Остальные были заняты с личным составом. Уже сейчас в лагере было более 200 красноармейцев и младших командиров в основном из состава фронтовых авиационных частей и несколько десятков хорошо обученных парашютистов из 214-й отдельной воздушно-десантной бригады. Люди постоянно продолжали прибывать. До полного штата в четыреста бойцов планировали укомплектоваться в ближайшие дни. К этому нужно добавить почти полторы сотни недавно прибывших комсомольцев, а вот это уже в основном моя забота. После переподготовки они составят костяк четырех партизанских отрядов. Хорошо, что командование наконец-то прислушалось к моим рекомендациям и все комсомольцы прибывали к нам из-под Москвы, где проходили первоначальную подготовку, то есть, имея хоть какой-то опыт.
Пока еще только вырабатывалась система обучения, подбирались командиры и преподаватели. Упор делался на физическую тренировку, стрельбу, обучению приемам рукопашного боя и подрывному делу. После моего рассказа, о том, как лихо немцы раскусили нашу засаду перед аэродромом, и чуть не накрыли минометным огнем и о других боестолкновениях у них в тылу, поступило предложение о включении в план занятий и тактических учений с обязательным окапыванием и устройством огневых точек и запасных позиций. Узнав, что мне в ближайшее время предстоит встреча с командованием, командиры быстро набросали целый список необходимого. Оказывается, что красноармейцы прибывают со штатным оружием — винтовкой Мосина, а комсомольцы вообще без оружия и формы. Весь небольшой запас автоматического оружия, в основном от десантников 214-й бригады, уходит группам, забрасываемым в тыл противника. Наблюдается дефицит короткоствольного оружия. С обувью тоже беда, от частых кроссов, она быстро приходит в негодность. Единственное в чем нет недостатка, так это в продуктах, мало того, что паек идет по фронтовой норме, так еще и получили его сразу на пятьсот человек, что позволило сделать небольшой запас. К тому же колхозники взяли над нами шефство, обеспечивая молоком и другими продуктами. Старчак озвучивая необходимое, хитро посматривал на меня, мол — "ты у нас военный наблюдатель от командования, вот и оправдывай оказанное доверие". Ну что же, действительно придется постараться, все озвученное это не блажь, а необходимое нам для организации полноценной подготовки, и к кому обратиться за помощью я знаю.
До обеда меня не беспокоили, я нашел своих бойцов, которые выполняли функции комендантского отделения, и даже успел провести небольшую инспекцию нашего имущества, которое, благодаря старшине, не сильно уменьшилось за время моего отсутствия. Привел себя в порядок, переоделся в полевую форму, отдав камуфляж в стирку и, отложил в сторону то, что можно использовать в качестве подарка. Что бы в России шестеренки любого хозяйственного механизма работали быстрее, их нужно немного смазать, и это не взятка, а просто сувениры с фронта. К моменту, когда поступил приказ прибыть в штаб фронта, я успел подготовиться и даже начал писать отчет о выполненении своего задания. Собрав написанное, сложил все в командирский планшет, так как большую штурманскую сумку с целлулоидным окошком для карт, пришлось заменить. Такая сумка хороша в полёте, а ходить с ней неудобно, так как из-за длинного ремешка бьет по ногам. Автомат пришлось оставить, что бы не смотреться среди штабников параноиком, но ТТ не давал чувства защищенности, ведь последние дни я даже спал чуть ли не в обнимку с ППШ. Пришлось снимать с ремня кобуру с пистолетом и брать Маузер, а к нему, в качестве запасных, два магазина на сорок патронов, отлично уместившихся в сумке. Вот теперь готов и даже смотрюсь брутальнее, все-таки легендарное оружие гражданской войны добавляет несколько очков характеристик.
Обратную дорогу до Вязьмы, проделал в качестве пассажира в люльке мотоцикла, выделенного Старчаком. Что бы уберечься от пыли пришлось надевать трофейный плащ, защитного стекла то нет, а наши дороги летом признают только два состояния: либо грязь, либо пыль. В разведотделе как и полагается сначала получил благодарность за успешно выполненные задания, а потом люлей за все остальное. Причем, по степени важности из выполненого, на первый план выходила организация прорыва группы Болдина. Того чуть ли не сразу вызвали в Кремль и вывалил дождь из наград и восхвалений. Штабники не будь дураками представили все как проведение тщательно спланированной спец операции, но в массы ушла версия о героическом прорыве "лесной дивизии" чуть ли не от самой границы. Пришлось более подробно расписывать уже составленный отчет и отвечать на кучу дополнительных вопросов, что вымотало меня сильнее, чем допрос в Красногвардейске. Затем я со своим куратором посетил нового начальника разведотдела штаба Западного фронта полковника Корнеева, прибывшего в войска сразу после выпуска из Академии. Получив поздравления и завуалированные намеки об ожидающих меня наградах, был направлен в канцелярию за сопроводительными документами в Москву.
Господи, все эти тайны и намеки, недоговорки и таинственность стоят ровно двух шоколадок, купленных мною в военторге. Девушки из канцелярии "под страшным секретом" поведали мне, о переводе в штат Наркомата Государственной Безопасности с сохранением звания и представлением к ордену, предположительно Красного Знамени. Получается, если я теперь капитан НГБ, то согласно табеля (выше на два звания) приравниваюсь к армейскому подполковнику. Крутая плюшка, да и орден я давно заслужил, если бы не Мехлис, то уже бы два имел а, то и три. Теперь становится понятна и цель моего вызова в столицу, а мне это только на руку, предстоит решить кучу хозяйственных вопросов и без тяжелой артиллерии в виде начальника штаба партизанского движения Пономаренко не обойтись. К тому же будущие партизаны как раз и проходят по его ведомству, так сказать кадры прямого подчинения. В головах руководства прочно засели мысли о партизанских батальонах, как основной боевой единице во вражеском тылу, а в тайне они наверняка мечтают о партизанских полках и дивизиях. Единственная проблема в том, что они хотят иметь эти полки и дивизии сейчас и сразу.
На обратном пути боец, приданный мне в качестве водителя, выжимал из машины максимум возможного, торопясь успеть на ужин. Сидя позади него, я одной рукой вцепился в ручку на сидении, а второй держался за запасное колесо на багажнике люльки, что бы хоть так гасить инерцию тела на кочках, при этом переживая за продукты, уложенные на пассажирское сидение. Предстояло проставиться за вливание в коллектив и благополучное возвращение с задания. По-хорошему, нужно было бы организовать стол, по принципу угощения фашистских офицеров, уж для своих-то можно и расстараться, но сказывался дефицит времени. В 23.00 мне предстоит вылететь с Мальцевского аэродрома с курьерским самолетом на Москву. Именно поэтому я и не сдерживал бойца, хотелось посидеть в приятной компании хотя бы пару часов, а нормальное застолье я организую потом, заодно и за награду проставлюсь. Кстати цены на колхозном рынке Вязьмы неприятно удивили. Килограмм копченого сала уже стоил за сто рублей, водку, являющуюся для русского человека стратегическим продуктом, как в девяностые, достать можно было только с рук за сумасшедшие двести рублей за пол-литра, при том, что коньяк пока стоял на витринах магазинов, начинаясь с цены в десять рублей за бутылку "Апшерона". Деньги у меня оставались с прошлого раза, а тут еще и зарплату получил, так, что экономить не стал, но неприятный вывод, что в немецком тылу мне бы это обошлось дешевле, сделал.
Еще до отъезда в штаб фронта, я распорядился не далеко то лагеря, на берегу Угры, смастерить стол на десять человек и сколотить лавки, а так же развести костер, с возможностью установления котла. Армейская еда хоть и сытная, но однообразная, поэтому решил побаловать мужиков царской ухой на курином бульоне. А что, и готовится быстро, и стол разнообразит, ну и под водочку чудо как хороша. Поговаривают, что "уху из петуха" придумали хитропопые монахи, что бы скрасить серые будни поста, но от этого блюдо хуже не стало. Я планировал до последнего хранить способ приготовления в тайне, нахваливая местную рыбу как самую наваристую, так как все командиры происхождением из бедных семей и что уха это чисто рыбное блюдо, с редкими вкраплениями жирка на поверхности, знают с детства. Такой вот простенький беззлобный розыгрыш.
