

— Тогда, будь добр, сообщи мне, когда тебе надоест твоя сытая жизнь. Правда, это будет стоить тебе собственной комнаты, но ведь отдельная комната — привилегия зажиревших котов. Впрочем ладно. Я, кажется, вижу только одну возможность узнать истинное состояние дел. Нужно спросить самого Лорда-Протектора.

— Наконец-то я услышал от тебя нечто разумное! Отлично!

— Только спрашивать буду не я. Ведь я же не подозреваю его в изнасиловании. Спроси сам. Повидайся с Главным Управляющим. Он выслушает любого из слуг, пожелавшего обратиться к нему — на страх и риск слуги, конечно. Но я не думаю, что он без достаточно веского повода будет наказывать кого-либо из моего департамента, ведь у меня есть кое-какие привилегии зажиревшего кота. Вот и скажи ему, что ты хочешь встретиться с Лордом-Протектором. Думаю, больше ничего и не понадобится. Разве что подождать неделю или две. Если Мемток откажет тебе, дай мне знать. Я уверен, что смогу добиться от него этой аудиенции. А потом, когда предстанешь перед Лордом-Протектором, просто спроси его, напрямую.

— И мне солгут в глаза. Да я задушу эту черную обезьяну, как только увижу ее!

Мистер Фарнхэм вздохнул.

— Дьюк, у меня просто в голове не укладывается, что один человек может заблуждаться в таком множестве вещей. Если тебя удостоят аудиенции, то рядом с тобой будет Мемток. Со своим хлыстом. Лорд-Протектор будет на расстоянии футов пятидесяти от тебя. К тому же хлыст, который висит у него на поясе, — не обычная игрушка-погонялка, а смертоносное оружие. Старик — тертый жизнью калач, и убить его не так-то просто.

— Ничего, я попробую!

— С таким же успехом кузнечик может попытаться напасть на газонокосилку. Можно восхищаться его отвагой, но не его рассудительностью. Ты также ошибаешься и в том, что считаешь Их Милость способным солгать тебе. Если он действительно сделал то, что ты предполагаешь, — то есть силой заставил твою мать отдаться, — он ничуть не постыдится этого, равно как и не постыдится дать тебе честный ответ. Дьюк, пойми, он также не станет лгать слуге, как и не подумает, например, уступить тебе доро1у. К тому же… а своей матери ты поверишь?

— Конечно, поверю.

— Тогда попроси Лорда-Протектора дать тебе возможность встретиться с ней. Я почти уверен, что он не откажет и разрешит тебе свидание на несколько минут — естественно, в его присутствии. Правила гарема он может нарушить — только когда сам пожелает. Если у тебя хватит смелости заявить ему, что ты хочешь услышать подтверждение своим подозрениям, думаю, что он будет удивлен. Но потом, скорее всего, рассмеется и согласится. На мой взгляд, это единственная для тебя возможность увидеть мать и убедиться, что она в безопасности и хорошо устроена. Другого способа встретиться с ней нет. Полагаю, у тебя есть надежда: твое дело столь необычно, что может потешить Понса комизмом, как ему представляется, столь смехотворной проблемы.

Дьюк был озадачен.

— Слушай, а какого черта ты сам его не спросишь? Ведь ты видишься с ним почти каждый день. По крайней мере, я слышал такое.

— Я? Да, мы встречаемся довольно часто. Но спрашивать его об изнасиловании… Ты ведь это имеешь в виду?

— Да, если ты предпочитаешь такое выражение.

— Я ни в коей мере не подозреваю Их Милость в насилии и не собираюсь служить выразителем твоих грязных подозрений. Если нужно спросить, то имей смелость сделать это сам. — Хью поднялся. — Мы потеряли уже уйму времени. Так что или принимайся за работу, или иди и повидайся с Мемтоком.

— Я еще не кончил.

— Нет, кончил. Это приказ, а не предложение.

— Если ты думаешь, что я боюсь хлыста…

— Господи, Дьюк, не стану же я наказывать тебя сам! Если ты доведешь меня, я попрошу Мемтока проучить тебя. Говорят, он крупный специалист. А теперь выметайся. Ты отнял у меня полдня.