— Зачем сразу секс? Я просто передам свои яйцеклетки Ялайшу для лабораторных исследований. Вдруг все же деда прав и манна может убить моего Лапушку. Я не хочу рисковать.

Девушка встала, полукровка вскинул испуганный взгляд на альбиноса, молча моля, тот по-мужски понял призыв и резко развернул Дарью к себе, чтобы она не заметила, как все поднялось у Ялайша.

— Передашь? — переспросил шиянарец, затем стремительно скинул с себя курку и бросил на Ялайша, прикрывая его.

Полукровка выдохнул с облегчением. Все же манаукцы умеют быть благородными, но и сумасбродными тоже. Опасная раса, очень рисковая. И как его, вообще, потянуло связаться с ними. Где были его мозги?

— Что, хочешь сказать, что не имею права передать кому-то собственность Манаукской Федерации?

— Не можешь, поэтому и предлагаю увезти его на Новоман, где он будет экспериментировать под присмотром надежных манаукцев.

— На Новоман? Хорошая идея. Освободи его.

Ялайшу оставалось лишь удивленно моргать, когда разговор свернул в другое русло. Какой еще Новоман? Нет, пора вмешаться.

— Отвернись, — неожиданно для всех и для себя тоже приказал Ялайш девушке, жутко смущаясь своего конфуза. Он ведь сначала подумал, что Дарья изнасилует его. Второй раз, кстати, подумал об этом.

— Рот закрой, ты подопечный, запомни: подопечный чтит свою покровительницу и послушен ей.

— Ты не больно-то и послушен, — поддела шиянарца Дарья, выглядывая из-за плеча.

— Я выполнил твою прихоть, моя сладкая покровительница. Принес тебе твоего Лапушку для экспериментов, — ехидно взвился альбинос.

Дарья лишь фыркнула.

— Спешу разочаровать тебя, это было неоригинально. Так его мне уже приносили.

— Кто? — тут же насторожился шиянарец.

Дарья, словно не чувствуя угрозы, исходящей от альбиноса, повела себя, по мнению Ялайша, очень уж легкомысленно.

— Моя подруга, шия Мартан, узнав, кто меня украл, тоже преподнесла мне Лапушку в таком виде для мести.

— Так что второй раз было не так страшно, — проворчал полукровка, натягивая на себя свою изрядно потоптанную и помятую футболку.

— И что еще интереснее, такие вот подарочки я вижу уже третий раз, так что мне тоже это все уже не улыбается.

— А когда был первый?

Приблизившись вплотную к Дарье, шиянарец заставил ее приподнять лицо, чтобы смотрела только на него, а не за тем, как Ялайш пытался разобраться с испорченными брюками. Вот и надо было их рвать?

— Первый раз был землянин.

— Землянин? — хором с альбиносом спросил Ялайш, замерев, не веря, что он, оказывается, был не первым у Дарьи. Она же еще так молода, когда успела?

— Да, землянин. Но это государственная тайна и я ничего вам не расскажу.

— Он жив, этот землянин? — уточнил шиянарец, а Ялайш поежился.

Все же он висел на волоске от смерти! Вон как у модифицированного монстра желваки на щеках заиграли. Вот уж он-то убил бы землянина точно. Так что и Ялайшу расслабляться не стоит.

— Жив конечно. Что ему будет, — слишком беспечно ответила Дарья. Не ценит она чужую жизнь, не ценит.

— Ваш отец оставил ему жизнь? — словно не поверил ее словам альбинос.

Прежде чем ответить, Дарья задумалась, хмуря брови. Ей, наверное, было тоже интересно, при чем здесь отец. Его тоже стоит опасаться Ялайшу. Нет, когда он планировал украсть девушку, он, конечно же, готов был расстаться за это с жизнью, но не теперь, когда казалось, что вопрос уже закрыт и у Дарьи нет претензий к нонарцу.

— Мне кажется, мой папа про него до сих пор не знает.

— Уверена? — насмешливо переспросил альбинос.

Ялайш вытащил наконец-то свои тапочки и надел их, выпрямляясь, краем уха слыша полный сомнений ответ Даши.

— Я думаю да, хотя, может, и нет. Да, собственно, и неважно. Главное, все решилось хорошо. Гри со всем разобрался.

— Гри? — эхом повторил альбинос, словно речь шла о его знакомом.

— Да. Ну что, раз мы все выяснили, Ялайш, когда ты будешь готов лететь на Новоман?

— Я никуда не полечу, — твердо ответил полукровка, принимая для себя важное решение.

— Почему? — удивленно распахнула уже алые глаза Дарья.

Ялайш, мучаясь в сомнении и понимая, что будет винить себя в упущенном шансе, все же ответил:

— У меня здесь важная миссия. Ты сама знаешь, что нужно организовать школу для полукровок.

— Ой, да одно другому не мешает! На Новомане и разработаешь проект по школам, мы тебе поможем. Главное ведь наш эксперимент.

— Нет, не главное, — мотнул головой Ялайш. — Главное — это школа.

Дарья недоверчиво оглядела полукровку с головы до ног, затем, поджав губы, обернулась к шиянарцу.

— Так, я устала. Демис, хватай его, и летим домой. Что за мужчины пошли, то хотят, то не хотят. Прям как женщины, — ворчливо бормоча, Дарья даже не оглянулась, вышла из спальни.

Ялайш стал отступать к кровати от надвигающегося на него альбиноса.

— Я передумал, я не хочу больше…

— Поздно передумал. Нужно было раньше думать, прежде чем тянуть свои лапы к той, что тебе не принадлежит, и принадлежать не будет.

Вот так вот Ялайш оказался на Новомане в статусе подопечного своей бывшей жертвы. Можно сказать, он сам виноват в своем положении, но почему-то винил исключительно фаворита, который мог бы и не подчиняться взбалмошной девчонке, но подчинился, ведь манаукцы исполняют любой каприз своих женщин — что за варварство! А как же распространенная теория, что мужчина главный? Что за дискриминация?!

Мужчины бывают по-ослиному упрямы.

— Нет.

— Ну почему нет?

— Нет и все тут.

Разве это объяснение? Нет, Виолу такие ответы не устраивали категорически.

— Феликс, или ты мне нормально объясняешь — почему нет, или я даю одному из главных героев твое имя!

Шиянарец тяжело и протяжно вздохнул, недовольно выключил плиту и оттолкнул от себя сковородку, где пассеровал овощи.

Развернувшись лицом к Виоле, Феликс долго молчал, глядя на свою любимую — во всех смыслах этого слова — жену и готов был ее придушить. Медленно приблизившись к столу, за которым восседала любимая, мужчина навис над ним, опираясь руками, чтобы не сломать что-то более хрупкое.

— Виолетта, никакого тройничка у манаукцев быть не может, просто прими это. Мы не земляне и уж тем более не унжирцы.

— Ну почему? — протянула жалобно женщина, глядя на мужа невинными глазками. Даже и не подумаешь, что она собиралась сотворить в новой истории.

— Потому что! — через силу сдерживаясь, Феликс старался оставаться спокойным.

Но ревность кипела в нем, как вода в закрытом чайнике. Нет, ну что удумала — еще и одного из героев его именем назвать. Изменщица! Кого второго нафантазировала?

— Ангел мой, ну чего ты злишься? Разве у вас, на Шиянаре, не бывает тройничков? У вас же там гаремы мужские. И я уверена, ты сам побывал в одном из таких. Разве нет?

— Любовь моя, ты даже близко не представляешь жизнь на Шиянаре. Я клянусь тебе, нет там тройничков. Потому что натура у нас такая собственническая. И если двое претендуют на одну женщину, то они поединком чести решают, кому достанется женщина.

— Ух ты. Поединки за женщину — это так романтично.

— Да, романтично. Смертельная битва за свою любовь, ты права. Но никогда мужчина не станет делить любимую с другим.

— Стоп-стоп, как смертельная? — испуганно моргнула Виола, выплывая из своих розовых грез.

— А вот так, радость моя. Если женщина не в силах решить, кому отдано ее сердце, это решают мужчины в смертельном поединке.

— Боже мой! Ты тоже участвовал в таких поединках?

Феликс закатил глаза, раскрывая руки в приглашающем жесте для объятий. Нежная женщина, упирающаяся животиком ему в район паха, приятное успокоительное для взвинченного мужчины.

— Я никого до тебя не любил, — ласково целуя жену, тихо шептал Эйлонский, — и ради женщины не выходил на ринг. Это я за тебя на все готов, но там, на родине, нет ни одной, которая тронула бы мое сердце.