Настя любила придумывать теории — по любому вопросу. Есть среди них и такая. Все браки делятся на три вида: первые основываются лишь на чувствах и страсти; вторые — только на рациональном расчете; третьи же включают в себя и то и другое. Ведь расчет совсем не обязательно должен быть финансовым, он может основываться и на простом сопоставлении — вот с этим человеком жить уютно и удобно, а с тем, даже при всепоглощающей страсти, ждут одни проблемы. Первые семьи самые ненадежные — они и составляют основную долю в статистике разводов, ведь влюбленность проходит, и держаться дальше не за что. Самые прочные — вторые. Расчет он и в Африке расчет, в такой брак вступают с холодной головой, для расставания мотив должен быть не менее весомым, чем первоначальный. Если повезет, то такие рациональные супруги со временем проникнутся отношениями, по меньшей мере — станут близкими друзьями и не слишком раздражающими партнерами по сексу. А если нет… все равно такие браки самые прочные. Наиболее же счастливые — третьи. Чувства помогают сойтись людям и начать безболезненную притирку, а потом, через пять, десять или двадцать лет, супруги понимают, что любят уже не только друг друга, а ту атмосферу, которую они все эти годы создавали. Потому что расчет все-таки присутствовал — и именно он будет иметь значение через двадцать лет семейной жизни. Если Настина теория верна, то эмоции играют в прочности и благополучии брака одну из главных ролей, но не так, как принято об этом говорить. Наоборот, чем больше изначально в партнерах здравого смысла, чем меньше они оперируют эфемерными категориями, тем больше вероятности того, что в будущем они и станут самой настоящей счастливой семьей.

И хоть Настя придерживалась таких убеждений, все равно умудрилась опровергнуть собственную статистику. Она не попала ни в одну из этих категорий… Судьба свалила на нее нечто настоящее слишком поздно — уже после того, как она вышла замуж. После того, как все для себя поняла и решила: о себе, о семье, о своем будущем. И когда Настя уже не ждала подвоха, старушка Предопределенность сделала ей подсечку. Наверное, в тайный замысел последней входило чему-то ее научить. Или просто посмеяться.

Вся эта с виду стройная теория формировалась в Насте с самого детства. Немалую роль в этом сыграла и любимая мама, которая неустанно повторяла ей с сестрами выкладки из жизненного опыта, дабы дочери не повторили ее ошибок. Словно советы кого-то отвратят с пути. Как наивно! Но девочки верили ей, пока не находили то, во что начинали верить еще охотнее.

Сестры всегда были разными, хоть и не слишком отдалены друг от друга в возрасте. Самая младшая, Викуля, была творческой и смышленой. Несмотря на простенькую внешность, девушка привлекала к себе внимание блеском глаз и восторженной улыбкой. По-ангельски наивная, тихая, простая и добрая — такие не выделяются, но если заметишь, то уже из сердца не выкинешь. Средняя, Катюша, унаследовала от матери боевой характер и от каждого из предков урвала по изюминке. Потрясающе красивая, а оттого и самоуверенная, Катюша в любом обществе затмевала остальных дам. Настя умудрилась и тут пролететь со статистикой — ни в ее внешности, ни в характере не было ничего примечательного. Она не умела, как Катюша, заговорить с незнакомцем и без стеснения обнажить свои лучшие качества. Не умела, как Викуля, пленять аурой уюта и добродетели. Но при этом еще была старшей сестрой и, как следствие, главным пунктом сосредоточения всех материнских чаяний без малейшего шанса их оправдать. Наверное, именно поэтому она и называлась в семье Настей, а не Настюшей или Настюлей по аналогии с сестрами. Но сама она этим лексическим тонкостям значения не придавала, потому что так было всегда.

В этом полнейшем матриархате вроде бы никогда не подразумевалось места для особей мужских. Да и мать об отце говорила в прошедшем времени, будто он давно умер. Но к счастью, бывший недо-глава семейства был жив и здоров, просто однажды ушел и стал жить отдельно. Если младшие сестры помнили период до развода родителей смутно, то на долю Насти выпало полное осознание происходящего. Отец был хорошим человеком: спокойным, работящим, терпеливым. Единственным его недостатком оказалось отсутствие предпринимательской жилки — ну что ж, не всем дано. Но именно это и стало краеугольным камнем семейных конфликтов. Мать ведь не для себя просила! Она радела только о дочерях — раз уж по взаимному согласию решились завести троих детей, то обязаны их и одеть, и обуть, и образование дать. И тут не к месту отговорки, мол, в середине 90-х вообще мало где деньги водятся. Папа, поддавшись настойчивым требованиям жены, даже в бизнес подался, но с треском прогорел, а заодно и угрохал на это все мало-мальские сбережения. Тогда мать промолчала. Но ведь он и после, чем бы ни занимался, много не зарабатывал. А дети росли, с ними росли и расходы. Мать точно не о себе думала, когда закатывала ему очередной скандал, не выдерживая пытки беспросветным безденежьем. Это ей следовало бы заняться предпринимательством, но привязанная к дому маленькими детьми, она была вынуждена положиться на кормильца. А кормилец упорно не оправдывал надежд. Потому в один момент он ушел — не смог этого больше выносить. Молча собрал вещи, поцеловал дочек, да вышел за двери. С тех пор мать о нем и говорила в прошедшем времени, справедливо считая предателем. Когда она немного остыла, то позволила отцу общаться с детьми — он всегда брал их на выходные и привозил в гости к своей матери, у которой теперь жил. Со временем начал и алименты платить — небольшие деньги, но совсем не от скупости. Просто отец так и не научился крутиться, и даже к концу лихого периода в российской экономике обзавелся стабильным, но не особо прибыльным местом.

Мать же, решив, что муж ее бросил на произвол судьбы, наконец-то и сама начала реализовывать себя, и к настоящему времени уже являлась владелицей крохотного хлебного магазина. Настина семья, вместе со всем городом, выбиралась на новый уровень жизни, быстро забывая былые трудности. Но брак ее родителей этого испытания не выдержал.

Никто из ее родителей не был плохим человеком. Просто им не посчастливилось попасть в неудачную часть статистики. Они ведь изначально не подходили друг другу, имели разные темпераменты и жизненные позиции, но женились, поддавшись эмоциям. И были обречены. Но как бы мать резко ни отзывалась о «папаше», дочери все равно не впитали этого негатива. И чем старше они становились, тем реже звучало в доме слово «предатель», отчего мать себя чувствовала преданной еще и детьми.

Но эта женщина была непотопляема. Она не лила слез, не причитала, не пополнила ряды одичавших от отчаянья брошенок — она обзаводилась связями и добывала информацию. Кто еще способен выбить дотацию от муниципалитета при живом-то отце ее детей? Только Мария Максимовна Захарова! Кто уговорит соседку выступить поручителем в банке, чтобы взять кредит? Та же самая Мария Максимовна Захарова. Почему это свекровь не может забрать Викулю из детского сада или отвезти Настю на курсы? Очень даже может! Если не хочет связываться с боевой невесткой, которая умеет поставить вопрос так, чтобы получить на него нужный ответ. Такие люди и на необитаемом острове обеспечат себя необходимым — невероятная жизненная сила пробьет себе дорогу. И хоть мать постоянно повторяла, что была вынуждена стать такой ради дочерей, но теперь уже Настя понимала — другой человек не смог бы. А Мария Максимовна Захарова не стала бы тихоней, даже не будь у нее трех ртов, которые надо прокормить.

Четыре года назад они поменяли свою хрущевскую двушку на гораздо более просторную квартиру ближе к центру. Опять же мать все организовала — заключила договор с одинокой бабушкой об уходе, а потом позвонила бывшему мужу — тебе якобы все равно нечем по вечерам заниматься, так вот будь добр, поработай сиделкой. Все же ради твоих детей! Отец без сопротивления подчинился, по-прежнему чувствуя вину. И хоть бабушкина квартирка не являла собой шикарные хоромы, но ее продажа после смерти подопечной, как раз и помогла матриархальному семейству улучшить жилищные условия.