— Нет, Артём Владимирович! — возмущённо прошептала я. — Мы же на работе!

— Ну и что? Я вообще не понимаю, почему надо скрывать наши отношения? И зови меня, пожалуйста, Артёмом, мне так гораздо больше нравится.

— Ясно! Договариваться с тобой бесполезно. Так я и подозревала.

— Ну почему же? Я готов выполнить всё, что попросишь. Саш, ну успокойся уже и улыбнись! Просто мне кажется, игра не стоит свеч. У нас такие глазастые сотрудницы, что утаить от них ничего невозможно. А я не обещаю, что смогу смотреть на тебя равнодушно. Мы всё равно засветимся, так что давай не париться и получать удовольствие от жизни, а? — шеф притянул меня к себе, на этот раз я не стала сопротивляться.

Через несколько минут в дверь постучали, и нам пришлось оторваться друг от друга. В кабинет зашёл Алексей — один из менеджеров по работе с клиентами. По его бледному лицу и напряжённому взгляду я сразу поняла — нас ждут очередные испытания.

— Артём Владимирович, засада! Издательский дом «Новое время» вернул нам весь последний тираж.

— Причина? — быстро уточнил шеф.

— Цвета не соответствуют макету.

Колесников немного расслабился.

— Стандартная проблема. Странно только, почему они — давно уже с нами работают и в таких нюансах должны разбираться. Ну ты знаешь, что отвечать. На цветопробах они присутствовали и подпись свою ставили.

— Артём Владимирович, я с ними сегодня встречался и это озвучил. Мы всё проверили, дело в том, что наши макеты не совпадают.

— Как это?

— Мы сейчас смотрели с главным технологом. У нас в документах подшит правильный вариант. А в тот, с которым работают в производственном цеху, внесены изменения. Так что нам здесь не отбрыкаться — это наш косяк!

— Я понял. Саша, главного технолога быстро ко мне. Лёш, ты пока иди, мы с тобой потом обсудим, что говорить клиенту.

Искать технолога долго не пришлось, он уже стоял за дверью. В течение нескольких часов мы сверяли с документами все макеты, которые находились в работе. Оказалось, изменения внесены ещё в несколько: где-то в цвета, а где-то в содержательную часть. Пришлось срочно останавливать печать почти готовых тиражей, исправлять и запускать заново. И естественно, пересматривать сроки выполнения заказов. Наша типография несла огромные прямые убытки!

В одиннадцать вечера я зашла в свой подъезд. Артём отправил меня домой, заметив, что я на ходу засыпаю, а сам остался в офисе. Я не представляла, как он умудряется сохранять работоспособность, особенно учитывая, что этой ночью мы почти не спали.

В лифте я нажала кнопку и прислонилась к стене, мечтая рухнуть в кровать. Но двери придержали, и ко мне присоединилась соседка Ленка с любимым пуделем. Женщина хитро улыбнулась и заговорщицки прошептала:

— Видела твоего хахаля. Классный мужик!

— Лена, пожалуйста, — застонала я, — это мой шеф!

— Ага! И поэтому он утром выходил из твоей квартиры. Наверное, всю ночь работали? — съехидничала Ленка. Да, недооценила я её глазастость. Уже у своей двери она остановилась и позвала: — Саш, ты заходи ко мне, поболтаем. Я много чего посоветовать могу. Знаешь, какой у меня опыт по этой части!

— Лена, сгинь! — устало пробормотала я, не в силах даже разозлиться.

***

Когда я утром зашла в офис, меня встретила мрачная Ольга.

— Привет! Ты уже в курсе? Что теперь с нами будет?

— Ещё что-то случилось? — обречённо уточнила я.

— Понятно! Придётся мне тебя «порадовать». Ненавижу приносить плохие новости.

— Оля, не томи!

— В общем, сегодня сразу в нескольких новостных изданиях прошли сообщения, что у нас серьёзные проблемы. Что мы срываем заказы и нарушаем договора. Ко мне постоянно звонят и домогаются комментариев Артёма Владимировича, — пожаловалась она, и словно в ответ, громко зазвонил телефон. Ольга скорчила гримасу и подняла трубку, а я быстро прошла в кабинет.

Колесников сидел за столом, подперев голову рукой, и, по-моему, спал. Но я ошиблась, он услышал шум и сразу повернулся. Тёмные круги под глазами и потухший взгляд испугали меня. Я подошла ближе и мельком взглянула на экран монитора — там были открыты новостные сайты.

Вздохнув, я обняла Артёма за плечи и тихо спросила:

— Ты домой ездил? — в ответ он едва качнул головой.

— А вообще спал?

— Немного, здесь, на диване.

— Так нельзя, у тебя должны быть силы, чтобы со всем этим справиться. Сейчас попрошу Ольгу принести тебе еды, а потом езжай к себе. Выспишься и приедешь обратно, слышишь?

Колесников ничего не ответил, только крепко обхватил меня за талию. Я слышала, как сзади приоткрылась дверь, но не сдвинулась с места. Плевать, пусть все видят, что между нами происходит! За спиной деликатно кашлянули и не стали нас беспокоить, осторожно прикрыв дверь.

Через пару минут я вышла в коридор к Ольге. Она как-то странно на меня взглянула, но ничего не сказала. Я попросила принести завтрак шефу и кивнула на телефон.

— Ну что, всё звонят?

— Ага, пытаются выяснить, живы ли мы ещё. Саш, мы же можем за клевету в суд подать. На тех, кто эту панику раздувает.

— Вряд ли. Они обычно очень осторожно пишут. Так, чтобы не за что было зацепиться.

— Я знаю, но почитала тут кое-что. Есть несколько фраз, которые можно трактовать как клевету.

— Да нет у нас сейчас сил ещё и с ними бодаться. Надо производство спасать, — я с интересом взглянула на секретаршу. — Оля, а у тебя есть юридическое образование? А чего не по специальности работаешь?

— Это долгая история, — махнула она рукой и пошла выполнять мою просьбу.

Ещё в старших классах школы я начала понемногу собирать сведения об аварии из открытых источников. Объездила большинство крупных столичных библиотек, изучая оставшуюся со времён моего детства периодику, в том числе и так называемую «жёлтую прессу». Я не брезговала ничем. Где могла, аккуратно вырезала и выносила заметки, а в остальных случаях просто фотографировала или конспектировала.

Оказалось, авария, лишившая меня семьи, имела большой резонанс. Конечно, официальных сведений было мало, и всё они подавались очень туманно. А вот общественные организации, известные медийные персоны и различные эксперты активно участвовали в обсуждении.

Расследование даже взял под контроль Союз автомобилистов. Он провёл и выложил в открытый доступ две независимые технические экспертизы следов, оставшихся после столкновения. И обе эти экспертизы сошлись во мнении, что наша машина ехала по своей полосе, а внедорожник Колесникова не только выехал на встречную, но ещё и сильно превысил разрешённую скорость.

Из газет я подробнее узнала о самом Колесникове. Как оказалось, учился он в одном классе с прокурором района, и во время тех событий как раз баллотировался в депутаты областной думы. Правда, после аварии от этих планов он отказался и сам снял свою кандидатуру. Что интересно, трагедия произошла прямо под камерами видеонаблюдения. Но позже выяснилось, что эти камеры не работали из-за поломки. Естественно, такому удачному стечению обстоятельств для кандидата в депутаты никто не поверил.

Если о самом Колесникове информации в прессе было достаточно, то о его шофёре писали немного и противоречиво. То о том, что во время аварии его видели совсем в другом месте. То о том, что его мать больна, и ей сделали дорогостоящую внеплановую операцию. То, что эта операция ей и так была положена, а вот его сын с женой и ребёнком недавно переехали в новую квартиру, хотя раньше вместе с родителями и бабушкой-блокадницей ютились в малогабаритной двушке. Сам шофёр молчал, держался от журналистов как можно дальше, а на случайных фотографиях выглядел усталым и затравленным.

В жёлтых изданиях особо не церемонились и выдавали самые горячие версии. Например, что в машине с Колесниковым находилась его любовница. Или что за рулём сидел вовсе не он, а его сын, которому на тот момент было около пятнадцати лет. Или что злополучный автомобиль просто угнали. Кстати, последний вариант сам Колесников, судя по всему, не использовал — нигде в официальных сообщениях о таком развитии событий не упоминалось.