Пока я напряжённо размышлял над тем, как стоит вести себя на предстоящей встрече, Алиса начала дышать ровно и глубоко. Спит.

Постепенно и я забылся тревожным полубредовым сном. В котором всё куда-то бежал по вечернему лесу, периодически скрываясь в кустах то от тварей, похожих на вчерашнего мемоида, то от каких-то суровых бритоголовых мужиков в кожанках и малиновых пиджаках.

В итоге с утра я чувствовал себя так, словно на самом деле всю ночь наворачивал круги по лесу вокруг дома. Уставшие мышцы болели, а мозоли напомнили о себе, едва я попытался обуться.

Хотя с каждым шагом становилось немного легче. Толстые мягкие носки и аккуратные кусочки бинта и пластыря, которыми девушка вчера заклеила все раны, делали своё дело.

— Доброе утро! — Сама она уже открывала очередную упаковку каких-то сухарей из дедовских припасов. — Там на улице за сараями туалет есть приличный. И рядом — полный умывальник дождём за ночь налило. Вода чистая, можно умыться.

Когда я выходил из дома, внутрь прошмыгнул кот. И, кажется, в зубах у него была мышь. Решил подкормить хозяйку, не иначе.

Туалет действительно оказался весьма приличным — даже с мягким сиденьем, а не просто с дыркой в полу. А вода в умывальнике пахла совсем не так, как водопроводная, гораздо свежее. Умывшись, я пожалел, что не взял с собой пустую полторашку. Пить просто так эту воду, наверное, не стоит. Но всяко лучше, чем вообще без запасов.

Поэтому, закончив с водными процедурами, я поспешил обратно к дому.

— ... говорил же, что это их кошак был! А ты «крыса, крыса»! Где ты чёрных крыс ваще видел?! — Долетевший из-за сараев гайморитный голос заставил меня вжаться в стену и замереть. — Точно сюда побежал!

— Сопля, заткнись, а? — Этот голос звучал намного увереннее. Спокойно, без лишних эмоций.

— Да чё «заткнись»! Тут они с тёлкой зашкерились, базарю! Убегли, пока дед нам зубы заговаривал!

— Да тихо ты, бл... — Оборвав возражения глухим ругательством и звонкой оплеухой, второй голос крикнул сильнее. Немного надсадно. — Э! Профессор! Ты тут?

Грохот выбитой двери, последовавший за этим риторическим вопросом, однозначно дал мне понять, что познакомиться с изнанкой человеческого общества мне предстоит гораздо раньше, чем я рассчитывал.

Конечно, я не всю жизнь провёл в сытом внутримкадье. В детстве, пришедшемся аккурат на «святые» девяностые в моём нищем уездном городке хватало случайных пересечений с незнакомым хулиганьём. Да и «свои» тоже спокойно не давали расслабиться. Дворовый статус нужно было постоянно поддерживать не только острым словом, но и твёрдым кулаком.

Но что такое детские разборки по сравнению с настоящими убийцами? Которые не задумываются о последствиях, лишая человека жизни или здоровья. «Меня-то, может, и посадят. Но тебя ещё раньше закопают...» Вот та философия, которая заставляет обывателя дрожать перед уркой, как кролика перед удавом. Ведь обычный человек понимает, что его спокойная нормальная жизнь закончится в любом случае — выйдет он из конфликта победителем или нет. А уголовник другой жизни не то что не знает... Он её и не хочет. Для него жизнь обывателя — это вообще не жизнь. Равно как и обыватель — это не человек.

И, как я уже увидел вчера — убить человека им — всё равно, что высморкаться. И пока я не заработал себе даже надежду на обратный билет, придётся соответствовать. Это, конечно, легче сказать, чем сделать... Но в этом поехавшем мире теперь вряд ли можно схлопотать наказание за превышение пределов допустимой самообороны... Скорее наказание последует, если эти самые пределы не будут достигнуты.

И, в то время как эта простая мысль неожиданно вселила в меня холодную уверенность, переставшие дрожать руки медленно достали из-за пояса раритетный пистолет.

Стараясь не высовываться из-за приземистых надворных построек, я крадучись зашагал к дому. Ведь действительно, кого теперь стесняться... А там где, я раньше жил и работал теперь все... Как она сказала? «Мясом наружу»? Вот и ищите меня там потом среди них...

В конце концов... Какой мужчина не мечтал хотя бы раз в жизни как следует поквитаться с какими-нибудь подонками. Особенно когда рядом дама в беде!

Послышались приближающиеся шаги. Пока невидимые мне бандиты ломились внутрь с фасада, кто-то предусмотрительно шёл вокруг дома к задней двери, беспечно шаркая гравием садовой дорожки. Серьёзного сопротивления они не ожидают. Уже хорошо...

Осторожно потянув вниз рычажок предохранителя, я сгорбился у края низкой дощатой стены. Судя по звуку, я вот-вот увижу одного из тех, кто разорил вчера жилище Алисы и её приёмных родителей... Рука с оружием прижата к груди, ствол смотрит туда, где сейчас появится враг... Вот и он... Потёртая серая дублёнка, непонятного цвета джинсы, надвинутая на глаза вязаная шапка и короткая борода — вот что бросалось в глаза в первую очередь... Расстояние — метров пять, может больше. Попаду и без очков... Ох, как сердце снова разошлось... Затаиваю дыхание... Главное нажимать на спуск плавно, без рывков...

— Кальма, вато... — Шёпот раздался прямо у меня над ухом. — Я помочь...

И прежде чем я успел хоть как-то среагировать, ствол выскользнул из моей вспотевшей ладони, а запястье уколола острая боль растянутых сухожилий.

Всё произошло мгновенно — благодаря еле заметному движению смуглой жилистой пятерни. Вторая пятерня тут же зажала мне рот стальной хваткой. И тот же самый зловещий шёпот снова жарко дохнул прямо в ухо:

— Беречь патрона, эссе... — Тёмные, почти чёрные глаза которые я увидел чуть правее, резко контрастировали со светлыми белками. Рядом с левым глазом была татуировка в виде маленькой синей слезы. — Кайятэ... Молчи, вато... Я сам его сделать... Орале?

Густая чёрная бровь вопросительно приподнялась, задрав татуировку следом за собой.

Это словечко, с точно таким же ударением на последний слог, я часто слышал сквозь закадровый перевод в криминальных фильмах и сериалах. Обычно им пользовались всяческие латиноамериканские бандиты, преимущественно мексиканцы. Вот только переводили его на русский всё время по-разному. Видимо, в зависимости от контекста. И что-то мне подсказывало, что сейчас от меня хотят получить согласие. И лучше бы его дать.

Я чуть заметно кивнул — насколько мне позволяла шевелить головой стальная хватка смуглого незнакомца.

— Буэно...

Сразу после этого чуть слышного выдоха я почувствовал, что пистолет снова вернулся ко мне — только не в руку, а обратно стволом за пояс. Мексиканец отпрянул и шагнул к человеку, который пытался открыть заднюю дверь дачного домика.

Точнее... Эти движения сложно было назвать шагами. Это было похоже на бросок какой-то дикой кошки. Эдаким леопардовым скоком незнакомец оказался рядом с целью всего за долю секунды. И цель лишь успела коротко что-то промычать, прежде чем тусклый клинок вошёл бандиту куда-то под бороду. Не дав открыть жертве рот, убийца пригвоздил ножом нижнюю челюсть к нёбу, проткнув заодно и язык.

Сразу за этим последовал короткой удар ногой в пах и потом под колено. И вытаращившийся от ужаса и боли бородач завалился набок, медленно опускаясь по стенке домика. Рефлекторно шаря одной рукой в поисках опоры, а другой — всё также повинуясь рефлексу — схватившись за причинное место, жертва продолжала глухо хрипеть ещё пару секунд. Пока пронзённый ножом мозг всё-таки не отключился. И изо рта бандита вместе с последним выдохом вытекла лишь тонкая струйка крови.

— Пара ти, сантиссима... — Тот самый змеиный шёпот едва долетел до моего слуха, едва жертва расслабилась и обмякла. Незнакомец на миг обернулся, когда я разглядел его полностью. Улыбнувшись, он приложил палец к губам и резко выдернул нож из лица своей жертвы. Ярко-алая кровь брызнула из разрезанной артерии на гравий садовой дорожки — туда, где только что стоял ловкий убийца.

Прежде чем он скрылся из вида, я успел отметить, что странный латино был очень не по погоде одет. Лёгкая фланелевая рубашка в чёрно-серую клетку и какие-то мягкие комнатные трико той же самой расцветки. Только чёрная вязаная шапочка более-менее подходила к промозглому осеннему утру.