Седьмое после Троицы

Носильщики в Тунисе по-прежнему бастуют, а какой-то нищий стащил у отца Пандоры кредитную карточку “Америкэн экспресс”!

Пандора сказала, что ее маму укусил верблюд и сейчас та отлеживается в туалете тунисского аэропорта. Как было здорово услышать голос Пандоры по телефону, мы проговорили больше получаса. Хорошо, что она сообразила позвонить за счет абонента!

Выходной в Шотландии и Ирландской Республике

Тунисские носильщики согласились на арбитраж. Пандора говорит, что, если повезет, она будет дома в четверг.

Тунисские носильщики увидели свет в конце тоннеля.

Пандора перебивается с фиников на мятные леденцы.

Тунисские носильщики грузят багаж.

Пандора будет дома в ПЯТНИЦУ ВЕЧЕРОМ!

Отец отказался разговаривать с Тунисом за счет абонента. Между мной и любимой оборвана связь.

Первая четверть Луны

Позвонил в Тунис, пока отец мылся. Он крикнул из ванной:

– Кому ты звонишь?

Я соврал, сказал, что хочу узнать точное время.

Самолет Пандоры благополучно вылетел. Она должна быть дома около полуночи.

7.00. Пандора позвонила с вокзала Сент-Панкрас. Сказала, что они задержались в пути, потому что в районе Флитвика электрифицируют железную дорогу.

Я оделся и помчался на вокзал, купил перронный билет и ждал на платформе № 2 шесть долгих часов, замерзая и страдая от одиночества.

Вернулся домой и обнаружил записку от Пандоры:

Адриан!

Признаюсь, я подавлена той очевидной холодностью, с которой ты меня не встретил. Я думала, что наше эмоциональное воссоединение произойдет на платформе № 3. Но этого не случилось.

Прощай навеки,

Пандора.

Бросился к Пандоре. Все объяснил. Эмоционально воссоединились за сараем, где ее отец хранит инструменты.

Восьмое после Троицы

Опять трогал грудь Пандоры. На этот раз нащупал что-то мягкое. Мой “этот самый” то увеличивался, то сморщивался. Похоже, он живет своей собственной жизнью. Я не могу им управлять.

Утром сходили с Пандорой в бассейн. Пандора выглядела классно в новом белом бикини. Она стала такого же цвета, как миссис Сингх. Я не доверяю моему “этому самому”, мало ли как он себя поведет, поэтому сидел на трибуне и наблюдал, как Пандора прыгает с самой высокой вышки. После бассейна зашли ко мне домой, я показал ей свою черную комнату. Зажег ароматическую палочку. Поставил “Аббу” и спер у папы бутылку испанского вина. Мы немножко пообнимались, но потом у Пандоры разболелась голова, и она ушла домой.

Меня просто распирало от сексуальности, но все как рукой сняло, когда помогал папе разбрасывать навоз по цветочной клумбе.

Получил еще одну открытку от мамы:

Дорогой Ади!

Ты и не представляешь, как я по тебе соскучилась. Материнское чувство сильно, как никогда. Понимаю, тебе кажется, что Бэмби отнимает меня у тебя, но это не так. Бэмби удовлетворяет мои сексуальные потребности, и не более. Поэтому, Ади, взрослей и приезжай в Шотландию.

С огромной любовью,

Полин (мама).

P.S. Мы выезжаем пятнадцатого. Садись на поезд в 8.22 до Шеффилда.

Почтальон сказал, что, если б моя мать была его женой, он бы ее как следует вздул. Ха, он не знает моей мамы! Если бы он до нее хоть пальцем дотронулся, она бы из него котлету сделала.

Пандора полагает, что разлука пойдет нам на пользу, надо проверить наши чувства. Она опасается, что наши легкие объятия скоро сильно потяжелеют. Должен признать, что вечный сексуальный напряг серьезно подрывает мое здоровье. У меня куда-то пропала жизненная энергия, и я плохо сплю, потому что мне все время снятся сны о Пандоре в белом бикини и о трусиках миссис О'Лири.

Наверное, я все же поеду в Шотландию.

Отец пятнадцатого едет в Скегнесс. Берет напрокат четырехместный фургон. С ним едут Дорин и Максвелл! Он думает, что я составлю им компанию.

Но если я с ними поеду, все будут считать, что Дорин – моя мать, а Максвелл – мой брат!

Решено, еду в Шотландию.

Вчера вечером прощался с Пандорой, это была настоящая трагедия. Мы оба поклялись хранить верность. Я уже упаковал вещи. Пса забросил к бабушке вместе с четырнадцатью банками собачьих консервов и гигантским мешком “Педигри”.

В поезд беру с собой читать “Побег из детства” Джона Холта.

Полнолуние

Отец, Стрекоза Сушеная и Максвелл проводили меня на вокзал. Отец ничуть не обиделся, когда я выбрал Шотландию вместо Скегнесса. Наоборот, дико развеселился. В поезде было ужасно. Всю дорогу до Шеффилда пришлось стоять. В купе для проводников общался с дамой в инвалидной коляске, очень симпатичной. Она говорит, что единственное преимущество инвалидов в том, что в поезде они всегда сидят. Хотя бы в купе для проводников.

Мама и гад Лукас встретили меня в Шеффилде. Мама жутко похудела и разгуливает в молодежных прикидах, для которых слишком стара. Гад Лукас втиснулся в джинсы, а над ремнем пузо свешивается! Всю дорогу до Шотландии притворялся, что сплю.

Гад Лукас лапал мать, даже когда вел машину.

Мы остановились в местечке под названием Лох Лабнейг. Я лежу в постели в бревенчатой хижине. Мама и Лукас ушли в деревню за сигаретами. По крайней мере, они так сказали.