Пока Ленокса в который раз рвало в сторонке, Токер сидел у костра и вертел в руках палочку с насаженной на нее недоеденной жареной змеей.

— Ну и как ты с твоим-то желудком, рейнджером собираешься быть?! — Возмущался он, глядя на спазматические судороги племянника.

— Разве обязательно рейнджерам жрать всякую дрянь?! — Прохрипел в ответ Ленокс.

— Обязательно, представь себе! Это очень важное умение! Ну как ты в Болотном Краю заплутал, а у тебя паек закончился! Тут либо с голоду сдохнешь, либо «всякую дрянь» жрать будешь! Змеи, между прочим, самая питательная дрянь, какая там водиться! Поэтому, если не дожрешь свою змею до конца — зачета не поставлю! — Заявил Токер.

— Но дядя!

— Что дядя?! И я в твои годы змей жрал, и сейчас, если понадобиться, сожру! Сам же знаешь, нет хоть одного зачета — практика завалена. Нет, если ты, конечно, хочешь обратно к отцу в гончарную мастерскую, я тебя держать не стану! Иди, валяйся в грязи, лепи свои лоханки…

Не успел Токер договорить, как Ленокс подскочил к нему, вырвал змею и яростно вгрызся в нее зубами. Токер улыбнулся в бороду и потянулся за трубкой. Он давно заметил, что упоминание об отцовской мастерской всегда поднимает у парня боевой дух, но старался этим не злоупотреблять. Самые трудные испытания еще впереди и расходовать этот самый дух надо очень осторожно, ведь, в конце концов, у всего есть предел!

Зажмурившись, Ленокс отчаянно терзал змеиную тушку, пока не услышал:

— Все, хватит. Если сейчас не побежишь до кустов — считай, сдал.

Рейнджер-стажер отбросил остатки, достал флягу и сделал два больших глотка. Оторвав губы от фляги, он глубоко вздохнул, откинулся на спину, положив под голову руки, и, сквозь листву, уставился на темнеющее небо.

— Зачет! — Торжественно объявил Токер.

Племянник не выказывал ни признаков облегчения, ни радости.

— Я со своей первой змеей куда хуже управился, — попытался приободрить его Токер.

— Когда, наконец, начнутся зачеты по охоте? — Думая о чем-то своем, спросил Ленокс.

— Еще два по выживанию, а потом уже и по охоте.

— Скорей бы, — вздохнул юноша.

— Эти зачеты, несомненно, не такие… — Токер попытался подобрать слова.

— Мерзопакостные, — подсказал племянник.

— Ну да. Зато они намного опаснее! — Предупредил рейнджер.

— С этими ватари, тут и так опасно, — флегматично отозвался Ленокс.

— Цыц ты! — Токер едва не поперхнулся табачным дымом. — Не надо о таких вещах на ночь говорить!

— А почему только на ночь? Они и днем не прочь… — Ленокс запнулся, услышав шорох листвы слева от костра.

Рейнджеры моментально вскочили на ноги и направили арбалеты в сторону предполагаемой опасности. За последнее время из леса не вернулись одинадцать рейнджеров. Двое из них живьем не сдались. Их тела были найдены эльфами и перенесены к ближайшей стоянке, откуда их и забрали.

— Накаркал дурачина! — Прошипел Токер, напряженно всматриваясь в чащу.

Ничего не происходило. Никаких больше шорохов и треска сучьев. И самое главное — никаких голых людей, выбегающих к костру с криком «Ватари-и-и!!!».

— Вроде пронесло, — все еще шепотом произнес Токер, через некоторое время.

Рейнджеры уже опустили арбалеты, когда за их спиной раздалось деликатное покашливание. Ленокс тут же развернулся и направил свой арбалет на незваного гостя. Токер разворачивался неспешно, не поднимая арбалета. Он уже примерно догадывался, кто так незаметно к ним подкрался и не видел необходимости лишний раз накалять обстановку.

— О, никак сам Первый на огонек заскочил! — Изумился рейнджер, разглядев, наконец, гостя. — Чем обязаны?

— Добрый вечер мастер Токер, — поздоровался Первый, — много воды утекло с момента нашей последней встречи.

— Вы о… — Токер многозначительно поднял палец.

— Именно, — кивнул эльф. — Знаете, вы, рейнджеры — очень безрассудный народ. Даже я своим запретил на ночь из Селения выходить, а вы тут ночевать собираетесь, да еще и костер разожгли.

— А что делать-то? — Пожал плечами Токер. — Заказы выполнять надо, практику опять же сдавать. Чтож нам, из-за Этих всю деятельность сворачивать?

— Действительно, — кисло согласился эльф. — Я за вами, кстати, весь день по джунглям прыгаю, — неожиданно признался он.

— С чего бы это? — Подозрительно спросил Ленокс, которому надоела роль слушателя.

— Да хочу с вашим главным переговорить.

— О чем?

— Так о делах наших скорбных! — Грустно улыбнувшись, произнес Первый. — Хочу обсудить проблему ватари с глазу на глаз.

— Было бы что обсуждать, — хмыкнул Токер. — К чему нашему главному пустые разговоры?

— А если я скажу, что это не пустой разговор? Если я знаю способ избавиться от проблемы? Как вы думаете, вашего главного подобная информация заинтересует?

Токер вспомнил последнее собрание всех членов Гильдии, на котором глава Паккард до хрипоты в голосе убеждал рейнджеров не срывать графики из-за «этих никчемных голожопых дикарей». Так как ватари в тот момент представляли далекую угрозу, а глава являлся угрозой реальной, способной беспощадно карать штрафами, мало кто отважился пойти против него. Но с тех пор число жертв возросло, и опасение за свою жизнь постепенно начало перевешивать опасение за содержимое кошелька. Токеру было ясно, что на следующем собрании, Паккарду уже не добиться полного понимания со стороны членов Гильдии.

— Если такой способ существует, — осторожно начал Токер, — это должно заинтересовать нашего главного.

— В таком случае, — Первый склонил голову, — прошу вас провести меня к нему.

Токер догадывался, что именно этого и добивался эльф, а потому лишь развел рукми:

— Я бы с радостью, но у меня тут стажер на практике, — он положил руку на плечо племянника, — может, кого другого найдете?

Брать на себя ответственность за проведение постороннего в Гильдию Токер не собирался. Паккард был непредсказуемым человеком, и его реакция на подобное самоуправство была неизвестна никому до самого последнего момента.

— Исключено, — улыбнувшись, покачал головой эльф. — Я вас прекрасно понимаю, никому не хочется быть крайним. Так уж случилось, что я наткнулся именно на вас. Как сказал мой недавний спутник: это неприятная работа, но кому-то надо ее делать, не так ли?

«Шелковая Лента» выделялась среди складов, лачуг и кабаков портового квартала, словно голубка среди воронья! Стоп. Не к добру меня на поэтичные сравнения потянуло, ой не к добру! Как бы то ни было, вычурную вывеску освещали два красных фонаря, а перед входом переминался шкафообразный господин, вооруженный шипастой дубинкой. Он меня не останавливал и не задавал никаких вопросов, просто проводил равнодушным взглядом.

Оценив убранство холла, я испытал сильное эстетическое потрясение. Обивка стен, пола и даже потолка пестрела всевозможными оттенками красного и розового. Вдобавок к этому, все подряд было обрамлено кружевами — коврики на стенах, подушечки на стульях, скатерть на столе, расположенном напротив входа, и наряд дамочки, которая за этим столом сидела.

— Милый мальчик желает развлечься? — Тут же оказавшись рядом со мной и потрепав по щеке, проворковала она.

— Желает. — Глупо улыбаясь, подтвердил я.

В принципе, можно было обойтись и без притворных улыбок, но, заметив витающий в воздухе аромат колдовских испарений, усиливающих влечение, я решил подыграть.

— Я мадам Моника, управляющая сим Домом Страсти, — представилась она, и протянула руку в перчатке с вырезом на тыльной стороне, которую я решил проигнорировать.

Не смутившись этого, она взяла меня за подбородок и нежно повернула лицом к себе.

— У вас красивые глаза, такие… необычные, господин…?

— Эзи. — Представился я.

— Эзи и все?

— Ну да. Просто Эзи, а больше мне не надо. — Улыбнулся я, вспомнив своего камергера, умудрявшегося перед моим именем вставлять все мои титулы и звания. Всякий раз слушая его, я замечал что-нибудь новое, например — Величайший Попиратель Вековых Традиций или Наиживучейший Из Всех Современных Правителей. Это поначалу меня забавляло, но он не успокаивался и постепенно совершенствовал представляющую меня речь. Пришлось прекратить это, когда в один прекрасный день, мой слуга представлял меня послу соседнего королевства двадцать минут к ряду. Это, без сомнения, был его звездный час, после которого я разжаловал этого доморощенного политического сатирика в разносчика блюд. Смех смехом, а свой престиж я ронять не собирался.