А, вот когда всплыла информация, что рядом сидит не просто молодой ученый, а один из авторов открытия спонтанного деления ядер урана, о котором совсем недавно шумели газеты, я слегка офигел. Это что же получается? Знаменитый в будущем, а возможно уже и сейчас, ученый служит простым техником по обслуживанию бортового оборудования боевых самолетов. Да, ну на фиг! Как такое может быть вообще? А кто тогда ядерный щит страны создавать будет.
Осторожно расспрашивая, я выяснил, что в связи с началом войны вся группа Курчатова оставила теоретические изыскания в области деления ядра и разъехалась в разные стороны. Кто-то, как Курчатов и Александров, перешел к актуальной практике, занявшись проблемой защиты кораблей от магнитных морских мин, а кто-то, как Флеров и его соавтор Петржак, направились в военкомат. К счастью военком головой думал, а не другим местом, и вместо передовой ученых, со словами: – «Вас, малахольных, там точно сразу убьют, так, что давайте мы вас сначала хоть чему-то научим. Потом, если и погибнете, то хотя бы не сразу и с пользой для дела» – направили учиться работать руками. Флеров рассказал о своем походе в военкомат с юмором, но мне весело не было.
Даже если бы я, прямо сейчас, каким-то чудом, выложил перед руководством страны готовые чертежи атомной бомбы и технологию изготовления компонентов, это ни к чему бы ни привело. Ядерное оружие – это целая отдельная отрасль народного хозяйства, сильно трудозатратная и очень-очень дорогая. Понятно, что в этот период, для страны главное выстоять – речь идет о самом существовании СССР как государства. Но зная, что победа будет за нами, к 1945 году мы не должны подойти с пустыми руками, а уже иметь определенные наработки, иначе потом догонять США будет бесполезно. Превентивный удар по СССР наши «заклятые друзья» планировали нанести в начале 50-х. Нацистская Германия, на начало войны с СССР, имея в своем распоряжении не только огромные ресурсы с первоклассными учеными, но и значительные запасы урановых руд, завод тяжелой воды, технологию получения обогащенного материала, а так, же методы разделения изотопов, успехов в этом направлении не достигла. А Соединенные Штаты, не несущие тяжести военных расходов, имея огромные финансовые возможности, смогли получить первые результаты уже в 1943 году. И как мне в условиях, когда ни кто в стране еще не задумывается над этой проблемой, сдвинуть камень с мертвой точки. Писать письма «на самый верх» бесполезно, история с изобретением новой взрывчатки, показала, что без мощной «волосатой» руки продвинуть даже очень нужную идею почти не возможно. Однако и пустить все на самотек я не могу, возможно, в этом и заключается моя миссия – дать начальный толчок к дальнейшему развитию ядерной программы СССР.
Звучит слишком высокопарно и, если трезво оценивать ситуацию, для меня задача практически неподъемная. Решения об организации такого производства принимается даже не правительством, а той его небольшой частью, что обладает реальной властью в стране. А выхода на эту самую «верхушку власти» у меня нет. Но есть молодой и энергичный ученый с определенными амбициями, уже имеющимися научными достижениями и страстным желанием заниматься любимым делом. Наверняка есть и обширные связи в научном мире. Курчатов пока фигура не столь значительная, что бы как-то повлиять на ситуацию. А вот их общий руководитель академик Иоффе, который является не только вице-президентом Академии наук и членом ее Президиума, но и с начала войны назначен председателем Комиссии по военной технике – другое дело, это уже совсем другой уровень. Осталось подтолкнуть молодого ученного в правильном направлении. Пускай сделает пару-тройку докладов на научных конференциях, всколыхнет ученую общественность, привлекая внимание к проблеме. Там глядишь, и внешняя разведка подтянется с информацией о «Манхэттенском проекте», пойдут сведения и по линии дипломатических служб. Так общими усилиями и выйдем на необходимый результат. Здесь главное, что бы в нужный момент от информации о возможном создании ядерной бомбы не отмахнулись, как от маловероятной.
Ну вот, если к проблеме подойти с этой стороны, то она уже и не кажется невыполнимой. Значит первоочередная задача – заинтересовать научное сообщество в возобновлении исследований в области деления ядра и вернуть группу Курчатова в лаборатории. А для этого нужно правильно мотивировать техника-лейтенанта Георгия Флерова на решительные действия в знакомой ему сфере. Но без явного нажима, пусть сам дойдет до главной мысли, а моя задача придать правильное направление движения и небольшое ускорение. Это как учить кататься на велосипеде – подтолкнул сзади, а дальше уже сам старайся.
– Товарищ лейтенант, – оторвал я Флерова от спора с таким же молодым летчиком, – разрешите вас на пару слов.
– Да конечно, – немного рассеяно ответил он, разгоряченный диспутом.
– Тогда давайте прогуляемся, – предложил я, беря его под руку и отводя в сторону от спорщиков, которые и не думали прерываться, потеряв главного оппонента, просто переключились на другую тему. Кажется, им все равно, по какому поводу спорить, лишь бы было весело.
– Я хочу вернуться к вопросу создания оружия большой разрушительной силы, основанной на цепной реакции распада тяжелых ядер, – начал я, не выдерживая «мхатовской паузы», не интригуя, и не затягивая начало непростого разговора. Я оценил состояние собеседника и счел его готовым к серьезному объяснению, без всяких подготовительных хитростей нейролингвистики. – Мне почему-то кажется, что это не такая уж и фантастика, как думают многие.
– Да, бросьте, – усмехнувшись, ответил мне ученый, – до серьезного прорыва в этой области еще очень далеко. Мы только в самом начале большого и сложного пути. Предстоит еще познать…
– А если я покажу кое-что, – прервал я достаточно грубо, не желая слушать, что там нужно еще познавать. – Как вам такая вот простенькая схема.
Для проявления, с его стороны, искренней заинтересованности, а не показной вежливости как к старшему по званию, мне требовалось встряхнуть собеседника, или даже немного шокировать серьезной информацией. На вырванном из блокнота листочке, я быстро, буквально несколькими штрихами, набросал схему бомбы, которую впоследствии сбросят на Японию. Ни чего сложного – овал, схематически разделенный на три части. Сверху в виде короны обозначил стабилизатор, что бы рисунок не был совсем уж абстрактным. Две нижние части, разъединенные между собой и обозначающие заряды для создания критической массы, я заштриховал. А самую верхнюю просто подписал как обычная взрывчатка, призванная своим срабатыванием объединить заряды. Флеров заинтересовано смотрел на мои действия, ожидая продолжения.
– Это эскиз экспериментальной бомбы создаваемой в США на основе урана-235, - пояснил нарисованное. – Там предполагают, что при соединении этих двух частей, – я ткнул карандашом в рисунок, – путем подрыва обычной взрывчатки, будет достигнута критическая масса с последующей цепной реакцией. Поражающим элементом станет выделение огромного количества энергии, что превращает бомбу в сверхмощное оружие невообразимо большой разрушительной силы.
– Да, теоретически такое возможно и нами даже рассматривалась работа Вернера Гейзенберга «Возможность технического получения энергии при расщеплении урана», как один из способов альтернативного вида получения энергии, но выполнить такое технологически, пока ни кому не под силу. Вы хотя бы представляете, какие условия нужно соблюсти внутри нарисованной вами сферы, что бы достичь необходимого результата?
– Не представляю, я же не ученый. Зато точно знаю, что в Америке сейчас собираются лучшие физики мира, в том числе и те, которым удалось вырваться из Германии. Имеется отличная производственная база и технологии. Правительство Рузвельта выделяет на этот проект огромные финансы. Да, на организацию и получение первых серьезных результатов уйдет какое-то время, но не такое уж и большое, как думают многие. Уже сейчас они пошли путем, отличным от Германского и есть мнение, что до полевых испытаний потребуется менее пяти лет. А любая страна, единолично обладая таким сокрушительным оружием, захочет диктовать свою волю всем остальным государствам, уже не считаясь с их интересами. Мы, как единственная страна рабочих и крестьян, самим своим существованием вызываем раздражение у финансовых воротил мирового капитализма. Как думаете, чьи города станут одной из первых мишеней?
