— Почти. Так что, мы до сих пор друзья?

Он проигнорировал вопрос:

— Ладно, раз уж ты столько сил потратила на то, чтобы придумать причину позвонить мне, то скажи что-нибудь важное.

— Тут без тебя… скучно.

— От слова «скука» или «скучать»?

Настя призналась спокойно и честно:

— Да, я по тебе скучаю. И что тут странного? Разве запрещено скучать по другу? Знаешь, а я успела обо всем подумать. И прошу тебя — нет, требую — чтобы все стало как раньше! У каждого человека должен быть кто-то, кто будет нести ему непроходимую чушь о макушках сосен! У каждого!

— Конечно. И обычно это муж.

— Артём!

— Я понял тебя, Настя. Я тоже обо всем успел подумать. Когда-нибудь я женюсь, и тогда мы будем все равно встречаться семьями, а Сеня и моя… ну, допустим, Зина пальцами у висков будут крутить, недоумевая, что же мы нашли в макушках сосен. Но это будет только в том случае, если мы сейчас всё не испортим. Поэтому… я по тебе тоже немного соскучился.

И она — кажется, впервые за последние две недели — улыбнулась.

А на следующий день он позвонил уже сам:

— Настя, мы не друзья. Возможно, никогда и не были.

— Артём, перестань!

— Черт, Настя, мне лучше не возвращаться.

— Перестань! И возвращайся! Потому что мы друзья.

Это не было самоубеждением, просто им нужно было найти подходящие темы для разговоров. Например, такие:

— Какие планы на старость, Насть?

— Я куплю себе белое платье и буду качаться на качелях. Чтоб мои седые волосы красиво по ветру развевались. Почему смеешься? Ведь ты тоже что-нибудь подобное придумаешь, лишь бы и твои седые волосы красиво развевались! Разве нет?

— Я об этом не думал, но скорее всего. А в остальное время мы будем сидеть с тобой на завалинке и курить трубку. А твой Сеня будет нас метлой оттуда гонять. Я даже не представляю себе, чтобы было по-другому! Зина, моя наидобрейшая старушка, выберется из кучи раскормленных внуков и начнёт успокаивать его: «Да плюнь ты на них, Сенечка, они ж все равно где-нибудь скооперируются!»

— Для этого нам пришлось бы жить в одном доме… — засомневалась Настя, которой это будущее тоже показалось самым очевидным.

— Не вижу в этом проблемы.

— И правда! Вместе даже веселее, — рассмеялась и она, но тут же нахмурилась: — А почему это мой Сеня нас метлой гоняет, а твоя Зина — наидобрейшая старушка?

— Так исходя из внутренних предпосылок. Я ищу успокоительное, а ты — возбудительное. Потому-то Зина и будет самой спокойной и доброжелательной старуш…

— Но я-то уже нашла! И мой Сеня не будет нас метлой гонять!

— Ну, так ведь даже и лучше! Тогда я и с ним подружусь. Не люблю дружить с теми, кто меня метлой гоняет и мою Зину из-под внуков откапывает…

И таких разговоров накопилось уже предостаточно, пока они оба не успокоили друг друга окончательно.

— Когда?

— Послезавтра. Встречай меня, подруга дряхлая моя, с оркестрами!

На момент возвращения Артёма в отчий дом Настя опоздала. Задержалась в поликлинике. Врачи уже замучили с анализами, которые толком ни о чем не говорили. Но Настя лелеяла мысль о возможной беременности, которая так и не наступала. Если получится, то и Вероника уже не будет страдать от отсутствия Насти. Но она обязательно станет приходить к ней в гости вместе с малышом. Ко всем ним, потому что чужими они ей уже не станут.

Когда она вошла в дом, Артём сидел один в гостиной, будто специально ждал. Она плюнула на все и бросилась ему на шею. К черту двусмысленности! Да и неважно, как он сам к этому относится. Сложности появляются только там, где ты сам их видишь! Говорил же — давай проверим, что произойдет. А произошел только радостный визг и объятия в ответ. Наверное, они миновали напряженный период. Или отказались от напряжения, поняв, что иначе друг друга совсем потеряют.

— Ну и как прошло возвращение в школу после годового перерыва?

— Я уже и отвыкла работать сразу со столькими детьми! Ух, какие они, оказывается… бешеные!

— Давай я отвезу тебя сегодня? Чтобы Сеню туда-сюда не гонять?

— Я бы обиделась, если бы ты не предложил!

— Не наглей! Это только разочек!

— Ничего! И за этот разочек твоя машина моими духами пропахнет!

— Ж-ж-жуть. Когда там у тебя день рождения? Я тебе другие подарю.

— Зачем же ждать? Сегодня заедем в магазин и подаришь! На прошлый день рождения!

— Уже обнаглела…

Они так старательно разыгрывали отсутствие напряжения, что даже Станиславский бы поверил. Замешкались только, поняв, что до сих пор продолжают обниматься. Тут же разошлись. Артём прищурился на один глаз, а Настя рассмеялась. Но, кажется, границу им преодолеть удалось.

Артём не стал выходить из комнаты Вероники, когда они уселись за английский. Но хватило его терпения минут на десять:

— Oh, my fuckin' ass! От твоего британского у меня кровь из ушей течет!

— Артём! — строго отреагировала Настя. — Ты понимаешь, что ребенок за тобой повторяет? Выбирай выражения, хотя бы на своем… американском.

И Вероника тут же подтвердила ее слова:

— Омафакинэс! Артём, не мешай нам! I like how… — она сбилась, поэтому перешла на русский, — мне нравится, как Настя меня учит! — и тут же упростила это выражение до того, что смогла: — I like Nastya*!

— Me too, сестренка, me too**.

Настя посмотрела на него мельком, но тут же сосредоточилась на Веронике. Он со своими шутками любое напряжение назад вернет!

В феврале Александр Алексеевич запустил розничный отдел на пару с рекламным, и теперь Артём был занят почти столько же времени, сколько отец. Им c Настей удавалось встречаться редко, но даже в такие моменты они находили о чем поговорить. Да и тем для разговоров стало куда больше — Артём взахлеб перечислял каждую мелочь, которую придумал на работе. Креативные мозги нашли свое креативное русло. Настя же спешила рассказать ему о дне в школе и об успехах Вероники. Единственное, чего им постоянно не хватало, — этих нескольких минут два-три раза в неделю, чтобы успеть высказаться. Но они не находили повода, чтобы задержаться наедине подольше. Да и не искали.

А потом Насте стало не до того. Она до сих пор и не знала, что может так замкнуться. Захлопнулась наглухо. И никак не могла никому сказать, потому что нужные слова из этой темноты наружу не шли.

— Настя, ты заболела? — спросила Вероника.

— Нет, конечно. Ты давай, зайка, внимательнее переписывай.

— И вчера не болела?

— И вчера. Не отвлекайся.

Она не плакала, вела себя естественно, но дети иногда интуитивно чувствуют подвох. И очередная встреча на пороге:

— Привет, Артём! Ну, как твой день прошел?

— Пойдем, отвезу тебя. Или Сеня приедет?

— Не надо, спасибо. Слушай, а как потеплело-то! Весна. Завтра тоже уже в легкую куртку переоденусь.

— Насть… что с тобой?

Она улыбнулась ему, махнула рукой и бодро пошагала к воротам.

— Настя!

Артём догнал уже за дорогой, остановил. Смотрел в лицо, но она рассеяно наблюдала за проезжающими машинами. Он взял ее за руку и повел в сторону сквера. Просто потащил за собой и остановился только возле скамьи. Людей вокруг не было — темнело, да и потеплело-то только сегодня. Уже завтра оклемавшиеся после мороза гуляки заполнят пространство вокруг.