— Черт бы его побрал, черт бы его побрал, черт бы его побрал! — бормотала Джульетта, которой удалось наконец остаться наедине с собой в тишине спальни. — Катился бы он к чертовой бабушке.

Джульетта умела ругаться на многих языках — по-французски, по-итальянски, по-гречески, по-арабски и по-испански, — но ничто так хорошо не прогоняло хандру, как пара-тройка добрых ругательств на родном англосаксонском наречии. И теперь она сыпала английскими проклятиями с некоторой долей удовольствия. Отец научил ее этим словам и еще другим, похуже, но те, другие, слова она избегала произносить. Их часто употреблял Марк-Давид Лемур, и Джульетте почему-то не хотелось относить эти слова к Филиппу Рэмси, несмотря на то, что этот негодяй разгадал ее обман.

Она лежала на узкой кровати и смотрела в окно на море и небо над ним. Комната ее была маленькой и обставленной довольно просто. Но она принадлежала только ей, и это, конечно, должно было с самого начала насторожить ее. Рэмси прав. Разве стали бы в доме вроде этого отводить отдельные апартаменты слуге?

Да, она была слепа и глупа, надеясь, что никто не сумеет разгадать ее маскарад. Надо же было вырасти такой высокомерной особой, уверенной, что сможет обмануть любого! А ведь многое указывало на то, что это не так. Никто из мужчин ни разу не оправлялся при ней, никто ни разу не разделся при новом слуге. Впрочем, Рэмси однажды пригрозил сделать это, но только для того, чтобы посмотреть на ее реакцию. Она выдержала этот бой с честью, но все равно не смогла усыпить его подозрений. Так черт бы его побрал! Черт бы его побрал!..

Нет, она не станет пытаться убежать прямо сейчас: ведь Рэмси наверняка будет наблюдать за ней. Он вообще слишком хорошо ее понимал, и этот факт пугал Джульетту еще больше, чем то, что раскрыли ее маскарад. Ей не нравилось, что этот мужчина читает ее, как открытую книгу.

Что ж, она выждет пару дней. Рэмси не посмеет снова прикоснуться к ней. В конце концов, у него ведь есть красавица жена, а Джульетта прекрасно знала, что сама она слишком маленькая и невзрачная, чтобы понравиться мужчине. Лемур ясно дал ей понять, что она не обладает ни одним из качеств, необходимых настоящей женщине. И тогда этот факт почти обрадовал ее…

Поднявшись с кровати, девушка подошла к окну и посмотрела на море, простиравшееся за заросшим садом. Ночной воздух был полон аромата роз, смешанного с запахом соленого прибоя. Прислонившись к ставне, Джульетта вздохнула. Хватит обманывать себя, повторяя, что надо усыпить подозрения Рэмси! Надо посмотреть правде в глаза. Она просто не хотела уходить. Не хотела покидать это место, где обрела покой и почувствовала себя в безопасности впервые со дня смерти отца.

И по какой-то совершенно нелогичной, безумной причине она не хотела оставлять человека, который представлял для нее самую большую угрозу. Мужчину, который так легко смог разглядеть ее обман, чьи прикосновения приводили ее в ужас, вызывали отвращение, как и прикосновения любого мужчины, но в то же время пробуждали в ней какие-то странные желания, которым она отказывалась дать название…

Джульетта решительно отошла от окна. Нужно бежать отсюда как можно скорее! В крайнем случае, если другого выхода не будет, она всегда может продать свои бриллиантовые сережки.

Опустившись на колени, Джульетта достала из-под кровати саквояж и принялась перебирать свои нехитрые пожитки. Тонкая кружевная рубашка, женское белье… И тут ее охватила бешеная ярость. Сережек в саквояже больше не было!

— Интересно, — пробормотал Фелан, глядя на потрясающей красоты серьги с жемчугом и бриллиантами, которые положил перед ним Ханниган. — У скромного слуги не слишком знатного господина вряд ли можно обнаружить что-то подобное. Узнал еще что-нибудь интересное?

Ханниган пожал плечами:

— Она слишком быстро вернулась в свою комнату. Могу только сказать, что под мужской одеждой она носит женское белье. И преотличного качества.

— Странно, почему мне так не нравится, что ты рылся в ее вещах? Как ты думаешь, Ханниган? — обманчиво спокойным тоном спросил Фелан. Ханниган улыбнулся:

— Я думаю, вы знаете ответ на этот вопрос лучше, чем я, милорд. Хотя, возможно, и не хотите себе в этом признаваться. Прикажете, чтобы я запер ее? Именно сейчас она может решить, что настало время попытаться убежать.

— Она изобретательная девушка, и, если ты ее запрешь, ничто не помешает ей воспользоваться окном, — сказал на это Фелан. — Думаю, лучше будет отобрать у нее одежду. Не станет же она разгуливать по окрестностям в белье! Несмотря на изрядное нахальство, она все же не лишена здравого смысла.

— Хотите, чтобы я позаботился об этом? Фелан прекрасно понимал, что Ханниган просто дразнит его, ожидая, что он взорвется в ответ.

— Не испытывай моего терпения, — посоветовал он. — Ты прекрасно понимаешь — если уж кто-то и вторгнется в ее спальню, то это буду я.

— Не сомневаюсь в этом, — с хитрым выражением лица произнес Ханниган. — Ну а я, с вашего позволения, завтра на рассвете отправлюсь в путь. Постараюсь узнать об этих серьгах все, что можно.

Фелан чуть было не вернул его. Его самого испугало это странное чувство бешеной ревности, которое он только что испытал, услышав слова Ханнигана. Он давно решил никогда не давать чувствам к женщине поселиться слишком глубоко в его сердце. Ведь если не проникаться этим всерьез, одна женщина оказывается ничем не лучше другой, главное — соблюдать правила игры. Уже много лет назад Фелан сказал себе, что его не интересует семья, женитьба, нормальная размеренная жизнь. И пока он держит под контролем свои чувства и эмоции, ему не о чем волноваться.

Но Джульетта представляла прямую угрозу его умению владеть собой, которому Фелан так долго учился. При одной мысли о том, что Ханниган прикасался к ее кружевному белью, на него накатывала мутная волна ревности. А представляя, как он войдет к ней в спальню, где девушка сейчас наверняка мирно спит, Фелан испытывал нечто большее, чем простое животное желание, и страшно злился за это на себя. Ведь страсть — довольно простое чувство, от которого легко излечиться если не с одной, так с другой женщиной. Но Фелан понимал, что с Джульеттой все по-другому и, если он поддастся чувствам, которые она в нем вызывает, их обоих ждет беда. Он просто не может, не имеет права позволить себе влюбиться в эту маленькую нахалку!