Вдруг в наушниках Хутчиша яростно захрипело и затарабанило. Тысяча морских дьяволов принялась отплясывать «яблочко» босыми пятками на барабанных перепонках.

– Шум винтов с правого борта. По носу!!! – автоматически молниеносно отреагировал прапорщик.

– Дистанция?! – подхватилась с картонных ящиков командирша. Настолько проворно, насколько позволил скафандр.

– Близко! Очень близко! Почти над нами!

Анатолий почувствовал себя не в своей тарелке.

А вот госпожа Даккара знала, что делать. Вырубила двигатель. И приложила замурованный в водолазную перчатку указательный палец к забралу, вводя тем самым на подводной лодке режим полного молчания.

Откуда взялся враг прямо над головой, смекнул и прапорщик. Вражеский корабль дрейфовал по течению, прослушивая реку от берега до берега, пока искомая лодка не оказалась рядом. Теперь началась охота. И, как ни странно, предмет охоты – начиненный тайнами под завязку Анатолий Хутчиш – ничего не мог предпринять. Ему оставалось только наблюдать за действиями капитанши.

Без сомнения, госпожа Даккара не впервой оказывалась в столь стесненных обстоятельствах. Она спешно рванула расползающийся промокший картон на верхнем в штабеле ящике и в три-четыре движения освободила из коробки новенькую чугунную кастрюлю-скороварку с плотно подгоняемой крышкой. В кастрюле оказалась розовая, если довериться искусственному зеленому освещению, пушистая игрушка – будто только что сошедший с рекламы батареек «Энерджайзер» кролик в темных очках и с тарелками. Госпожа Даккара нажала на кролике кнопку, и игрушка бешено заколотила тарелками друг об дружку. А через секунду надежно закупоренный в скороварку весьма шумный кролик отправился за борт. Для чего был использован небольшой люк, очень напоминающий мусоропровод.

– Так-то, брат, – обращаясь к своему закадычному врагу, еле слышно прошипела подводная обитательница, – попутного галса тебе в…

Но тут она спохватилась, что негоже пожилой леди выражаться в присутствии молодого человека.

Что ж, госпожу Даккару можно было понять и даже поощрить за изобретательность. Растеряв штатные имитаторы шума винтов, она использовала то, что под рукой. И пусть это был не идеальный выход, какое-никакое течение все же сносило подводную лодку прочь от места, куда на шум будут падать глубинные бомбы охотника.

И каждая минута промедления людей Доктора работала на госпожу Даккару и её пассажира.

В рубке повисла напряженная тишина, зеленая, как тоска, и нарушаемая только слабым плеском воды под ногами и шумом винтов преследователей, слышным сквозь железо бортов без всяких наушников.

Хутчиш молча указал глазами на картонные коробки: может, одного электрического кролика недостаточно? И по отрицательно закачавшемуся шлему скафандра понял, что сует нос не в свое дело.

А госпожа Даккара, мучимая неизвестностью, потопталась на месте и решительно дернула на себя крышку кранца. Вместо боеприпасов в ящике оказались стоящие в четыре ряда (половина пустые, половина полные) литровые бутылки исторического кубинского рома «Гавана клаб». Капитанша взяла початую бутыль и характерным жестом предложила юнге. Все так же продолжая соблюдать режим абсолютного молчания.

Но тут лодку с невероятной силой тряхнуло. Пулемет упал, подняв рой брызг цвета свежей травки. Под ноги малочисленной команды вынесло небольшой деревянный анкерок, крутануло юлой и раскололо о стальное ребро пиллерса. Стрелку эхопеленгатора дернуло влево, за красную черту, и зашкалило там намертво. Вырванная толчком из скользких перчаток бутылка тюкнулась о палубу, и в сторону ближайшего вантервейса плещущая вода понесла зеленовато-бурое расплывающееся пятно. Манной кашей поползли вбок картонные коробки с кроликами в герметичных скороварках.

Хутчиш, чтобы его не шмякнуло о переборку, вцепился руками в румпель. Капитанша – в рукояти перископа.

Не успела лодка выправить крен, как её потряс новый удар. Водоворотом закружило оставшиеся от анкера щепки.

Рядом с головой Анатолия, между двумя швеллерами бимсов появилась рваная дырка размером с крупную пуговицу, и ледяная вода влепила прапорщику хлесткую пощечину.

Капитанша на пробоину никак не отреагировала и достала из кранца новую бутылку. Анатолий понял, что проблема спасения утопающих относится целиком к его компетенции.

Кислорода в баллонах его гидрокостюма не было. Весь вышел, ещё в Москве-реке. Одалживать кислород у госпожи Даккары смысла не имело: все равно не даст. Помпу включать нельзя ни в коем разе: у врага длинные уши.

Прапорщик, уворачиваясь от жесткой струи и не отпуская левой рукой румпель, достал из портфеля мокрый ком экспроприированной немецкой рубашки, подхватил присланный прибоем под ноги брусок подходящего размера. Обернул брусок мокрой тканью. И одним точным ударом деревянного молотка – морское название инструмента Анатолий забыл, все-таки он не моряк – вогнал импровизированную пробку в пробоину.

Третий взрыв глубинной бомбы оказался гораздо слабее, и лодку лишь крепко качнуло. Капитанша, не обратив на взрыв никакого внимания, вскрыла бутылку рома и подсоединила горлышко бутылки к немудреному приспособлению в скафандре.

Хутчиш разглядел спрятавшуюся за трещиной в стекле шлема и подведенную ко рту госпожи коктейльную соломинку шланга. И поверил в услышанную печальную историю. Господа Даккара была типичным агентом-затворником[56].

– Мое время гнить среди кораллов ещё не пришло, – довольно кивнула морская волчица, всосав щедрую порцию рома и усаживаясь на разъехавшийся штабель картонных коробок. – Так, значит, ты установку Икс ищешь. Ну-ну. И как успехи?

Анатолий пожал плечами:

– Спасибо, понемногу.

– Твой приятель, генерал Семен, уверен, что установка дарит вечную молодость. Кретин, – фыркнула Капитан Тротил. – А ты как думаешь?

Прапорщик нахмурился и тихо спросил:

– Микробиокомпьютеры во всех нас, в каждом человеке на этой планете. Да? Они размножаются и передаются из поколение в поколение. Верно?

– Ага, – буднично, но серьезно ответила госпожа Даккара и скрестила ноги, как будто отдыхала на завалинке. – Но только это не про меня. Я-то чистая. Мой папашка был рьяным буддистом и на приманку с вакцинацией не клюнул. Да и мамашке не позволил. А мужиков у меня не было, скажу тебе как солдат солдату. Так что, если кто-то установку инициирует и начнется катавасия, я буду в стороне. Навоевалась. Хватит.

Хутчиш промолчал.

– Но если ты, юнга, найдешь её раньше Докторишки и раздолбаешь на хрен к едрене матери, то я не обижусь, – столь же спокойно продолжала капитанша. – Потому что не нравится мне, когда кто-то людей за ниточки дергает и приказывает им, как жить. Мне вот попробуй приказать…

И вдруг взревела, как корабельный ревун:

– Эй там, на палубе, курс?!

И позволила себе, черт с ними, с приличиями, несколько непечатных выражений в адрес Доктора Театральных наук. Словно он мог её слышать.

– Норд-норд-вест!

Хутчиш кинулся к приборам смутившийся и зардевшийся. Запах тины его больше не донимал. Свыкся прапорщик.

Конечно, не очень-то уютно было в пенатах госпожи Даккары, но свобода – понятие относительное.

– Держать норд-норд-ост! – приказала капитанша. С кряхтеньем наклонилась, чтобы вернуть в прежнее положение упавший ручной пулемет. Сделала она это с такой нежностью, с какой пятилетняя девочка укладывает спать любимую куклу.

– Есть держать норд-норд-ост! – заправски откликнулся Анатолий.

– Глубина?!

– Одиннадцать метров!

– Ну да, – не удивилась леди. – Слегка зачерпнули бортом воды. – Она хлебнула ещё рому и подвела итог: – Пустяки. Через пяток минут, когда торпедоносец Доктора отойдет на пару кабельтовых, врубим и помпу, и ход. Спрячемся под опорами Большеохтинского моста. Нас оттуда будет не выцарапать, как моллюска из раковины. Эта якорная стоянка как раз для меня. Кстати, юнга, заруби на носу: если ты увидишь рыбаков с удочками, закинутыми в Фонтанку или Обводный канал, то знай – никакие это не рыбаки.