Деятельность «пятой колонны» подразделялась обычно на два этапа: мирный и военный. В условиях мирного времени она была нацелена главным образом на развертывание по всем возможным каналам соответствующей пропаганды, которая по своему содержанию и направленности не всегда носила явно пронемецкий или откровенно пронацистский характер. Ведение пропаганды сочеталось со сбором самой подробной информации о всей жизни стран, которым предстояло стать жертвами агрессии, о состоянии их экономики, обороноспособности, морального духа народа. При содействии «пятой колонны» велась систематическая слежка за их видными государственными и политическими деятелями, решалась задача склонения последних на сторону нацистов путем подкупа и открытого шантажа, а главное — обеспечивалась подготовка намеченной жертвы к «чрезвычайным обстоятельствам» — германской агрессии «изнутри», вплоть до формирования и тренировки специальных вооруженных отрядов. С помощью этих отрядов должен был наноситься первый удар: захват в тылу противника важных сооружений и пунктов с целью их уничтожения или сохранения до подхода частей немецкой армии.

В условиях военного времени деятельность «пятой колонны» развивалась особенно бурно. Так было, в частности, в Польше, Норвегии, Голландии и некоторых других странах — объектах гитлеровской агрессии[93]. Конкретно она выражалась в засылке в эти страны «решительных людей» из самой Германии, проникавших туда под видом туристов, коммерсантов, деятелей культуры и стремившихся на какое-то время осесть там, перейдя на нелегальное положение. Эти поди были призваны в нужный момент взять на себя руководство сформированными и подготовленными вооруженными отрядами из национальных меньшинств и местных немцев. Вооруженные отряды использовались для захвата правительственных и стратегических объектов, оказания поддержки засылаемым в страну агентам-парашютистам, внесения замешательства в ряды армии и мирного населения, наконец, распространения ложных приказов и всякого рода провокационных сообщений. Все это преследовало цель поддержать наступление немецко-фашистских войск, дезорганизовать тылы жертв агрессии.

Небезынтересно в этой связи бросить взгляд в прошлое: коснуться самих истоков «психологической войны». Первая мировая война наглядно высветила роль в войне изощренной пропаганды. В те годы пропагандистские акции противников Германии были направлены на то, чтобы сломить волю к сопротивлению и ослабить боевой дух немецких солдат и гражданского населения. В арсенале средств «психологической войны» уже тогда были, в частности, такие методы (применявшиеся, например, по отношению к Австро-Венгрии), как использование национального антагонизма, организация саботажа с помощью недовольных политических сил или оппозиционных элементов. Тщательно изучив этот опыт и взяв на вооружение то, что им казалось наиболее привлекательным в нем, нацисты решили создать нечто подобное, но по возможности более внушительное и эффективное. Поскольку Гитлер сам пришел к власти при помощи целенаправленной кампании беззастенчивой лжи, он, как отмечают западные исследователи, своевременно оценил значение именно такого рода средств борьбы и поэтому всячески поощрял их применение. Главной чертой пропагандистской тактики нацистов была неприкрытая наглость. В организационном плане начало было положено учреждением для всех видов вооруженных сил отдела «Вермахт-пропаганда», за абвером II оставались фабрикация и распространение соответствующих материалов, направленных на подрыв боевого духа в войсках противника и связанных с ведением фашистской пропаганды среди населения оккупированных областей.

Исходя из дел по шпионажу, раскрытых в тот период, можно судить, что в распоряжении абвера II было несколько «учебных центров», где будущие диверсанты и террористы, в том числе подготавливаемые для засылки в Советский Союз, проходили специальную подготовку и соответствующую тренировку. Один из этих центров располагался в малоизвестном отдаленном городке Химзее, другой — в Тегеле, под Берлином, третий — в Квинцзее, близ Бранденбурга. В Тегеле обучали способам поджога и другим видам подрывного дела тех, кто должен был совершать диверсионные акты преимущественно на восточных территориях. Здесь имелись хорошо технически оснащенные лаборатории по разработке и изготовлению индивидуальных средств диверсии, которыми абвер II снабжал своих агентов, засылаемых в тылы противника[94]. Для работы в лабораториях привлекались крупные специалисты по взрывчатым веществам и диверсионным установкам. В складских помещениях имелся значительный запас пищевых концентратов, а также канистр из-под горючего, чемоданов, термосов и тому подобных предметов, в которых специально оборудовались потайные отделения («двойное дно»), где можно было бы скрытно хранить, например, зажигательные средства, запальные шнуры для взрывных устройств замедленного действия и другие средства диверсионной техники.

В Квинцзее дислоцировался тщательно замаскированный среди лесов и озер «Учебный центр» Квенцтуг, где проходили обучение диверсанты-террористы «широкого профиля», подготавливаемые для заброски в СССР. На территории центра на специально оборудованных макетах мостов, а также проложенных здесь участках железнодорожного полотна демонстрировались способы их разрушения; в некотором отдалении от них располагался аэродром с принадлежащими центру учебными самолетами.

Подготовка агентов проводилась в условиях, максимально приближенных к их будущим действиям. «Опытное иоле» в Квинцзее вполне отвечало требованиям самой современной по тому времени системы отработки приемов и техники совершения диверсий. Это дело было настолько усовершенствовано, что Канарис перед нападением фашистской Германии на СССР строго обязал каждого офицера абвера пройти курс обучения в этом пункте.

Уже тот факт, что в структуре абвера II еще перед войной было образовано специальное подразделение — подотдел «2-А» с единственной целью обеспечить координацию диверсионной работы против Советского Союза, как нельзя лучше доказывает, какое место в планах ведомства шпионажа и диверсии гитлеровского вермахта отводилось нашей стране. Ход подготовки агентов-диверсантов находился под неусыпным контролем самых высоких государственных органов[95] '.

Согласно директивам верховного главнокомандования вермахта, абвер II должен был еще до начала войны против СССР широко развернуть операции по засылке на советскую территорию диверсионных групп и диверсантов-одиночек. В их задачу входило разрушение линий связи, организация взрывов мостов и железнодорожного полотна на основных коммуникациях советских войск, вывод из строя военных и промышленных объектов, захват в тылу Красной Армии мостов и переправ, которые диверсионные группы при необходимости должны были удерживать до подхода передовых частей вермахта.

Что касается структуры и функций отдела абвер III (контрразведка), то они отражали два основных направления его деятельности: пресечение попыток проникновения агентуры иностранных разведок в войска и на стратегические объекты Германии и предупреждение возможности разглашения военной и государственной тайны. Ему надлежало особенно оберегать секреты вермахта, связанные со стратегическим планированием в центральных инстанциях, транспортировкой войск, вооружением и продовольствием, знание которых могло бы позволить противнику разгадать намерения нацистской верхушки, сделать заключение об интенсивном развертывании ею подготовки к войне.

Это предполагало деятельное участие абвера III в разработке на государственном уровне различного рода инструкций, связанных с поддержанием режимности в войсках, на военных заводах и транспорте. Для защиты вооруженных сил и стратегических объектов от проникновения в них агентуры иностранных разведок, а также обеспечения охраны государственной тайны, документов особой важности и лиц, допущенных к сугубо важным военным секретам, отделу было предоставлено право иметь институт своих уполномоченных и сеть доверенных лиц в каждом военном округе, штабах, арсеналах, на военных заводах, железнодорожном транспорте, в почтово-телеграфных учреждениях и т. д.[96]