В кино я сотни раз видела, как отважные герои прыгали с поездов, но как — то не догадалась запомнить, по ходу поезда они прыгали или против. А! Будь что будет!..

Я закрепила дверь на крючок, отошла и помчалась навстречу летящей тьме. И едва успела в последний момент ухватиться за поручни. Мимо с грохотом промчался встречный товарняк.

Я без сил опустилась на пол.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я снова решилась прыгать. Раз двадцать, наверное, выглядывала из вагона, проверяя — нет ли встречного состава. Потом отошла к противоположным дверям — и… и опять не смогла!

Нет, никогда мне не прыгнуть на такой громадной скорости. Это верное самоубийство.

Не успела я так подумать, как поезд начал замедлять ход. Словно машинист, подслушав мои мысли, решил мне помочь.

Я как следует разбежалась и… прыгнула!

Очнулась я уже на земле. Надо мной висели яркие звезды. Во всем мире стояла тишина. Я осторожно подрыгала руками и ногами. Вроде шевелятся. Я была совершенно обессилена, чувствуя, что избежала чего — то страшного. "Впрочем, так оно и есть", — подумала я, глядя на бетонный столб, стоящий неподалеку.

И вдруг меня буквально пронзила мысль, от которой я даже села. А что, если Воробей просто — напросто вышел в туалет? Об этом я как — то не подумала. А зря, между прочим. С чего это я взяла, будто его должны обязательно похитить?.. Ну я и дура! А Володька?.. А что Володька — сидит, наверное, сейчас в купе и ломает голову над тем, куда я пропала.

Страхи мои как ветром сдуло. Я встала, отряхнулась и потопала по шпалам в Новороссийск.

Через два дня я до него добралась. Конечно, не пешком, а в основном на электричках, да еще автостопом.

В Новороссийске было очень жарко. Первым делом я пошла к морю и передала дедушкин привет Цемесской бухте, а заодно искупалась.

Затем отправилась к Михалычу.

Маяк находился на высокой горе. Когда я на нее влезла, впору было снова купаться. Я толкнула незапертую дверь и по узкой каменной лестнице поднялась на крохотную площадку. Здесь была еще одна дверь, на сей раз запертая. Я позвонила. Тишина. Я опять позвонила. Изнутри доносилось только дребезжание звонка. Меня охватило смутное беспокойство. Я стала колотить в дверь ногой. Все было напрасно. И вот когда я уже собиралась развернуться и уйти, замок тихонько щелкнул, и дверь отворилась.

Охваченная одновременно любопытством и страхом, я вошла. В нос ударил резкий запах давно не проветриваемого помещения. За дверью оказался длинный и узкий коридор. Я достала пистолет, взвела курок и осторожно двинулась вперед. Мои шаги гулко грохотали в пустом помещении. Я поймала себя на мысли, что, пожалуй, не удивлюсь, обнаружив Михалыча с простреленной головой.

В коридор выходило три двери. В какую из них войти?.. Я решила, что это не имеет принципиального значения. Пинком ноги распахнула ближайшую. Это оказалась кухня. В грязной раковине лежала немытая посуда. Таким же образом я вошла во вторую дверь; здесь стояла незаправленная кровать и валялись окурки на полу. Оставалась последняя дверь. Внутренний голос шептал мне, что входить туда не следует. Но я его не послушалась. А зря.

В лицо мне было направлено охотничье ружье. Двустволка. А передо мной, в кресле — качалке, сидел неопрятный старик лет семидесяти.

— Явилась не запылилась, — угрожающе сказал он. — А ну брось свою погремушку.

Я бросила пистолет. Он громко ударился о каменный пол.

— отпихни ногой в сторону, — приказал старик.

Я отпихнула.

— Успокойтесь, пожалуйста. — Я старалась говорить ровным голосом. — Я не причиню вам никакого вреда. Я пришла как друг.

Старик хрипло рассмеялся.

— Да ты юмористка, как я погляжу. — Он сплюнул. — Я знал, что ты придешь. Знал. И приготовил тебе ловушку. Смертельную ловушку.

Ничего себе "немножко со странностями" — вспомнила я дедушкины слова. Да он сейчас всадит мне пулю в лоб — и глазом не моргнет. Я невольно попятилась.

— Стоять на месте! — грозно прикрикнул старик. — Еще один шаг — и я тебе бошку продырявлю! Ясно?!

Я нервно кивнула.

За окошком светило солнце, плескалось море. А я стояла в затхлой комнате, и мне в лицо была направлена двустволка. Господи, и почему со мной вечно случается то, чего я меньше всего хотела бы?..

— На кого ты работаешь?! — спросил старик.

Ничего себе вопросик.

— Разве я могу на кого — нибудь работать? — осторожно ответила я. — Вы посмотрите на меня. Я же еще ребенок. Мне всего тринадцать с половиной лет.

— Ха — ха — ха, — истерически захохотал он. — Хочешь бывшего минера на мякине провести?! Не выйдет! Я стреляный воробей. Я весь Ленинград заминировал. И зимний дворец, и Петропавловскую крепость, и Русский музей…

Меня охватило чувство полнейшей безысходности. Это же сумасшедший!.. стоило ли убегать от доктора Гроба и наемных убийц, чтобы схлопотать пулю от чокнутого старика?

Теперь я уже ни на секунду не сомневалась, что мне крышка.

— Казанский собор, Таврический дворец, — продолжал перечислять старик. И вдруг замолчал, чутко прислушиваясь. — Что это?.. — испуганно вскинулся он.

Я тоже прислушалась и сразу поняла, в чем дело.

— Это у меня в животе бурчит, — невольно смутившись, сказала я.

— А я думал, по коридору кто — то крадется.

— Да нет, просто я два дня не ела. С тех пор как была в гостях у своего дедушки, капитана Кэпа.

Старик уставился на меня лихорадочно блестевшими глазами.

— Ты внучка капитана Кэпа? — недоверчиво спросил он.

— Ну да, я внучка его.

— Эмма?

— Эмма.

Опустив ружье, он в волнении закачался в кресле.

— Что ж ты мне раньше не сказала?!

— Так вы и не спрашивали.

— Го — о—споди! — Старик порывисто вскочил и выбежал из комнаты.

И тут же вернулся с двумя тарелками, наполненными всевозможной едой. Хлебом, сыром, ветчиной, маслом…

— Ешь давай. — Он усадил меня за стол. — Го — о—споди, чуть было не застрелил внучку своего друга. Совсем спятил на старости лет.

С ним трудно было не согласиться.

— Послушайте, — сказала я с набитым ртом, — а это правда, что Дженни Ли ваша дочь?

Старик вновь уселся в кресло — качалку.

— Не называй ее так, — попросил он. — Это сценический псевдоним. На самом деле ее звали Женя Линева. — Старик тяжел вздохнул. — Да, она моя дочь.

— И она работала в цирке?

— Да, в цирке. Женя могла читать книги с завязанными глазами и письма, не вынутые из конвертов. Когда она пришла ко мне, то рассказала, что долгие годы жила на Востоке, в Гималаях. Овладевала там какими — то тайными знаниями в буддийском монастыре…

— Пришла к вам? — переспросила я, отодвигая пустую тарелку.

Старик кивнул.

— Однажды ночью, — заговорил он глухо, — в дверь кто — то постучал. Я открыл. На пороге стояла девушка. "Отец, — сказала она, — я твоя дочь, Женя…" И она рассказала, что ее мать, моя возлюбленная, о которой я долгие годы ничего не знал, умерла. А женя поклялась над ее могилой обязательно разыскать меня, своего отца… — По лицу старика катились крупные слезы.

Все это смахивало на приступ шизофрении..

— А что было потом? — вкрадчиво спросила я.

— Женя устроилась на работу в цирк. И все шло хорошо, пока однажды… — Старик помрачнел. — Пока однажды она не вернулась домой своя не своя. И с того дня я стал замечать, что дочка чего — то опасается. А затем она внезапно исчезла. — Дальше старик заговорил быстро, как в бреду: — Ее нашли через несколько месяцев. Волны выбросили тел на берег. Следствие ни к чему не привело. Женю схоронили…

В общем, Михалыч лишний раз подтвердил то, о чем мне уже рассказывал доктор Гроб. Дженни Ли умерла. Непонятно лишь было ее странное родство со стариком.

— …А на следующий день она снова пришла.

Я вздрогнула.

— Кто?..

— Женя. Она появилась ровно в двенадцать ночи. В том же самом платье, в каком лежала в гробу. "Папа, — сказала она, — меня убил "мертвый человек". Он скоро придет к тебе и будет обо мне спрашивать. Убей его. Отомсти за свою родную дочь".