Я выругался из-за двойственных ощущений. С одной стороны, я не испытывал каких-то нежных чувств к этой нечисти. С другой, хотелось с ней немного поговорить, прежде чем та наденет белые тапки. Поэтому я решительным рывком кинулся к суккубе и перевернул ее на спину.

Как там: вскрытие показало, что пациент умер от вскрытия? Тут все было намного проще. Митька ударил наотмашь, поэтому нож пропахал глубокую борозду от груди до шеи. Я положил правую руку на рану, чуть придавив хистом. У меня была полная уверенность, что я смогу ее вылечить. Но для этого придется потратить промысел почти полностью.

— Зачем тебе нужна была пустомеля? — спросил я.

Суккуба криво усмехнулась. Теперь последние капли ее очарования окончательно растворились.

— И что? Ты тогда вылечишь меня?

Я промолчал, продолжая чуть-чуть выплескивать хист. Его хватало ровно настолько, чтобы кровь не хлестала из раны, а лишь медленно вытекала. Такое ощущение, что мы оба понимали — это игра. Я не буду спасать нечисть. А она словно бы тоже не горит желанием, чтобы ее спасали.

— Вот видишь, рубежник. Ты не хочешь врать.

Внезапно что-то изменилось. Ее взгляд из насмешливого стал внимательным, цепким. Она буквально прощупала им меня с ног до головы. А потом заговорила, так быстро, что это походило на бред лихорадочного больного.

— Хоть кто-то не врет. Не поверишь, рубежник, как я устала… Пусть так, я все равно уже мертва. Даже если ты меня отпустишь. Я знаю, что нарушила закон. Если бы у меня получилось, если бы вышло, то мне бы простили все. Но теперь нет.

Я даже слова вставить не успевал. От чего устала? Что получилось? Кто простил? А суккуба продолжала болтать:

— Я все продумала. Считала, что задуманное получится. Я могу очаровать любое существо, даже… такое. Но этот страх, этот ужас… Тогда я придумала про пустомелю. Если соединить два хиста, один полный, а другой пустой, то может получиться. Но мой глупый муженек не смог выполнить и этого.

Я понимал, что не справляюсь. Теперь не смогу спасти суккубу даже если очень захочу. Что-то изменилась. Словно мы прошли точку невозврата. И теперь жизнь нечисти спешно утекала сквозь пальцы. Но самое пугающее — ей было все равно.

— Он хитер. Заставляет делать то, чего сделать нельзя. Составляет договоры, берет с нас зароки. Я попалась, волоты попались, ты не попадайся. Ты не соврал, я на тебя не злюсь, Григориан идиот…

Я не сразу понял, что она умерла. Молчание суккубы после долгого и сбивчивого монолога ошеломило. Я пытался переварить тонну вылитой на меня информации, стараясь разложить все по полочкам. Выходило, если честно, с трудом.

А тут еще Митька, чтоб ему пусто было, заорал над ухом. Только скорее не от страха, а восторга. Совсем дурак, что ли? Нет, я все понимаю, мы победили, мы молодцы. Но так радоваться смерти нечисти?

— Дяденька, я рубец получил! — дрожащим голосом произнес черт.

Только теперь я понял. Ну да, это даже логично. Митька убил нечисть, которая превосходила его в классе. Вот Вселенная и отсыпала своему падавану плюшек. Я, если честно, не представлял, что надо делать бесу или черту для того, чтобы стать круче? Наверное, жить в соответствии со своей природой. Или, может, им за выслугу лет «лычки» дают. Но факт оставался фактом.

Бывала нечисть, сравнимая с ведунами и даже кощеями. Последняя, конечно, нечто вроде экзотики. Лихо или там главарь волотов. Как его Лео обозвал — Ипат? Короче, чтобы получить свой третий рубец в мирное время, Митьке бы пришлось очень долго ждать. А теперь убил суккубу и вон — апнулся. Неожиданно даже Гриша обрадовался. Хотя я думал, будет завидовать.

— Это дело мы сегодня обмоем, — разрешил мои сомнения бес.

Ну да, кому что, а лысому расческа. Против такого повода даже наша домомучительница слова лишнего не скажет. Вот только несмотря на пляшущую (а ведь почти на костях) нечисть, меня не покидало странное предчувствие беды. Которое ладно бы хоть когда-нибудь обманывало.

Вот ведь зараза эта госпожа Мария. Наговорила, разбередила душу. Лучше бы молчала, ей-богу. Я бы сам потерзался в догадках, да и успокоился.

Теперь же я встал и медленно подошел к норе. А ведь и правда нора, уходящая глубоко под землю. Я бы мог подумать, что ее кто-то выкопал. Ну не знаю, типа огромный волк. Вот только чуть дальше началась каменистая порода. Тут и экскаватор не поможет.

— Матвей, ты куда?

Как ни странно, первая, кто заметил мое отсутствие — Алена. Тут уже и сирин приземлилась, да два моих балбеса перестали радоваться.

— Хозяин, ты чего туда полез? — насторожился бес.

— Хочу посмотреть, что ее так напугало, — ответил я.

— Фигней не страдай! — крикнул Григорий.

Но поздно. Я уже спрыгнул вниз и сделал шаг вперед. Говорят, не зная броду, не суйся в воду. Но разве с пещерами это работает? Как узнать, что внутри, если не соваться? К тому же, у меня было четкое убеждение, что ничего страшного не случится. Ведь та же Мария все время возвращалась.

Проход в пещере был внушительных размеров. Даже самый рослый человек мог пройти не пригибаясь. Я вспомнил о волотах. Наверное, и они бы здесь поместились. Вот только им точно пришлось бы чуть пригнуться.

Однако дальше, буквально метров через десять, проход стал расширяться и теперь превратился в огромную залу. И тут меня настиг запах. Даже не запах — смрад. Такой густой, насыщенный, хоть ножом режь. Словно вяленая рыба испортилась, ее закопали глубоко в земле, а на этом месте сделали сортир. Я посветил фонариком, само собой — безрезультатно. Вот знаю, что Костяну на следующий свой день рождения закажу.

Я постоял еще немного, прислушиваясь к своим ощущениям. Внутренний голос прочищал горло, словно ровно посередине пути у него возник неведомый ком. В общем, чувствовал я себя здесь не особо комфортно. Кто-то смотрит на меня. Пристально, внимательно. И ждет неправильных действий.

Не знаю, сколько я так простоял. Но в какой-то момент пришел страх. Даже не страх, а некий животный ужас. Такой сильный, что хотелось бросить все и изо всех сил ломиться наружу. Вот теперь я понял суккубу, которая выскакивала отсюда с ошалевшим видом.

Но вместе с тем моего самообладания хватило, чтобы не бежать, сломя голову, а начать медленно отступать. Само собой, спиной вперед. Так я и дошел до света. А после без всяких приключений выбрался наружу.

Встретила меня практически гробовая тишина. Сначала я думал, что это моя команда испугалась за своего босса, однако реальность оказалась гораздо прозаичнее. Они испугались за себя.

А как иначе, когда вокруг собралось с десяток громил с туповатым выражением лица, слабо восприимчивых к магии. Я даже узнал двоих — один стоял возле дворца князя, а другой приходил на аудиенцию к воеводе. Как там, Ипат Коловрат?

Именно этот громила, превосходящий в росте и мощи даже своих собратьев, сейчас внимательно смотрел на меня. Вот только взгляд его не был тупым. Скорее, наоборот. Не покидало ощущение, что меня жестко обманывают. И все происходящее здесь не то, чем является на самом деле.

— Доброго дня, — я подумал и даже чуть склонил голову. Но не сильно. — У нас тут случилась небольшая стычка с суккубой.

Коловрат медленно, будто его шея давно проржавела, перевел взгляд на труп нечисти. К слову, тоже уже скукожившийся, как сгоревшая бумага. А потом опять посмотрел на единственного рубежника в этих дебрях.

— Извините, но на меня эти штучки не действуют. Я знаю, что вы нормальный. Стали бы волоты читать друг другу книги, если не могут связать и пары слов? Так что либо давайте перестанем играть в эти игры, либо я пошел.

Вот теперь у Ипата (может, волоты это звание в насмешку ему дали?) залегла морщина между бровями. Впрочем, морщина, как и сам Коловрат, мощная. Он позволил себе помолчать пару секунд, после чего абсолютно нормально ответил:

— Ну хорошо, рубежник. Пойдем, поговорим.

Волоты оказались весьма обстоятельной нечистью. Хотя я все никак не мог их соотнести с последним словом. В моем понимании нечисть — что-то небольшое, компактное, способное влезть в портсигар. Глядя же на этих великанов хотелось придумать какое-то новое слово. Или хотя бы не говорить уже существующее.