«Червь» постучал пальцами, и Геранд постарался подавить дрожь. По какой-то мерзкой причине у него не было ногтей.

— Мои уши часто забиты грязью, — начал уродец, — но иногда я слышу так ясно, что могу поверить, что я эльф.

— Ни один эльф не может быть таким уродливым, — сказал Геранд.

Гилеас рассмеялся, но в его смехе была опасность, и советник знал, что ему следует более тщательно подбирать слова. В этих тесных помещениях, где не было ни оружия, ни охраны, «червь» обладал более чем достаточным мастерством, чтобы прикончить его.

— Верно, ни один эльф не может быть таким уродливым, но, по крайней мере, я не такой уродливый, как орк, да? Всегда Свет надежды, если знаешь, куда смотреть, а я горжусь тем, что смотрю. Всегда ищет. И я тоже слушаю, и я слышу, что у Аргона Ирвинга есть план, как закончить войну с Союзом Ролэнгом.

— Я уверен, что и не первый. Почему меня должны волновать его интриги?

— Потому что этот план был послан другим мастерам гильдии, и все, кроме одного, согласились.

Геранд поднял бровь. Согласие стольких гильдий означало, что это не фантазия об убийстве или сожжении зданий.

— Расскажи мне план, — приказал он. Червь моргнул и помахал пальцем.

— Сначала монета.

Советник бросил ему сумку из кармана.

— Ну, теперь говори.

— Ты командуешь мной, как собакой, — сказал Гилеас. — Но я червяк, а не собака, помнишь? Я не буду говорить. Я расскажу. И скажи, потом, что он это не собирался сделать.

Закончив, Геранд почувствовал, как у него сжалось сердце. Его ум мчался. План был обманчиво прост и немного более жесток, чем предпочитал Аргон, но потенциал был…потенциал для обеих сторон.

Но только если червь говорит правду, понял он.

— Если то, о чем ты говоришь, сбудется, — сказал он, — Я вознагражу тебя стократно. Никому не говори.

— Мои уши и рот принадлежат только тебе, — сказал Гилеас. Геранд не верил его последним словам. Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, так как Гилеас требовал секретности в способе его ухода, так же как и в его прибытии. Прислонившись головой к двери, Геранд позволил себе улыбнуться.

— Наконец-то ты ошибся, — сказал он, его улыбка стала шире. — О кровавое время, Аргона. Ваша война окончена, — Он поспешил вниз по ступенькам, в голове у него уже созрел план.

***

Вэлиана ждала в углу таверны, маленького местечка, которое чаще посещали солдаты, чем бродяги подземного города. Ее красоты было достаточно, чтобы поддерживать радушный прием, и ее деньги сглаживали разногласия с теми, кто все еще настаивал на допросе. Если она и хотела, чтобы что-то было сделано, без ведома «Ночных Обитателей», то только в этой таверне.

Дверь открылась, и вошел червь Гилеас. Он увидел ее на обычном месте и улыбнулся своей уродливой улыбкой.

— Ты так же красива, как и умна, — сказал он, садясь.

— Тогда я, должно быть, ужасное зрелище, — ответила она.

Гилеас поглумиться.

— Забудь об этом, — сказала она. — Скажи, он тебе поверил?

Червь ухмыльнулся, обнажив черные гнилые зубы.

— Каждому слово, — сказал он. — Наживка проглочена.

Лейла не знала, чего ожидать от конспиративной квартиры Аргона, но элегантный особняк, окруженный стальными прутьями, определенно не был таким. Она попросила объяснений у Ромула, который постоянно находил предлоги, чтобы увидеться с ней.

— Какой-то богатый купец бежал в Мирдайну, — сказал он гораздо тише, чем во время их бегства от солдат. — Все его помощники остались, чтобы содержать особняк в чистоте, тепле и безопасности. Вскоре после этого переехал мой отец. Я даже слышал, что он держит несколько деловых контрактов с разными людьми в городе, притворяясь другом настоящего владельца.

— А что будет, когда купец вернется домой? — она спросила.

— Он не вернется, пока не закончится наша война, — сказал Ромул. — К тому времени это место нам больше не понадобится.

Лейла подумала, что это логично, но в глубине души она задавалась вопросом, Что произойдет, если купец появится со своими вещами, слугами и остальными охранниками. Она сомневалась, что именно Аргон будет искать новый дом.

Пока она шла по поместью, восхищаясь различными картинами далеких земель Омна, Кера и Мордана, она позволила своим мыслям блуждать по ее собственной ситуации. Она избегала гильдий, вместо этого полагаясь на свою информацию и контакты, чтобы согреться, поесть и быть в безопасности. Теперь она вступила в союз с самым опасным человеком в Тидарисе, и ради чего? Смутное обещание богатства, такое же смутное обещание, за которое она насмехалась над сотнями других.

Нет, дело не в богатстве. Это была сила, поняла она. Он предложил ей роль рядом с собой, самую высокую награду, какую только мог дать. Если весь город содрогнется от страха при имени Ирвинг, не случится ли то же самое однажды с Лейлой? Глупые фантазии, возможно, но она не могла избавиться от них. Они высасывали мудрость из ее сердца, как пиявки. Она смутно надеялась, что ее глупость не будет слишком серьезной.

Живописный зал заканчивался в комнате Аргона. Она дважды постучала и стала терпеливо ждать. Мгновение спустя дверь тихонько отворилась, и рука в кольчуге пригласила ее войти. Она вошла, пройдя между двумя стражниками с обнаженными кинжалами. Внутри была роскошная комната с бархатными красными и шелковистыми пурпурными стенами. Огромная кровать с выкрашенным серебром деревом и вырезанными в форме сов шишками когда-то стояла в центре, но теперь ее отодвинули в дальний угол. На его месте стоял простой стол с восемью стульями, казавшийся странной шуткой с его тусклой отделкой и ничем не украшенным посреди моря упадка.

Аргон сидел в центре, лицом к двери. Он помахал ей рукой. С ним сидели еще двое, по одному с каждой стороны. Девушка быстро осмотрела их, и сделала свои выводы.

— Лейла, познакомься с моими ближайшими друзьями, — сказал Аргон. Человек слева от него встал и протянул руку. Она взяла его и приняла его поцелуй на свое запястье.

— Меня зовут Сэнкэ, — сказал он. — Для меня большая честь находиться рядом с такой красавицей.

Он был красив, хотя кое-что скрывали многочисленные шрамы на щеках и шее, похожие на бледные кресты.

— Сэнкэ, грубо говоря, мой телохранитель, — сказал Аргон. — Он следит за тем, чтобы мои приказы выполнялись без малейших отклонений.

Когда телохранитель сел, второй мужчина встал. Его кожа была темной, а глаза были ещё темнее. У него были тонкие губы, которые говорили о его жестокости и большие глаза, а его одежда, казалось, вышла из моды лет двадцать назад. Его огромное тело казалось карликом по сравнению со столом.

— Меня зовут Дурис, — сказал он. Он не протянул руку.

— Дурис никому не доверяет, — сказал Аргон, когда великан вернулся на свое место. — И я могу быть отчасти виноват. Он был со мной с самого начала, и каждый предатель или наемник знает, что если он поступит со мной нечестно, то найдет Дуриса, выбивающего его дверь.

— Я не люблю лжецов, — сказал Дурис, как будто это все объясняло.

— Возможно, это и не самый умный совет, — сказал Аргон, слегка улыбнувшись притворному оскорблению Сэнкэ, — но они честны со мной. Слишком многие дрожат при слове " нет " в моем присутствии. Однако я не думаю, что ты змей, который иссушит мою жизнь, нашептывая сладости мне на ухо. Я могу судить о характере мужчины или женщины, просто находясь в их присутствии. В тебе я чувствую способность называть меня лжецом. Я прав?

Ее глаза метались между трех. Она знала, что ее проверяют, но правильный ответ казался сомнительным. Сказать им, что она не целуется в задницу, было слишком очевидно, слишком легко. Что-то было не так, но что?

И тут она поняла.

— Ты хочешь, чтобы я согласилась, — сказала она, улыбаясь против воли. — Ты хочешь, чтобы я выглядела дурочкой, соглашаясь с тобой в том, что я никогда не соглашусь без причины. Вы не можете судить обо мне по одному моему присутствию. Мой ответ, однако, расскажет вам многое. Позвольте спросить, я сдала или провалилась?”