— Никто этого не понимает, — оборвал Бен. — Может, я и не пара для Клоуэнс. Это можно понять. Но он... Каждое мгновение это причиняет боль. Каждую минуту.

На Пасху Валентин Уорлегган приехал домой, после чего должен был вернуться на последний семестр в Итон. Он написал Джереми и Клоуэнс, приглашая их в Большой дом провести с ним вместе четырнадцатое апреля, неделю спустя после Пасхи.

«В зале для приемов в Труро, — писал он, — каждый вечер будут выступать актеры театра «Трилистник», а в понедельник вечером обещают неплохую программу. Начало в шесть, но мы можем заказать места заранее, так что у нас будет время сначала спокойно пообедать, а после поужинаем, и вы переночуете у нас. Мой отец, — добавил он, — к несчастью, будет здесь и по случаю устраивает небольшой прием, но там, полагаю, будут и старики, и молодежь, так что не заскучаем. Умоляю, только не говорите, что не сможете прийти, потому что возитесь с картошкой или пшеницей или еще чем-нибудь бесконечно сельским!»

Однажды Джереми и Клоуэнс побывали в Кардью прямо перед Рождеством. Джордж был в отъезде, но они познакомились с его матерью, дочерью Урсулой и бесчисленным множеством развеселых людей, которых пригласил Валентин. Визит оказался удачным. Естественно, Росса и Демельзу тревожила крепнущая дружба между их детьми и Валентином Уорлегганом, особенно между Валентином и Клоуэнс, которые были одного возраста; но об истинной причине беспокойства не говорилось, поэтому явное недовольство этой дружбой дети по-своему истолковали так, будто это давняя обида на давнего врага.

Пока Росс находился в Лоо, Демельза решила высказать свои соображения.

— Прекрасно. Вы видели афиши с актерами?

— Нет. Валентин умеет узнавать о таком заранее, — ответил Джереми.

— Что ж, вам обоим понравится. Сто лет не была на пьесе... Только есть одно «но». Вы ведь знаете — хотя я прекрасно понимаю, что вам это не нравится — о том, что между сэром Джорджем и вашим отцом плохие отношения. Знаю, вас это не касается... Но всё же я считаю, я уверена, что отцу будет спокойней, если вы не станете ночевать у них... Мне кажется, это нетрудно устроить.

— Разве ты не ночевала там однажды? — спросила Клоуэнс. — Ты рассказывала мне об этом.

— Правда?.. Ну да, ночевала, но это было давно, еще до вашего рождения. И случилось до того, как напряжение между вашим отцом и сэром Джорджем достигло наивысшего накала. На самом деле случившееся тем вечером только усилило разрыв между ними.

— А что случилось тем вечером? — спросила Клоуэнс.

Демельза замешкалась и не сразу ответила.

— Ну если тебе хочется знать, не вижу причин скрывать это... Твой отец и кузен сэра Джорджа по имени Сансон играли всю ночь в карты, и мы поставили на кон больше, чем могли себе позволить, почти всё. В итоге отец поймал его на жульничестве, схватил за грудки и швырнул в реку.

К удивлению Демельзы, оба звонко расхохотались. Джереми воскликнул сквозь смех:

— Вы отлично повеселились!

— Что ж, скажу тебе, в тот момент это было не так уж и весело!

— Но вам вернули деньги?

— О да. Незамедлительно!

— И всё же, — снова заговорил Джереми, — теперь это ведь никак не относится к Валентину? Ты в самом деле хочешь, чтобы мы отказались?

— Нет-нет, что ты, отправляйтесь. Но мне кажется, отцу было бы спокойней, как и мне, если бы вы не стали там ночевать. Я напишу миссис Полвил. Она всегда говорила, что можно остановиться у них, если пожелаете.

— А как насчет Стивена? — спросила Клоуэнс.

Демельза помолчала в нерешительности.

— Ты уже написала Валентину?

— О да... Но не думаю, что у Стивена для такого случая есть подобающий костюм. Вообще-то я уже упомянула ему об этом.

— И что он сказал?

— Сказал, что пойдет, если я сочту нужным. Но не будет возражать, если я временно его покину, ведь мы скоро объявим о помолвке.

Демельза решила не вдаваться в подробности.

— Тогда поступай, как считаешь нужным, хорошо?

— Да, — сказала Клоуэнс. — Думаю, на этот раз мне лучше отправиться только с Джереми. Мы избежим сложностей.

В тот вечер Стивен опоздал. Клоуэнс находилась в библиотеке.

— Прости, прости, прости, — запыхавшись произнес Стивен. — Я помогал Уиллу Нэнфану с рождением ягнят, а с последним тяжко пришлось.

Она поцеловала его.

— Ну и ладно.

— Странно, — продолжил он, — что после стольких лет я снова помогаю овцам окотиться. Много лет назад, когда я был мальчишкой десяти лет, то всегда помогал фермеру Элвину во время окота. Я умудрялся стоя на ногах засыпать посреди бела дня! Думал чем-то отплатить Уиллу Нэнфану за то, что жена его приглядывала за мной всё это время.

— Ну и ладно, — повторила Клоуэнс.

Стивен с удовольствием оглядел библиотеку. В последний раз здесь его проверял и допрашивал Росс, и ему было не до обстановки. И до этого ему не удавалось изучить ее подробней, потому что, несмотря на все попытки включить эту комнату в ежедневную жизнь, Полдарки привыкли собираться в старой гостиной или в столовой — прежней спальне старого Джошуа на первом этаже. Библиотека, построенная, точнее перестроенная во время процветания Уил-Грейс, оставалась чем-то вроде кабинета для особых случаев.

Комната хоть и старомодная, как и все в доме, но панели из светлой сосны с рифлеными карнизами и греческие мотивы на высоком оштукатуренном потолке с годами стали выглядеть только лучше. Персидский ковер из Лондона, столики с тремя ножками в виде когтистых лап, диванные столики, изящные полки с книгами, тяжеловесные узорчатые портьеры, высокие напольные часы Каммингса, хрустальные бокалы, серебряные подсвечники — все свидетельствовало о достатке и хорошем вкусе. Единственное, что немного портило интерьер, — сырой участок в углу, у Росса всё никак не доходили руки починить это место.

— Красивая комната, — восхищенно отозвался Стивен.

— Да... И расположена отдельно от остальных.

Отдельно — это значит, что они одни? — подумал он. Но такие встречи даже по меркам Клоуэнс были удручающе целомудренными. Свидания временно решали проблему, которая должна вскоре разрешиться. Клоуэнс сочла уместным передать записку, что отныне визиты в Тренвит следует прекратить, притворившись, что это ее собственное решение.

— Ты никогда не рассказывал о своей жизни, Стивен. Я имею в виду прошлое. Неужели ты не понимаешь, что мне хочется знать о тебе больше?

Он улыбнулся.

— Даже дурные стороны жизни?

— Даже такие.

— Не знаю, с какой из них начать. Был маленьким оборванцем, ходил в таких лохмотьях, что локти торчали, а иногда и задница сверкала! Голодный, всегда голодный. Мать была красивой и сильной женщиной с серыми глазами, а отец ушел почти сразу после моего рождения, бросив ее на произвол судьбы. Знаешь, что значит для женщины остаться одной, без гроша в кармане, да ещё с орущим довеском на руках? Первое, что помню, как она драила полы в таверне «Щит» неподалеку от Ившема. Она не любила меня, я был лишь досадной помехой, но следует отдать ей должное: ни за деньги, ни просто так она не одаривала мужчин благосклонностью. Когда мне исполнилось четыре, ей предложили работу: человек по имени Адам хотел взять ее в театральную труппу в Глостере. Как я сказал, она была привлекательная, крупная, сильная. Она была ему нужна — может, и в разных смыслах этого слова, — даже не знаю. А я нет. И что ей было делать?

Наступила тишина.

— Не так-то просто бросить в колодец ребенка четырех лет, это не младенец четырех недель от роду. Может, она пожалела, что не сделала этого раньше. Но было слишком поздно. Она слышала о женщине по имени Черная Моль. Не шибко приятное имечко, а? Да Моль и сама не была приятной. Никогда не забуду, как от нее несло. — Стивен утер рот ладонью. — Ни за что не поверишь, а ведь она служила закону. Работала в долговой тюрьме в Тьюксбери. Знаешь, что это?