Поражение под Курском действительно знаменовало окончательный перелом в ходе Великой Отечественной войны, но в несколько ином смысле, чем обычно говорят. После него Вермахт окончательно потерял возможность вести успешные операции стратегического масштаба, как наступательные, так и оборонительные.

Как мы уже говорили, Курская битва была не только последней попыткой Германии вырвать стратегическую инициативу у Красной Армии. Она стала переломным пунктом войны в том плане, что после нее Вермахт окончательно потерял способность к успешным действиям стратегического масштаба. Если ранее он еще мог хотя бы вести крупные оборонительные операции типа Ржевско-Вяземской, то к 1944 году пределом мечтаний панцер-генералов стали локальные действия оперативного масштаба. Да, немецкие дивизии еще могли успешно удержать город N в течение недели-другой. Да, в ходе контратаки они еще могли отбросить советские войска на 20–30 километров. Но не больше! Удержать тот же самый город N еще два месяца немцы уже не могли, разве только Красная Армия по своим стратегическим соображениям перенесет тяжесть удара на другой участок фронта. И отбросить советские войска на 50 километров немцам уже не удалось до самого конца войны. Может возникнуть резонный вопрос: так почему борьба затянулась так долго? Первый напрашивающийся ответ: Вермахт был слишком огромной конструкцией и сработала обычная сила инерции, присущая столь большой массе. Остановить ее в один момент просто невозможно. Вторая, не менее важная причина заключалась в том, что советское командование еще не в полной мере освоилось с изменившейся обстановкой и пока не научилось действовать, как полный хозяин положения. Еще были памятны уроки 1941–1942 годов, воспитание победного инстинкта — процесс долгий и болезненный. Но вот когда он появляется, тогда сопротивляться такой армии становится бесполезно, что и доказала Красная Армия в 1945 году. Но в 1944 году дело обстояло немного иначе. Мы рассмотрим лишь три операции, которые можно считать наиболее показательными в плане соответствия идеям большого и малого блицкрига.

Первой хронологически была Корсунь-Шевченковская операция, кстати, самая противоречивая по результатам. Впрочем, если вспомнить, как во время Курской битвы командовал генерал Ватутин, ныне командующий 1-м Украинским фронтом, особо удивляться этому не приходится.

Общая стратегическая ситуация к январю 1944 года сложилась так, что на южном участке фронта образовался так называемый Каневский выступ. Немцы упорно цеплялись за побережье Днепра в районе Канева, хотя к этому времени войска 1-го Украинского фронта далеко обошли их с запада. На выступе находились 11 немецких дивизий, и их положение внушало серьезные опасения, однако отводить их Гитлер не собирался. Дело даже не в пропагандистском лозунге «Немецкие повара продолжают черпать воду из Днепра». Имелись и какие-то военные соображения. Манштейн, разумеется, во всем обвиняет фюрера. Но, похоже, и ОКХ, утратив чувство реальности, все еще грезило о возможном ударе во фланг 1-му Украинскому в направлении Белой Церкви, хотя сил для этого у немцев уже не было.

Интересная особенность этой операции заключается в том, что советское командование решило начать ее, не имея серьезного превосходства в силах. Войска 1-го и 2-го Украинских фронтов имели в общей сложности около 250 000 человек, 5300 орудий и 670 танков против 170 000 человек, 2600 орудий и 250 танков немцев. Однако недалеко от района намеченного котла у немцев в резерве находилось несколько танковых дивизий, имевших около 600 танков.

2-й Украинский фронт начал наступление 24 января, и в первый же день тактическая оборона немцев была почти прорвана. Но генерал Конев действовал слишком вяло и не воспользовался благоприятной ситуацией. Лишь на следующий день в бой была введена 5-я гвардейская танковая армия генерала Ротмистрова, которая прорвала немецкие позиции. Но промедление сказалось, так как противник подтянул резервы и сумел затормозить наступление. Более того, наши 20-й и 29-й танковые корпуса сами оказались отрезанными. И тут командующий фронтом генерал Конев показал, что мы уже научились не бояться немцев. Он принимает решение, совершенно немыслимое буквально год назад. 20-й корпус продолжает наступление навстречу частям 1-го Украинского фронта, 29-й корпус занимает оборону фронтом на юг, а резервные части перерубают тонкий немецкий рукав. Так и вышло! 28 января танки 20-го корпуса в поселке Звенигородка встретились с авангардом 6-й танковой армии. А немецкие заслоны в полосе наступления были опрокинуты и уничтожены, началось формирование внешнего и внутреннего фронтов окружения.

Наступление 1-го Украинского фронта началось на два дня позднее и сначала проходило не так гладко. На намеченном участке прорыва завязались тяжелые бои, и продвижение было минимальным. Командовавшему фронтом генералу Ватутину пришлось сместить точку приложения сил, но в итоге после ввода в бой 6-й танковой армии оборона немцев и Здесь была прорвана. Зато после прорыва наступление шло беспрепятственно, и до встречи с 20-м танковым корпусом Конева никаких проблем не возникало.

Итак, перед нами вроде классическая операция блицкрига. Прорыв фронта, в окружение попадают крупные силы противника, танковые части выходят на оперативный простор, наступает период развития успеха… А вот и нет! Так бы поступил Гудериан. Так бы поступил Манштейн. Но так не поступили советские генералы. Пока не так. Да, одна причина лежала буквально на поверхности. Танковые дивизии в ходе наступления понесли потери, вдобавок началась распутица, и в грязи вязли не только автомобили, но и танки. Однако, скорее всего, сказалось то самое отсутствие победного инстинкта, которое уже помешало нам развить успех прорыва под Сталинградом и уничтожить немецкие войска на Северном Кавказе. Точно так же и сейчас все-таки следовало попытаться ударить дальше. Ведь перед соединенными силами двух фронтов появилась отличная перспектива отсечь всю никопольскую группировку, более того, все немецкие силы западнее Днепра.

Судя по всему, второй раз, когда успех операции превзошел все ожидания, советское командование растерялось и не проявило гибкости, реагируя сообразно изменившейся обстановке. С другой стороны, если посмотреть на привлеченные силы, становится понятно, что большие задачи перед наступающими армиями не ставились изначально. Разгромить целую группу армий силами 700 танков более чем сложно.

Вдобавок была допущена ошибка, которую немцы в своих блицоперациях не допустили ни разу. Перед началом прорыва значительные силы снова были использованы для «сковывания» противника. Ох уж это сковывание! Оно становится подлинным бичом советских наступлений, отвлекая от четверти до трети сил, которые можно было использовать для развития успеха. Дело в том, что даже если бы — даже если бы! — немцы и решили попытаться перебросить в район боев войска с неатакованных участков фронта, это потребовало бы времени. А советские дивизии находились бы там с первого же дня.

В общем, Корсуньский блицкриг длился ровно четыре дня, после чего началось уничтожение окруженной группировки. Группировка капитулировать или гибнуть не собиралась, и солдаты генерала Штеммермана оказывали ожесточенное сопротивление. Предъявленный советским командованием ультиматум был отвергнут. Кстати, снова отметим: именно такие попытки сражаться до конца ставят под вопрос ключевую идею блицкрига — наращивание темпа операций. Одновременно немецкое командование начало готовить деблокирующий удар. Спасителем отечества в масштабах 8-й армии снова был назначен Манштейн.

Как всегда, советские историки затягивают привычную песню о превосходстве немцев в силах, особенно в танках. «В составе некоторых немецких танковых дивизий (в основном в дивизиях СС) имелись тяжелые танковые батальоны танков «Тигр», штурмовые орудия «Фердинанд». Танки «Тигр» состояли также на вооружении 503-го и 506-го отдельных танковых батальонов», — пишет А.Н. Грылев. А всего Манштейн, дескать, насобирал около 1000 танков, при том, что на внешнем кольце окружения им противостояло всего 307 советских. Честно говоря, эти рассказы о вездесущих «Фердинандах» навязли в зубах. Да и вообще, каков был бы результат удара 1000 немецких танков, представить несложно.