– А у нас на камбузе муки, кажется, осталось килограмма три, не больше…
Старпом беспомощно посмотрел на Ярослава Даниловича.
– Папа, – вдруг подал голос негр и одарил однорукого старца лучшей из своих улыбок, – вы заставляете меня краснеть. Ваши методы отстали от жизни.
Негр говорил на русском без малейшего акцента. Придерживаемый рукой музыкальный шифоньер по-прежнему покоился на плече. Видать, был не в тягость.
– Молчи, животное! – взревел старик. – Да я своего первого «языка» брал, когда тебя ещё и в проекте не было!
И все-таки Ярославу Даниловичу почудилось, что за показной яростью однорукого скрываются теплые чувства. Чего со спирту не померещится…
– А я, папа, не просил вас тащиться со мной на это задание, – чуть обиженно возразил негр. – Сами с усами.
– Вот уж дудки! – Старик показал напарнику жилистую фигу. – Я сказал: без меня – ни на шаг! Тем более дело такое тонкое. Дров наломаешь, а отвечать кто будет? Генерал Семен будет?
Потом он повернулся к морякам и безнадежно махнул рукой: дескать, сами видите, во что я вляпался.
– Что я только ни делал, чтобы отучить этого клоуна называть меня папой! Но у них на родине так принято. Нет, не подумайте, ещё с утра я не был расистом. Расист я последние два часа – с того момента, как повстречался с этим зулусом.
– Так он действительно иностранец? – невпопад спросил старпом.
– А где вы видели небритого российского мента? – логично ответил вопросом однорукий полковник.
– Подождите, подождите. – Теперь пришла пора трясти головой капитану. – Значит, вы утверждаете, что на вверенном мне корабле преступники переправляют…
– Не я утверждаю. Это он утверждает. – Очередной кивок на спутника. – По агентурным данным, мол, так выходит.
– Не может быть, – вслух подумал командир.
– Почему же не может? – возразил старпом. – Очень даже может. Помните знаменитую байку про «дивизион плохой погоды[75]»? Как матросы на рынке в Бессарабии свинью купили в складчину и незаметно на корабль переправили…
– Свинью? – переспросил, бликуя зубами, негр. – Это на украинском жаргоне «экстази»?
Огоньки в кроссовках блеснули охотничьим азартом. Нынешнее обмундирование Хутчиш позаимствовал в подворотне универа[76] у торговавшего «косяками» студентика-нигерийца. При столь доходном бизнесе тот голым не останется, а Анатолию нужнее. Ему ещё Родину спасать.
– А он, случайно, не мусульманин? – переняв манеру однорукого говорить о присутствующем негре в третьем лице, поинтересовался капитан.
– Нет, – успокоил старик.
– Тогда ладно… Нет, все равно я не понимаю. Кто подложил? Когда? Ведь чужие здесь не ходят.
– А вот это мы узнаем, когда схватим всю шайку-лейку. Могу вас успокоить: ни на кого из команды подозрение не падает… Но, господа офицеры, ближе к делу. Я ж понимаю, у вас сегодня праздник. Следует отметить. Поэтому предлагаю быстренько разобраться с героинчиком и разбежаться.
– И где же по вашим, как вы выразились, «агентурным данным», на вверенном мне корабле одесситы спрятали наркотик? – полюбопытствовал Ярослав Данилович.
Он был благодарен гостям хотя бы за то, что те развеяли праздничную хандру.
– Вот это деловой подход! – Старик единственной рукой похлопал капитана по расшитому золотом погону. – Известно где. Где обычно прячут. На камбузе.
– О! – вдруг обрадовался негр с магнитолой. – Я жил на кампусе! Когда учился в Иллинойсском универе. Однажды мы с корешами…
Старик метнул на него свирепый взгляд; тот пожал плечами и заткнулся, не переставая улыбаться.
Брянцев тоже посмотрел на негра и повернулся к однорукому:
– А… Извините, но не могли бы вы ещё раз показать удостоверение?
– Видишь, нам не верят! – с видимым удовольствием обратился назвавшийся полковником к африканцу. – Все из-за тебя. – Его рука полезла в карман. – И я бы тоже не поверил. Я ж тебе так и говорил: «Нам не поверят». А ты – «психическая атака, психическая атака»…
Командир напрягся. Старпом это заметил и напрягся тоже. Князев сунул командиру под нос красную книжечку. Более того: вопреки правилам даже отдал её в чужие руки.
– Папа, – продолжая улыбаться, спросил Анатолий, – По-вашему, лучше было бы пробираться на корабль по швартовочному тросу? Или, того чище, по шторм-трапу? Как тати ночные, так, что ли?
Старпому подумалось, что очень некстати у Ярослава Даниловича руки заняты – случись что, он не успеет выхватить кортик.
Капитан первого ранга Брянцев раскрыл красную книжечку. Посмотрел. Посмотрел внимательней. Еще раз пробежал глазами перечень полномочий. Вернул книжечку и застегнул верхнюю пуговицу.
– Афанасий Никитич, попрошу вас показать гостям любое место на корабле, которое они пожелают осмотреть, – повернулся кэп.
– Есть, товарищ капитан, – строго ответствовал старпом, уловив официальные нотки в его голосе и отметив, что у негра командир удостоверение почему-то не потребовал.
Аудиенция завершилась. Сотрудник ОБОПа и сотрудник Интерпола двинулись к выходу из кают-компании.
– Стойте! – вдруг выкрикнул кэп и потянулся к кортику. – Так, говорите, вы из Интерпола?
Не поворачиваясь, Анатолий сдвинулся на четыре сантиметра вправо, чтобы взять под свой контроль правый боевой сектор отца – «слепой», из-за отсутствующей руки.
Первое правило разведчика: если тебе задали острый вопрос, не думай, как ответить. Лучше постарайся вспомнить что-нибудь приятное на отвлеченную тему. Например, третий сексуальный опыт или вручение первой награды. Хутчиш в таких случаях всегда вспоминал предсмертные слова лжебарона де Фредерикса.
Иван Князев развернулся на тринадцать градусов влево, чтобы нейтрализовать старпома. Ай-ай-ай, нехорошо это – со своими-то воевать… Но как же они нас расшифровали?
Рука командира корабля миновала кортик и нырнула в карман. Зашелестела многократно свернутая газета.
– Одну минуточку. – Капитан развернул газетный лист и быстро нашел искомое. – Как фамилия президента американской Ассоциации следователей по делам о мошенничестве…
– Стив Альбрехт, – хором бросили через плечо однорукий и негр. И улыбнулись друг другу.
– …Из восьми букв? – по инерции договорил командир «Тамбовского комсомольца». – Альбрехт, говорите?
И принялся мысленно пересчитывать буквы, озираясь в поисках чего-нибудь пишущего.
– Автор книги «Мошенничество, луч света на темные стороны бизнеса», – похвалился эрудицией перед сыном агент Карл.
– Один из трех авторов, – снисходительно уточнил прапорщик Хутчиш.
– Поучи меня еще… – буркнул Карл.
– Не смею больше задерживать, – продолжая глазами шарить по кают-компании, простился капитан Брянцев.
И подумал, что не очень-то удивится, ежели забавная парочка обнаружит на борту внештатный груз. Сначала доведем флот до ручки, а потом возмущаемся. Да что наркотики? На подлодках давно нелегальных эмигрантов по Дунаю вверх переправляют.
Гости покинули кают-компанию. Старпом вышел из кают-компании вслед за гостями, но не прошли они и десяти шагов по коридору, как, незаметно для себя, Афанасий Никитич Лунев оказался ведущим. Подобные экспромты не являлись трудной задачей для мегатонников как старой, так и новой формации.
По гулкому трапу они спустились на вторую палубу. Встречные матросы, уступая дорогу, вжимались в переборки, меж всюду навешанных, выкрашенных в желтый цвет дюралевых ящиков. А уж как они гостей разглядывали!
Анатолий все ещё держал музыкальный ящик на плече.
Идея изменить цвет кожи принадлежала целиком ему. Папа, предпочитавший экстравагантности неприметность, был против, и спор отцов и детей длился минут десять. Но Хутчиш не был бы Хутчишем, если б отступился от принятого решения. Он всегда подходил к решению проблем не как ремесленник, а как художник.
Естественно, краситься в черный цвет особой надобности не было. Но как, скажите на милость, оправдать наличие у солидного бледнолицего интерполовца исполинских размеров магнитофона? А ведь шибко нужен был в задуманной операции магнитофон исполинских размеров. Работать, так с музыкой. Не тайком же на корабль пробираться…
