Она пристально посмотрела на меня и провела язычком по своим губкам:

— Почему нет, Поль? Почему ты считаешь, что это не годится?

— Да, в таком случае, — сказал я, — если бы я и в самом деле был из ФБР, я имел бы опознавательные признаки, не так ли? Имея их, я бы тут же погиб. Ты видела когда-нибудь человека из ФБР, который бы не имел радиозуммера в основании шляпы?

— Но у вас разве нет опознавательных признаков?

— Не такие уж гибельные, как я полагаю, куколка, то есть мисс Вайль. Я самый узнаваемый человек, какого ты когда-либо видела, мисс Вайль.

Она сказала медленно, пристально глядя на меня:

— Я думаю, что вы самый умный мужчина, которого я когда-либо знала, Поль. — В ее голосе послышался холодок. — Вы хотите нечто в обмен на нечто, не так ли? Ценой этого обеда, вы хотите, чтобы я молчала и способствовала вам не подвергая вас ни малейшей опасности? Не считаете ли вы, что это хорошая сделка?

Я покачал головой:

— Нет, только какой-нибудь дурак согласился бы на такую сделку. Или девушка, которая любит бифштекс и шампанское, которая нисколько не испугалась при соприкосновении с тайной.

Последовала короткая пауза. Она протянула руку и положила ее на мою.

— Все будет отлично, — выдохнула она. — Все будет хорошо. Если только это вы и собирались мне сказать.

— Я ничего еще тебе не сказал, мисс Вайль. Ничегошеньки. Все, о чем ты могла бы догадаться, не доступно тебе, а все остальное — только догадки.

— Я не уверена, хотела бы я иметь вас своим другом, — сказала она. — Не уверена, что я полностью доверяю вам, чтобы называть вас своим другом. — Она мягко потрепала мою руку и откинулась на спинку с улыбкой. Все уже решилось в ее уме и она прошептала: — но я думаю, что вы уже можете называть меня Тони.

Она жила совсем близко от ресторана. По правде говоря, хотя я и не собирался совершать такую прогулку с нею в прохладе наступающей ночи, когда она была одета в такое платье и в туфлях на высоком каблуке. Но она была еще молода и считала такси неудобством, а прогулка была безрассудна и радостна — или может быть у ней имелись какие-нибудь естественные причины или просто это была сдержанность, чтобы не разделять со мной затемненное черное сиденье в обществе меня и моего ножа.

Во всяком случае, выйдя из ресторана, я снял пиджак и накинул ей на плечи, чтобы предохранить ее от холода. И мы с ней радостно направились по узким улицам со старыми не ухоженными зданиями, на которых еще сохранялся стальной орнамент на окнах и балконах, очень красочный для тех, кому нравится старинная архитектура. Меня больше интересовало нет ли за нами слежки. Идя пешком по соседству с этими древностями и изогнутых маленьких газонов, это было трудно сказать. Если кто-то и следил за нами, он делал это хорошо. Это было его дело — слежка. Вот почему он и был приписан Оливии Мариасси первейшим образом.

Комнатка Тони — квартира или салон, как это они называют здесь, располагалась наверху двух узких, пыльных пролетов лестницы. Под самой крышей. Я не мог освободиться от мысли, что она превращается в духовку летом. Она остановилась на лестничной площадке и вернула мне пиджак.

— Спасибо, произнесла она. Она вынула ключ из кошелька, открыла дверь, положила руку на ручку двери. И попросила меня бесцветным голосом:

— Пожалуйста входите.

— Я сказал, закутываясь в плащ:

— Нет необходимости, настаивать на этом, кошечка. Тебя интересуют только мои намерения, а да остального тебе нет дела. Конечно, я с удовольствием бы остался у тебя. Что ты думаешь, я евнух, или еще что-нибудь? Благодарю, входить я не буду.

Она слабо улыбнулась, как если бы она, что-то доказала сама себе в отношении меня.

— Почему бы нет? — прошептала она. К чему эти демонстрации самообладания?

— Потому, что если я войду, ты захочешь узнать в самом ли деле я простак или бродяга или оба одновременно. Черт побери, ты сейчас удивляешься, почему ты предлагаешь мне войти, не так ли? чтобы посмотреть, какой я слюнтяй на самом деле? Но если я отнесусь к тебе с большим уважением и целомудренно поцелую тебя здесь, у дверей и сбегу поскорей может быть я этим тебе запомнюсь, несмотря на то, каким образом мы повстречались.

Она сказала, глядя на меня:

— Как же иначе хотите вы, чтобы я вас запомнила, Поль?

Я сказал:

— Чтобы быть честным, я бы не хотел, чтобы меня запоминали. Простой незаметный мужчина, который здесь совсем не был, вот чего я хочу.

— Хорошо, — сказала она. — Только едва ли такой простой. Согласна, если вам это требуется. Все-таки сегодня я провела отличный вечер и в отместку, я последую вашим инструкциям. Пусть будет по вашему. Так давайте же обменяемся целомудренными поцелуями. Я не хочу... не хочу играть с инструкциями. Вы знаете, что я хочу сказать. — Голос ее даже не дрогнул.

Я внимательно посмотрел на нее, и у меня появилось такое чувство, какое бывает, когда вы встречаете кого-то в неподходящее время и в неподходящих обстоятельствах, что может для вас оказаться роковым и о чем вы даже не догадались, если бы этого с вами не приключилось.

— Конечно, — сказал я, — ты права, Тони.

Она спокойно произнесла:

— Вы очень проницательный человек, не так ли? Самое смешное, что вы почти убедили меня, что вы славный парень. — Она насмешливо улыбнулась. — У меня останется эта мысль, если вы удалитесь, Поль Коркоран — если таково ваше имя. — После этих слов последовала пауза и я взглянул вверх, на звезды.

— Поль?

Я перевел взгляд на нее.

— Что, Тони?

— Удачи, — сказала она мягко. — Удачи вам в ваших делах, кем бы вы ни были.

Уходя, я глубоко вздохнул и следуя по улице, подумал, как было бы прекрасно, если бы войны велись только профессиональными солдатами, а секретные операции проводились бы грубыми и не скрупулезными агентами, которые бы добровольно исполняли работу. Я хладнокровно использовал эту девчонку, чтобы прикрыть мою заинтересованность в судьбе Оливии Мариасси, а она в ответ назвала меня славным парнем и пожелала мне удачи. Она показалась мне очень невинным и искренним ребенком, она считал себя опытной и искушенной, но она не догадывалась об истинном счете.

Я надеялся она никогда не узнает, чем я занимаюсь, но вся беда в том, что этой уверенности-то у меня и не было. Это что-то вроде бешенства, исключая то, что вы кусаете не всякого, кто вам встречается. Сам факт того, что вас видели рядом, бывает достаточно. Я помню случай, когда погиб маленький мальчик, правда не помню где, только потому, что вежливо поднял и подал одной женщине пакет, который она уронила — совсем случайно — но люди, которые следили за ней, не знали того. Хотя им следовало бы знать об этом.

Никто не преследовал меня по дороге в отель. Я был уверен в этом, но это меня совсем не поразило, пока я не пересек вестибюль, подходя к лифтам. Затем я резко остановился, в животе похолодело вспомнив, что я не осознавал этого, когда мы подошли к дому Тони.

Я стоял, и так пытаясь вспомнить и проанализировать свои реакции. Всю дорогу от ресторана "Антуан" до жилища Тони, предупреждающие вспыхивали красным светом на контрольном пункте. Я должно быть сознательно не замечал их, не слышал, не ощущал, не чувствовал ничего опасного, а ночь позади меня была наполнена опасностями. От дома Тони до гостиницы Монтклиер не было ничего опасного. Логика подсказывала ответ: если кто-то и следил за мной до жилища Тони, то он должен следовать за мной и сюда.

Наступило время для старательного обдумывания вариантов и их значимости. Если этот человек преследовал меня вместо того, чтобы уцепиться за Оливию Мариасси, это означало, что моя интрижка с селедкой в красном не сработала. Он до тошноты изучил наше неуклюжее свидание, чтобы захохотать и следить за мной дальше. А если он уцепился за Тони вместо того, чтобы следовать за мной дальше до самого отеля, то это означает.... Черт, я не знаю что это означает.