Руслан

— Сука!!!

Телефон разлетелся в щепки, встретившись со стеной гостиной, напоследок жалобно пикнув.

«…замуж выходить собирается за перспективного и адекватного мужчину…» — перед глазами появилась красная пелена от голоса маленькой стервы, чьи слова не переставали звучать громким эхом в моей голове.

Я скомкал проклятый листок-послание, смысл которого поверг меня в ужас, когда мы с ребятами зашли к Воропаевой в спальню, пытаясь отыскать хотя бы одну из див.

Настроение было не просто отвратительным! Оно было фатальным! Хотелось разорвать этого самого «мужчину» на мелкие полоски! Сантиметр за сантиметром!

Вопрос Рыча окончательно сорвал плотину.

— Что она сказала?! Воропаева, действительно уехала? — Зарецкий увернулся от первого удара, летевшего в его правую скулу, но пропустил хук справа. — Ящер, ты — дурак?

Охнув, Рыч согнулся в дугу, протяжно застонав:

— Ты совсем с катушек слетел, брат?

— Это тебе за «слезинки Воропаевой», мудак!

Бросив комок бумаги к упавшему на пол Зарецкому, пнул друга ногой, и развернулся на выход.

Антон и Андрей нахмурили брови.

— Куда собрался? — Рыжий подскочил с места, больше всех, переживая за моё эмоциональное состояние.

— Запить новость белокурой сучки.

— Это той, которая «Виктория»?

— Она самая, — схватив косуху, сдерживал ярость из последних сил.

— Что за новость-то?

— Что я поработал каскадёром, объездив трамплин для другого гонщика…

— Чего? — Глаза Тохи стали круглой формы.

Отвечать на риторический вопрос не имело смысла. И Макаров, и Зарецкий, с кряхтением поднявшийся с ламината, чтобы разгладить листок бумаги, и в особенности Зверев прекрасно меня поняли.

Последний даже немного смутился.

— Ммм… Раз пошла такая тема… Рус, извини, конечно, но у меня про Машкову твою тоже новость не очень положительная. Хотя тебе самому определять её характер…

— Говори, — устало проведя рукой по лицу, окончательно сдулся.

— Сегодня позвонили из СБР. Кхм-кхм… В общем, Машкова того… ммм…

— Говори чётче! Бл*ть! Не мямли, как задр*т!

Я хоть и решил для себя, что не буду больше любопытствовать на счёт маленькой Наташи, но контекст, который выдавал сейчас Зверев, предполагал несусветные варианты.

— Она жива?

— Тьфу, ты! Конечно, жива. Замуж только вышла. А так, всё хорошо… в Штатах счастливо живёт с мужем…

— Ненавижу Штаты, будь они прокляты!

Громко хлопнув дверью, за пару минут оказался на улице, тут же попадая под проливной дождь.

Запах озона и прибитой влагой пыли не вызвал в лёгких привычного восторга, приходящего всякий раз, когда на город спускалась пасмурная погода.

Мне нечем было дышать.

Казалось, что я задыхаюсь от боли в груди, которую провоцировал образ Таши, возникающий перед глазами неосознанно.

Наташка, то улыбающаяся, то стонущая в моих руках, то мягко смотрящая на меня своими медовыми глазами, изводила душу, выкручивая наизнанку.

Я даже не заметил, как к ледяным каплям дождя добавились горячие и солёные слёзы, неизвестно откуда взявшиеся на моём лице.

Пока до изумлённого меня, вертевшего озадаченно головой по сторонам, дошло, что эти слёзы мои, остановить тихие рыдания оказалось невозможным.

«…замуж выходить собирается…» — обречённый стон вырвался из груди, а у меня только хватило сил, чтобы медленно съехать по стене дома и прикрыть рот рукой, прежде чем погрузиться в давно забытое состояние бессилия.

— Ящер… ты… — Антон, непонятно откуда взявшийся, не находил слов, чтобы продолжить своё предложение. — Она вернётся. Лерка не оставит её в Америке, ты же знаешь нашу приставучую малявку!

— Она выходит замуж…

— Хрень это полная! Белобрысая стерва наврала всё! Я Воропаевой позвонил и уточнил этот момент. Маленькая дрянь, та, которая Вика, — пояснил Тоха, заметив выражение моего лица, — просто бесится, что две надзирательницы увязались вместе с ней на её практику по обмену, вот и наколола тебя, Фому верующего. Ничего… вернётся она с практики… а там и совершеннолетие не за горами…

— Не приближался бы ты к этой мегере. Она только с виду светленькая пушистая зайка.

— Пф! Я тоже не рыжий безобидный хомячок!

— Как знаешь… — поднявшись с мокрого порожка, полез в карман за сотовым, позабыв, что только что его рассадил о стену. — Зря я айфон разбил. Чёрт.

— Купишь себе новый. Ты главное скажи: номер Ташкевич не забыл? Хотя… если и забыл, Воропаева даст.

— Нет. Я не собираюсь обращаться к Лерке за помощью в чём бы то ни было. Если Наташа захочет, позвонит сама. — Сощурив глаза, посмотрел вдаль, насколько позволяли высотки города. — Мне спешить некуда. Хочется ей побегать, пусть проветрится. Главное, что с замужеством всё ложь… А уж, когда вернётся… Я её встречу! — Последнюю угрозу я практически прорычал.

— Да ладно! Вспылила девчонка… приревновала. У влюблённых тёлок это обычное дело.

— Она не просто девчонка для меня, Тоха… и тем более не «тёлка»! Я люблю её…

— Сочувствую.

— Иди в зад.

— Э, нет! Удовлетворяй себя сам, дожидаясь, любовь всей своей жизни, дружище!

— Дебил, — пихнув Антона в плечо, благодарно улыбнулся на глупую шутку рыжего весельчака, чувствуя, как внутреннее напряжение покидает душу.

«Ничего… хочется Ташкевич поиграть в «кошки-мышки», да за ради Бога! Бедняжка даже не представляет, с кем связалась! Свободы от последнего поцелуя захотела?! Ну-ну! Ей не видать его, как своих ушей!»

— Прокатимся? — Предложил Макаров, кивком головы указывая на свой желтый спорткар «камаро», тут же кидая в мою сторону ключи от автомобиля. (1bd23)

— А поехали, мне всё равно, чем себя занять на момент ожидания… да и саму встречу с Наташкой надо продумать.

Тоха поднял глаза к серому небу, состроив несчастную мину на лице, однако принял активное участие в стратегии, которую сам же чуть позже назвал громким словосочетанием «холодная месть».

Мы с Антоном даже не предполагали, что к возвращению Ташкевич и Воропаевой месть будет не просто холодной, а ледяной.

Руслан:

Луна одинока? Грустна?

Я не верю…

Не может быть печальной та,

Что дарит мне освобожденье,

Когда стою я у окна…

Одна лишь мысль: так же смотришь

На тусклый свет, сиянье звёзд,

Ты — мой источник сожалений, позволивший

Поверить, что между нами существует мост.

Теперь одна луна способна нас соединить,

Преодолев преграды, километры расстоянья.

Да только как открыть пожар души, не погубить

Тот самый мост, уже разрушенный тобой, Наталья?

 «За одну ночь нельзя изменить жизнь,

но в течение часа можно изменить свои мысли,

которые навсегда изменят твою жизнь…»

*житейская мудрость*

5 лет спустя…

Включив сигнализацию, захлопнула дверь танцевального зала и посмотрела на вывеску.

Ballet studio "Beauty"

В голове не было ни привычной гордости от осознания, что эта студия наполовину моя, ни усталости, хотя пятничное расписание всегда было забито под завязку, особенно после рабочего дня американцев, ведущих подвижный образ жизни.

Руки тряслись от предстоящего возвращения на родину.

Вопреки собственному мнению, что чувства к бывшему притупились (за пять-то лет!), сердце было не на месте. Нехорошее предчувствие и тревожность мешали вздохнуть полной грудью.

«Завтра… Завтра я буду в Питере…»

— Do you need a ride? — Спросил у меня Майкл, вместе со мной выходя из танцевального центра «DIVA», создание которого проспонсировала Дементьева, решив расшириться, раз уж я, по словам бывшей начальницы, «утащила с собой» её звёздочку.