– Да, а еще твое позволение устроить музыкальный вечер для Клаудии.

– По рукам, – кивнул Спенсер. – А если я выиграю, тебе придется сесть ко мне на колени и раздеть меня до пояса.

Амелия судорожно втянула носом воздух. Взгляд ее широко раскрытых глаз остановился, казалось, на одной из пуговиц жилета Спенсера.

– А… а что потом?

– Делай что хочешь.

– Десять минут, как и вчера?

Спенсер кивнул:

– Хорошо.

Сдавая карты, Спенсер испытал острое чувство вины. Он собирался позволить Амелии выиграть первый кон. Выигрыш развеселил и воодушевил ее прошлой ночью. Выражение триумфа делало ее разрумянившееся лицо необыкновенно красивым.

Но это пари Спенсер не мог позволить ей выиграть. Открыть двери своего дома для стаи юных леди, считавших, что они умеют петь и играть на фортепьяно? Быть вынужденным их слушать? Нет, Спенсеру претила сама мысль устраивать в своем доме музыкальный вечер, а вот ощутить на своей коже прикосновения Амелии очень хотелось. И желание это было просто непереносимым.

Амелия взяла со стола свои карты, и ее светлые брови сошлись на переносице. Конечно же, она не думала о плотских утехах. Ей хотелось спасти брата и поднять настроение Клаудии и, возможно, свое собственное. Черт возьми, она просто хотела помочь, а муж не позволял ей этого.

Спенсер взял со стола собственные карты. Ему выпало три туза и королевский кварт[3]. Победа была у него в кармане.

И все же, не успев понять, что же он делает, Спенсер сбросил туза червей. Он все равно выиграет, но по крайней мере теперь у Амелии тоже появится шанс.

Девушка играла рассеянно, делала необдуманные ходы и совершала глупые ошибки. Даже если б Спенсер попытался проиграть, ему это не удалось бы. Поэтому он выиграл.

Амелия сложила руки на коленях и укоризненно посмотрела на мужа, словно хотела сказать: «Ну что, шантажист, надеюсь, ты доволен».

Но Спенсер не был доволен. Неожиданно вся эта игра оставила на его языке неприятный привкус. Ведь вчера ночью на постоялом дворе он манипулировал Амелией. Но если бы она не стала охотно отвечать на его ласки, он ни за что не позволил бы ситуации зайти так далеко. Если бы ему нужна была напуганная застенчивая любовница, он овладел бы Амелией в их первую брачную ночь.

– Амелия, – медленно произнес Спенсер, зная, что пожалеет о своих словах. – Уже поздно, и мы оба устали. Можно забыть о пари.

– О нет. – Амелия поднялась со своего места и обогнула стол. – Я не хочу, чтобы кто-то говорил, что член семьи д’Орси не отдает долги. – Амелия протянула руку. – Полагаю, тебе лучше встать, раз я должна снять с тебя сюртук.

И Спенсер встал. Ведь он был простым смертным, а не святым.

Амелия положила руки на его живот и провела ими по его груди, раздвинув в стороны полы сюртука. Это быстрое чувственное прикосновение, почти не осязаемое сквозь несколько слоев одежды, едва не лишило Спенсера присутствия духа. Руки жены скользили по его плечам, освобождая от рукавов. Спенсер выпрямил руки и слегка повел плечами. Амелия сняла сюртук и, аккуратно сложив, повесила на спинку кресла. А Спенсер с нетерпением ждал продолжения. Если бы Амелия сейчас бросила его сюртук на пол и растоптала, ему не было бы до этого никакого дела.

Затем настала очередь галстука. Амелия потянула за его концы, чтобы развязать узел, а потом принялась расстегивать пуговицы жилета.

Спенсер прерывисто дышал. Плоть его болезненно напряглась. В жестах Амелии не было ничего кокетливого или соблазнительного, но они казались Спенсеру невероятно женственными и очень возбуждающими. Она дотрагивалась до него не как любовница, а как жена.

Его жена.

Амелия быстро выдернула рубашку из-за пояса брюк мужа и слегка покачнулась. Руки Спенсера легли на ее талию, а потом соскользнули по бедрам вниз и обхватили упругие полушария ягодиц. Спенсер не собирался этого делать, но его руки словно жили своей собственной жизнью.

Укоризненно вскинув бровь, Амелия взяла руки мужа и убрала их со своих ягодиц.

– Мы так не договаривались.

Положив ладони на грудь мужа, она легонько толкнула его.

– Сядь.

Спенсер с радостью повиновался.

Быстрым движением Амелия задрала юбки и оседлала колени мужа, как прошлой ночью. Только теперь их разделяло гораздо меньшее количество ткани. Спенсер уже ощущал жар тела Амелии, просачивавшийся сквозь жалкое подобие нижней юбки.

Его возбужденная плоть настойчиво рвалась на волю. Амелия не могла не заметить этого и была достаточно умна, чтобы понять, что это значит. Однако вместо того чтобы придвинуться ближе, как в прошлый раз, она отстранилась, намеренно избегая контакта с подрагивавшей плотью мужа. Вцепившись дрожащими пальцами в тонкую ткань сорочки Спенсера, она потянула ее вверх.

При виде его обнаженной груди она облизнула губы.

– Подними руки, – хрипло прошептала она.

Спенсер молча повиновался, и Амелия, слегка приподнявшись на ногах, стянула сорочку через его голову. На этот раз она не стала ее складывать, а отбросила в сторону.

Изучающий взгляд Амелии обжигал грудь Спенсера. Девушка тяжело дышала, а ее шею и грудь заливал очаровательный румянец. Что бы Амелия ни чувствовала относительно этого пари несколько минут назад, теперь она с готовностью принимала правила игры. Горевшее в ее глазах желание лишь усилило его собственное.

И все же Амелия замерла в нерешительности.

– Все, что угодно, – прохрипел Спенсер. – Делай все, что тебе заблагорассудится.

Амелия накрыла руки мужа своими и начала с улыбкой водить по каждому его пальцу в отдельности, развеселившись при виде того, как он вцепился в обитые парчой подлокотники кресла. Это хорошо. Нужно дать ей понять, что она с ним делает. «Да, Амелия, я хватаюсь за остатки здравого смысла, точно утопающий за соломинку. И если не окажусь с тобой в постели в ближайшее время, я окончательно сойду с ума».

Спенсер ощутил легкое, точно перышко, прикосновение на своих запястьях. А потом пальцы Амелии скользнули вверх по его рукам. Она крепко обхватила его бицепсы, и Спенсер, чтобы поддразнить ее, напряг их. С губ девушки сорвался тихий вскрик. Женщинам обычно нравилось ощупывать его руки и грудь. В отличие от большинства представителей своего класса Спенсер был очень силен и закален работой с лошадьми.

Амелия замерла, положив ладони на плечи мужа, и свежий приток крови устремился к пульсирующей плоти, хотя она и так уже готова была взорваться от возбуждения.

Пальцы Амелии прошлись по шее. Горячая волна прокатилась по его спине и растаяла в пояснице. Амелия расплачивалась с ним за прошлую ночь, перенимала и повторяла каждую его ласку, как он и надеялся. Как мучительно было просто сидеть и ничего не делать, но именно этого требовала ситуация. Спенсеру следовало проявить терпение. Огромное терпение… даже если это его убьет.

Взгляд Амелии упал на грудь Спенсера.

«Да, да. Дотронься до меня. Поцелуй».

Спенсер боролся с желанием схватить пальцы жены и направить их к желаемой части тела, погрузить свои руки в ее зачесанные назад волосы и приблизить ее губы туда, где он более всего жаждал их ощутить. На своих губах, шее, груди и…

Амелия подалась вперед и прошептала ему на ухо:

– Прошлой ночью ты хотел… облизнуть меня. Укусить.

– Да. – Эти сладострастные слова, сорвавшиеся с невинных губ, заставили Спенсера представить, как маленькие зубки жены вонзаются в мочку его уха, как ее язычок блуждает по его коже… О Господи. Спенсер, помимо своей воли, задвигал бедрами, чтобы хоть как-то унять ноющую боль в чреслах. Его напряженная плоть коснулась живота Амелии, но этого, конечно же, было недостаточно. Легкое дразнящее прикосновение лишь усилило отчаяние.

– Знаешь, – теплые ритмичные вздохи ласкали шею Спенсера, – я тоже хотела сделать кое-что.

Святые небеса. Смеет ли он надеяться, что для исполнения желания Амелии понадобится полная нагота и упругий матрас? Спенсер готов был подчиниться любому ее приказу. Амелия замолчала в нерешительности, и Спенсер не удержался от вопроса.