Наплевав на этику подопечного, Демис вплотную подошел к малышке, не дожидаясь, когда она позовет, ведь может и не позвать. Альбинос прижался к ее узкой хрупкой спине и положил руку на бедро. Растянув губы в жутком оскале, он чуть склонил голову и поздоровался на всеобщем союзном:

— Крепкого здоровья, апа Ялайш, сын Чаини. Меня зовут Демис Димант, я подопечный Дарьи Дорош. Мы с вами уже встречались, но не были представлены.

Демис мог бы и на нонарском, просто не стал раскрывать свои умения перед явным противником. Парень хоть и казался напуганным, но не трясся в припадке, не пытался отойти подальше, как это сделал посол, утаскивая за собой и маленького сына с женой. Вокруг Диманта и Дарьи очистился обширный пятачок. Нонарцы на самом деле трусливы по натуре, да и связываться со злобно ухмыляющимся манаукцем никто не будет, даже сам посол с его дипломатической неприкосновенностью.

— Встречались? — ахнула Дарья в ответ, чем вызвала молчаливое удивление не только у Демиса, но и у полукровки.

Не думала же она, что Демис не узнает того, кому имел честь пинком указать направление.

— Да, в подсобке, — сурово сообщил альбинос, вызывая еще большее смятение малышки. — У меня отличная память на лица.

— Но отвратительные манеры, апа Димант, — посмел раскрыть рот серокожий смертник.

— Для вас ши Димант, и ваши манеры тоже оставляют желать лучшего.

— Хватит, — зашипела на альбиноса Дарья. — Мы пришли в знак уважения к важному делу. Апа Ялайш занимается благотворительностью, раздает еду голодающим детям.

Демис огляделся. Дети присутствовали, много детей с огромными глазами на серых осунувшихся лицах.

— Какой позор — голодающие дети в цивилизованном государстве. В нашей Федерации нет голодающих и брошенных детей.

— Просто у вас мало детей, — парировал полукровка.

Демис вдруг понял, что соперник не просто так понравился Дарье. Он дерзкий, наглый, без чувства самосохранения, раз посмел огрызаться Диманту, но в то же время порядочный, занимается благотворительностью, а девочкам это нравится. Даже такой странной девочке, как Дорош. Однако этот выскочка посмел похитить его малышку, и его выходка требует наказания.

— Тем важнее вам оберегать своих детей, глядя на то, что происходит с другими расами союза.

— Да, мы, манаукцы, считаем, что будущее за полукровками, — неожиданно заявила Дарья, с улыбкой оглядываясь на камеру. — Я лично хочу помочь апе Ялайшу, сыну Чаини, с организацией школы для бедных детей, а также полукровок. Прямо сейчас готова сделать пожертвование, — закончила она и что тут началось.

Нонарцы хлынули к Дорош, и Диманту пришлось встать живым щитом, чтобы закрыть собой малышку. Девушка с большим удовольствием отвечала на вопросы журналистов о том, каким она видит будущее сотрудничество с Ялайшем, а Димант молча злился, признавая факт, что ему нельзя незаметно прибить парня.

Минут через десять ажиотаж схлынул, нонарцы умели вести себя культурно, перестали наседать на девушку. Димант знаками указал охране занять его место. Сам же, не привлекая внимания, подобрался к синеволосому заморышу, схватил его за волосы, мечтая выдрать их с кожей, и тихо прошипел на ухо:

— Я первый подопечный, считай что фаворит, а ты второй. Будешь исполнять все, что я прикажу, скажу лизать пальцы ее ног, упадешь и будешь лизать. Но забудь о допуске к ее телу. Я яйца тебе отрежу, если узнаю, что ты ей присунул. Я ясно выражаюсь?

— Да, — так же тихо и недовольно ответил полукровка, гневно прищуривая свои желтые глаза.

И что в нем так привлекло Дарью? Он же…

— Твою… — потрясенно выдохнул шиянарец, внимательно рассматривая противника.

Вся информация, собранная о Дорош, неожиданно сложилась в одну ясную картину. Полукровка был нестандартным как для нонарцев, так и для унжирцев, что уж говорить о землянах и манаукцах. Настолько необычный, чтобы привлечь внимание к себе такой неординарной личности как маленький гений, рисующий свои ужасно депрессивные картины. Так вот что в нем ее привлекло — необычность, несуразность, он изгой, явно никем не приятный, то, что так заводит воображение юной художницы.

— Твою… — раздраженно повторил альбинос и отпустил полукровку, который тут же отскочил от него на шаг и поправил волосы.

— Боишься, что станешь вторым мужем? — ехидно бросил в лицо Диманту и сбежал!

Да, именно трусливо сбежал поближе к Дарье, прямо в толпу журналюг. Вот пройдоха! Ну уж нет, вторым мужем Димант точно не станет. Плевать на слезы Дарьи, но он точно убьет соперника, если тот не примет свою роль второго плана, и того, что Дарья никогда не будет с ним спать. Уж в этом Демис был уверен на все сто, постарается сам, чтобы даже времени на полукровку не хватило. Вот увезет ее на Шиянар и оставит нонарца с носом. Парень-то опаснее, чем кажется, так что нельзя расслабляться.

Станция «Астрея»

Виола долго рассматривала работу юной художницы Дарьи Дорош. Лично она с ней еще не была знакома, но Алиас Тамино упомянул, что одно лишь слово Эйлонской и встреча состоится. Именитая девушка сейчас находилась на борту станции, но Виолетта странным образом боялась признаться себе, что ей нравятся пугающие своей темнотой и порочностью картины. Но они никак не вязались с ее историями, было в них что-то такое чуждое, инородное, то, что скребет по краю сознания, не давая согласиться.

— Нет, — неожиданно для всех присутствующих в гостиной ответила писательница, убирая планшет на стол. — Все не то, — выдала она вердикт мужчинам.

Алиас переглянулся с пожимающим плечами Феликсом. Да, женушка у него беременная и поэтому слегка странная.

— Почему? — не собирался принимать такую категоричную позицию Виолы меценат. Он взял планшет в руки и еще раз пересмотрел работы Дорош более критическим взглядом. — Что не так? — впился требовательным взглядом в чуть покрасневшее от смущения лицо писательницы.

— Они слишком откровенные.

— Как и твои истории, дорогая, — ответил Феликс, видя как хмурится его истинный покровитель.

— Да, но… Я не знаю, как объяснить, — задумавшись, Виола постукала подушечкой указательного пальца по своим губам, придумывая ответ, не догадываясь, насколько эротично выглядела в теплой кофте, соскользнувшей с одного плеча. Оба манаукца любовались таким невинным искушением, пока Эйлонская тяжело не вздохнула, фокусируя свой взгляд на меценате. — Они не дотягивают. Словно девушка знает теорию, но не практику. Словно она рисует не с живого человека. Ей явно нужна модель, чтобы добавить жизни в картины.

— Но взгляд живой, а мимика, — стал спорить Тамино.

Виола вздохнула еще раз, раздумывая, как объяснить то, что она сама себе объяснить толком не могла.

— Да, я не спорю, мимика, глаза, даже складочки губ — все очень живое, а вот тело! Само тело оно словно неживое, и поза мне не очень нравится.

— Так, а если она нарисует с натуры? Под наш заказ?

— Стиль хороший, не спорю, — тут же пошла на уступки Виолетта, прекрасно понимая, что именитый художник в качестве иллюстратора ее книги — это огромный бонус для продаж.

— Хорошо, тогда с вас техническое задание, с меня договор и натурщица.

— Натурщика хочу, — внезапно остановила мецената Виола, отводя взгляд в сторону, стала наглаживать округлый животик, с замиранием сердца ожидая ответа. Дерзнула она круто. Все же художница очень именита, могла и взбрыкнуть. А такой стиль все же больше подошел бы для первого совместного с мужем романа. — Пусть нарисует обложку и к «Порочной плоти».

Ее взгляд вернулся к мужу, а зубки прикусили нижнюю губу. Тамино проследил ее взгляд, оценивающе примерился к опешившему Феликсу, для которого тоже стало явно, кого именно имеет в виду жена, говоря о натурщике.

— Хорошо, договорились, — ожил Тамино и расцвел в зловещей улыбке. — Две обложки — это даже лучше. Если Дарье понравится, можно вообще все книги обновить.