Но, чтобы завершить это унылое послание на радостной ноте, спешу сообщить, что я живу с Гамильтоном — вы ведь знакомы с ним? Уже две недели как я поселился вместе с Дэвидом Гамильтоном в одном милом испанском семействе в Сьюдад-Родриго. Сеньор Амадор де Бертендона — член испанского парламента, проживал в Мадриде; но, когда Веллингтон покинул Мадрид, решил последовать его примеру и переселился в загородный дом в Сьюдад-Родриго вместе с женой и семьей. Он открыто критиковал и противился французам, поэтому опасается преследования.

Сеньора де Бертендона родом из Португалии, а ее трое детей просто очаровательны. Сыновьям Мартину и Леону восемнадцать и двенадцать лет, дочери Амадоре — около девятнадцати, и она считается красавицей. Трудно это отрицать. Все они — само милосердие; и это при том, что положение не из легких; ведь в их доме поселились не только два британских офицера, но и священник, а также семь испанских партизан, и у каждого есть своя причина для бегства! К счастью, теперь я свободно говорю на португальском и сносно на испанском; а все семейство Бертендона за исключением сеньоры немного говорит по-английски.

Хотя в армии каждую неделю умирает от болезни порядка пятисот человек, но к выжившим быстро возвращается боевой дух и задор. Табак и подобная роскошь стоят дешево, а портвейн сеньора Бертендоны заслуживает отдельной похвалы! Совсем скоро мы начнем охоту на лис и будем носиться как угорелые, чтобы восстановить здоровье и силы, и разумеется, проведем тут зиму. Я лишь надеюсь, что мне позволят остаться в моей нынешней комнате!

И как всегда, обязательно передайте всем, кто меня знает, самый горячий привет. У меня такое чувство, будто совсем скоро я навещу Тренвит! Люблю вас обоих,

Джеффри Чарльз

Будучи честной девушкой — честной по отношению к себе и окружающим — Клоуэнс не могла притворяться, что довольна и счастлива пребыванием у Верити. Но ей удалось частично обмануть хозяйку, которая хоть и приходилась отцу двоюродной сестрой, всегда считалась ее тетушкой. И после последней встречи со Стивеном Клоуэнс была особенно признательна за смену обстановки. Ее любовь к нему, прежде побеждавшая все трезвые рассуждения, теперь перевернулась с ног на голову. Ей стало тошно от самой себя, и впервые к ней воззвал глас разума. Но от этого не полегчало. Предмет ее бесконечных размышлений и мятежных чувств нельзя было вот так взять и превратить в чудовище или красивого домового, чтобы сделать жизнь более сносной.

После расставания она целую неделю не могла уснуть. В голове нескончаемо вертелись события того дня: ее слова, слова Стивена и Бена, ужасная драка, которая длилась каких-то три минуты, но показала всю жестокость самцов, ненависть, соперничество и твердую решимость изувечить друг друга. Ей до сих пор слышались удары, ругательства, кряхтение, шарканье ног и столкновение тел. Раньше ей бы польстило, что мужчины дерутся из-за нее. Но должно же быть в этом хоть чуточку галантности. А тут и не пахло благородством; было мерзко, отвратительно и возмутительно. Даже в самом грубом обществе она не видела, чтобы мужчины дрались, как последние псы.

Эта круговерть слов Клоуэнс, Стивена и Бена не прекращалась — всё те же овцы стояли у тех же ворот, но считать их, чтобы заснуть, было бесполезно, от этого становилось только хуже.

Декабрь стоял на редкость погожий: влажные дни сменялись другими — солнечными и по-осеннему ветреными. Солнце выжгло добела фасад дома Блейми, напоминающий сонного мордатого кота. Мерцала река, а синеву теней и витражи отражений разбивали только проходящие рыбацкие суда, следующие в Пенрин, лодки, перевозившие людей через реку, или стая лебедей, гребущая лапками по течению. На другой стороне залива Фалмут высился холм, серый, горбатый и с дымовой завесой; в темноте он походил на сказочный, светящийся фонарями замок.

Клоуэнс обожала бесцельно плавать на лодке, хотя постоянный прибой на северном побережье весьма затруднял спуск на воду. Здесь же нужно только сойти к причалу, отвязать фалинь, и можно отчаливать. Не обращая внимания на время года, почти каждый день она два-три часа исследовала реку Пенрин, или наоборот, огибала на лодке Трефузис-Пойнт и плыла дальше по заливу Каррик-Роуд в реку Фал. Поблизости всегда имелось не менее десятка пришвартованных пакетботов, и Эндрю Блейми-старший брал ее с собой, чтобы проведать старинных друзей. Они спускались в крохотные каюты, делились воспоминаниями и последними новостями, пили вино. Капитаны относились к ней учтиво, за исключением одного старика, который боялся, что женщина на корабле принесет несчастье.

Она слушала рассказы о быстрых четырехдневных рейсах из Лиссабона; как едва успевали избежать столкновения с тем или иным пакетботом; о морских сражениях; о неусыпном надзоре, чтобы не попасть в шторм или в лапы приватира. Она слушала рассказы капитана Эрскина о потере его корабля, «Принцессы Амелии»: по дороге домой из Сент-Томаса его захватил американский приватир «Росси» после двухчасового сражения, в ходе которого погибли капитан, владелец и еще три человека, девять были ранены, а почта безвозвратно утеряна. «Росси» высадил раненых в Гибралтаре, и те вернулись домой.

Неделей позже, за день до визита Валентина, пришел капитан Моррисон и сообщил о захвате королевского тридцатишестипушечного фрегата «Македонец» американским фрегатом. Капитан Кардер и еще тридцать шесть человек погибли, а семьдесят получили ранения.

— Скверный оборот, — продолжил Моррисон. — «Македонца» просто расстреляли — подавляющее превосходство в артиллерии, но он не спустил флаг, пока его не превратили в развалину. Так вот, я задаюсь вопросом, что у нас за флот? У Соединенных Штатов фрегат размером с семидесятичетырехпушечник, отборная команда добровольцев в пятьсот человек, тридцать длинных двадцатичетырехфунтовых орудий, мортирки на марсах и карронады на верхней палубе. Отличные обводы. Кто смог бы его уничтожить — не сможет нагнать, а кто смог бы нагнать — не сможет уничтожить.

— Это проблема ведения боевых действий на море, — сказал Эндрю Блейми-старший, — еще со времен Армады.

— Нельсон же ее решил, — возразил Моррисон.

— О да. Решение найдется всегда. Но это не остановит отдельных мародеров. Вам следует признать: из янки получаются отличные моряки.

По большей части Клоуэнс проводила время наедине с дядей и тетей. Темнело уже рано, дни пролетали быстро, а долгими вечерами они просиживали при свечах у камина. Поэтому цокот копыт по мощеной улице в сумерках вторника ее обрадовал. Джанет провела в гостиную двух молодых людей.

— Мне нужно несколько минут, — сказала Верити. — А ты пока сходи и поприветствуй их вместо меня, хорошо?

Валентин стоял спиной к огню, согревая фалды сюртука. Смуглое узкое лицо мгновенно просияло при ее появлении.

— Боже Всемогущий, кузина Клоуэнс! Должно быть, мир перевернулся с ног на голову! Какое чудесное потрясение! Я думал, ты вышла замуж! Или ты здесь проездом, после медового месяца?

— Нет, — ответила Клоуэнс.

Он склонился над ее рукой и поцеловал, позволив губам ненадолго задержаться.

— Ты знакома с Томом Гилдфордом?

— Нет, не знакома.

— Моя кузина Клоуэнс Полдарк. Том — племянник старого лорда Деворана, приехал на Рождество в Корнуолл. Мы прибыли только вчера. Том, позволь представить кузину, мисс Клоуэнс Полдарк. Или миссис Стивен Каррингтон. Как мне правильно сказать?

— Пока еще мисс, — поправила Клоуэнс.

Юноша был ниже Валентина, но таким же смуглым брюнетом. Худой, но крепкий. Не слишком хорош собой, но с милой улыбкой. Он склонился над ее рукой.

— Итак, мисс, — начал Валентин, — умоляю, объяснитесь же. Стивен здесь?

— Нет.

— Свадьбу отложили? Перенесли? Отменили?

— Всё вместе, — наконец улыбнулась Клоуэнс.

— Медовый месяц их, что ныне был счастливым, все краски потерял, стал мрачным и унылым [16]. Вот смех-то! Я испытываю страшное удовольствие, когда лезу в чужие дела. Том, моя прекрасная кузина клятвенно обручилась с красивым моряком по фамилии Каррингтон; но пока я отсутствовал и потихоньку спивался в Кембридже, всё изменилось! Внезапно! Когда в сентябре я скакал на той кляче, ты была вместе с ним, Клоуэнс, и всё обстояло хорошо. И вдруг, через каких-то пару месяцев! Кстати, скажи, куда подевались все Блейми? Сквозь землю провалились? Джанет я видел, но...