С совершенным почтением и преданностью честь имею быть вашего с-ва покорнейшим слугою.

С. Ланской. в С.-Петербурге

16 (или 17) августа 1822 года Его с-ву В.П.Кочубею»

При этом письме, как сказано выше, препровождались и подписки членов, в числе 95-ти.

С закрытием лож в 1822-м году прекращаются сведения о масонских ложах, до сих пор не было известно никаких данных о том, как было принято русскими масонами закрытие лож и насколько они ценили свои предания и хранили их после того. В собрании Московского музея сохранился следующий документ, относящийся к 1827 году и доставляющий некоторые сведения об этом предмете:

«Итак, для собственного нашего руководства и для тех, кои посче нас призваны будут к сим занятиям, сообразив все вышеописанное с правилами о-ского учения, в чистоте и святости коего мы уверены, начертали мы д-ля вышесказанных степеней следующее постановление, от коего никто да не укпонится:

Работы производить по актам, исправленным и сверенным с подчинниками, утвержденным приложением к. ним особой печати.

Вообще должно присупать с крайней осторожностью к умножению числа братьев и увеличению прикосновенных к нам, как по причине существования подозрения со стороны правительства, так и потому что, разводя приготовленную школу, нам должно рачительно печисъ с сохранении ее в чистоте, чтобы она не походила на скопища наружного масонства, самому себе преданного, орденского руководства лишенного и цели о-на совершенно противного.

Наконец, если б по неисповедимым судьбам Божим последовало снятие наложенного на масонские ложи запрещения, то и тогда для братьев, к союзу нашему принадлежащих, до плены все сии правила служить основанием к открытию иоанновских и шотландских лож, по истинным актам.

Если же, по каким бы то ни было причинам, не позволено было бы по актам сим работать, потребовало бы подчинение какому-нибудь масонскому начальству, порядку нашему не принадлежащему, тогда в действиях таковых никому из нас участия не принимать, а оставаться всем нам в настоящем положении и в тишине спокойно продолжать занятия наши, имея всегда в предмете сказавшие у Afamtp: V1.33– «Ищите во первых царствия Божия и правды Его, и все сие приложиться вам».

10 сентября 1827-го года.»

В северо-американских колониях Англии масонство появилось, по-видимому, вскоре после первых успехов его среди великосветского общества метрополии – в 20-х годах XVIII столетия.

В 1730 году, печатая в своей «Пенсильванской газете» отчеты о собраниях лондонских масонов, Бен. Франклин мог уже ссылаться на существование «в здешней колонии (т.е. Пенсильвании) многих масонских лож» и на «большой интерес, проявляемый к ним со стороны публики». Именно в этом году появился в Америке и первый «провинциальный Гроссмейстер» (для провинций Ныо-Иорка, Нью-Джерси и Пенсильвании) в лице жившего в Англии сына Нью-Джерсий-ского губернатора – Даниеля Кокса.

В 1731 году он присутствовал на собрании Великой Лондонской Ложи, где в честь его был поднят тост за «Провинциального Гроссмейстера Северной Америки».

Более серьезное значение имели грамоты, выданные в 1733 и 1734 году бостонцу Генри Прайсу, первая на звание «Провинциального Гроссмейстера Новой Англии и всех относящихся к ней владений и территорий», а вторая на звание «Гроссмейстера всей Америки».

«Привилегии пенсильванских масонов», об утверждении которых хлопотал перед Прайсом Франклин, заключались в существовании в Филадельфии независимой от Лондона Великой Ложи, учрежденной здесь, при деятельном сотрудничестве Франклина, в 1731 году. Франклин познакомился с масонством, по-видимому, еще в 1725–1726 годах во время путешествия в Лондон, когда ему было всего девятнадцать лет. Вступить в масонство он в это время еще не мог, так как для этого требовался по уставу 25-летний возраст, и потому по возвращении в Америку он основал, по образцу масонства, свое собственное тайное общество – «Клуб кожаного передника» – зародыш будущего «Книгоиздательского и Философского Американского Общества». В масонство он был принят в Филадельфии в 1731 году и сразу стал играть в учрежденной в этом году Великой Ложе выдающуюся роль: немедленно по вступлении в масонство он сделался ее «Депутатом-Гроссмейстером» (товарищем Гроссмейстера), в следующем году он составил для нее первый в Америке масонский устав, а в 1734 году был выбран Гроссмейстером.

Три года спустя в Филадельфии произошло событие, едва не повлиявшее очень печально на судьбу пенсильванского масонства. Некий Эвон Джонс, аптекарь по профессии, вздумал в компании с несколькими приятелями, как и он, не имевшими никакого отношения к масонству, разыграть шутку над своим учеником Даниилом Ризом – поклонником оккультизма, мечтавшем непременно вступить в масонский орден, чтобы узнать его «страшные тайны». Шутники рекомендовались Ризу масонами и предложили «вступить в ложу». Тот, не подозревая обмана, немедленно согласился. Его привели с завязанными глазами в погреб аптекаря, и заставив проделать разные циничные и фантастические обряды, объявили «посвященным в ученики». Через несколько дней началось «посвящение в мастера». На этот раз шутка кончилась трагедией: «дьявол», украшенный коровьими рогами и хвостом и державший в руках блюдо с зажженным спиртом (очевидно, «адский огонь»), нечаянно опрокинул его на Риза и причинил ему смертельные ожоги. Джонса и его соучастников арестовали и предали суду как убийц.

Великая ложа Пенсильвании в самом начале процесса заявила через местные газеты о непричастности масонов к делу, но в обществе быстро распространились противоположные слухи.

Темные слухи о масонских преступлениях дошли и до родителей Франклина, живших в Массачусетсе. Мать в ужасе оплакивала гибель сына, попавшего в сети «ариан и арми-ниан». В письме, адресованном отцу по этому поводу, Франклин уверял его, что «масоны – самые безобидные люди, ни в принципах, ни в поступках которых нет ничего противного религии и добрым нравам», и просил свою мать «приостановить ее приговор над масонами, пока она не узнает их лучше». «А пока, – писал он, – пусть она относится к ним доброжелательно, как я отношусь к ее недругам арианам и арминианам, о которых мне так же мало известно что-либо, как и ей о масонах».

В 1755 году в Филадельфии состоялось торжество освящения масонского дома – первый случай освящения здания по масонским обрядам. В публичной процесии, двигавшейся из ложи в церковь Христа «для выслушивания божественной службы», принял участие сам губернатор провинции и 127 членов трех пенсильванских лож, в числе которых находился в должности «товарища Гроссмейстера» Великой Ложи и Вениамин Франклин.

Расслоение масонства в Англии нашло отголосок и в американских колониях: наряду со старыми английскими ложами здесь появились шотландские и ирландские ложи, а также английские ложи «старого устава», не признававшие авторитета первой Великой Лондонской ложи. Наконец, вместе с английскими войсками (во время французских и индейских войн) приезжали в Америку и странствующие военные ложи, тоже большей частью «старого устава». Все эти новые ложи выгодно отличались от прежних своей большей демократичностью и доступностью: тогда как ложи «новых» ограничивали свой состав почти исключительно представителями высшего света, ложи «старых» масонов охотно открывали двери простым офицерам, морякам, купцам средней руки и даже ремесленникам.

Новая Великая Ложа в Лондоне с гораздо меньшей щепе-тильносью раздавала свои патенты, чем это делала ее старшая современница. Немудрено, что при первом появлении в Америке «старое» масонство стало получать над «новым» решительный перевес. Оно обгоняло его своим ростом: многие ложи «новых» меняли свой ритуал, или закрывались по мере того, как весь их состав перекочевывал к «старым».

В Пенсильвании «Великая Провинциальная Ложа» «старых» была организована в 1760 году. Первым Гроссмейстером ее был богатейший землевладелец Пенсильвании Уильям Болл, незадолго до того перкочевавший к «старым» масонам от «новых».