Главное, чтобы он дел не натворил за тот месяц, что меня с ним не было.

— Обвиняемый, зачем сегодня вы попытались пронести в зал суда кистень и саблю? — Утром звонил адвокат, сказал, что сегодня в суде защищаться придётся самому!

Морис

— Морис?

Я смотрел на Тами и отказывался верить своим глазам. Нет. Этого просто не может быть! Но потом понимание ужаса происходящего нахлынули на меня. Что же я натворил-то?

Я бросился к любимой и крепко прижал её к себе. Я вытащу её отсюда! Она ещё так молода! Она всё забудет, как страшный сон. Вернётся к родителям, выйдет замуж за гнома, нарожает кучу детишек. И забудет про меня.

Решение я принял практически сразу же. И менять или обдумывать его не собирался. Я должен был предвидеть, что Тами тоже может попасть сюда. И настоять на исключении девушки из испытания. Но я не сделал этого. Это только мой просчёт.

Думал ли я, как это решение отразится на моей расе? И что драконы без хризолита могут погибнуть? Да. Не исключено. Но вероятность не так и высока. Я верил в свою расу и то, что драконы умны, сильны и обязательно что-то придумают. Мы никогда не пасуем перед трудностями, выкарабкаемся и в этот раз. Бывали в нашей истории ситуации и похуже. А тут шансы на плохой исход не так уж и велики.

Всё для себя решив, я дал себе время попрощаться. Не мог я вот так сразу её отпустить. Поэтому решил, что три месяца мне вполне хватит на то, чтобы насладиться общением и попрощаться.

Я отказывался разговаривать на тему выбора с Тами. Это было слишком болезненно. Тем более, что я уже всё решил.

Я рассказал Тами перед ювелирной лавкой о том, как много значат для нашей расы хризолиты. Это было ужасно эгоистично с моей стороны, но мне хотелось хотя бы немного реабилитироваться перед ней. Чтобы она поняла, как важно для меня было принимать участие в этом процессе, и почему я так рисковал.

А ещё я верил в Тами. Верил, что когда она вернётся домой, то не воспользуется этой информацией во вред моей расе. Скорее наоборот. Она приложит все усилия, чтобы помочь. И в её разумность я тоже верил. Она не проболтается и не предаст.

Прошли два из трёх отведенных мною на отдых месяца, когда в город по делам королевства приехал Анри Чарминг. И его предложение посидеть в мужской компании и выпить по кружечке пива принял с удовольствием. В конце концов, друзья мне в этом мире ещё пригодятся. А принц был неплохим парнем. Хотя странно, мне казалось, что у парня есть все шансы избавиться от своего порока с удачной женитьбой. И в этом я ошибся? Что-то больно часто я это делаю в последнее время.

Я слишком поздно понял, что что-то идёт не так. Я почему-то слишком сильно опьянел и при этом толком и не выпил-то ничего. Но голова была тяжёлая, и я плохо понимал, где я.

А потом я вообще вырубился и пришёл в себя уже в карете. Мы куда-то ехали, но я почти сразу же понял, что моя голова лежит на коленях у Тами, и поэтому расслабился. Что бы я ещё раз сел пить с Анри!

А потом были нежные руки Тами, она за что-то просила прощения, говорила что любит. А я всё никак не мог понять — что происходит. И только когда она меня толкнула, и я стал проваливаться в пустоту, только тогда понял, что же она натворила. Она пришла к совершенно неверному решению, пожертвовав собой ради меня и драконов.

Весь ужас произошедшего навалился на меня, и мне казалось, что груз этой потери огромной каменной плитой придавил меня к земле. Я ещё плохо соображал после выпитого, но даже алкоголь был не в состоянии притупить эту боль. И как я рассчитывал остаться там без неё и при этом жить дальше?

А ко мне, между тем, подбежали. Меня тормошили и что-то спрашивали. Но я был не в состоянии отвечать. Не сейчас. Мне нужно время, хотя бы немного, что бы свыкнуться с решением Тами.

Я шёл за прибежавшими людьми, гномами и драконами. Кристиан-Август что-то говорил, но потом я увидел отца. Он, совершенно забыв про все свои чины и регалии, бежал ко мне. Я как в детстве уткнулся ему в плечо и заплакал.

— Мальчик, мой. Бедный мой мальчик. Идём. Тебе нужно отдохнуть. Мы всё решим. Идём.

И отец куда-то повёл меня.

Всё дальнейшее тоже было как в тумане, и очнулся я только спустя сутки. Голова нещадно болела. Но на тумбочке возле кровати стояла настойка. Приняв душ и переодевшись, я спустился вниз. Об одежде, так же, как и о настойке, наверняка, папа позаботился.

Это оказалась весьма скромная гостиница, в маленьком городке у подножья горы. Тами в ней даже тогда переночевала, перед тем как.… Так. О Тами мы не думаем. У меня ещё есть дела, не терпящие отлагательств.

Отец ждал меня. Окинул меня взглядом и нахмурился.

— Доброе утро, папа. Когда мы можем отправиться, что бы подписать все необходимые бумаги?

— Позавтракай и отправимся.

— Я не голоден.

— Морис, поешь!

Я не стал спорить — больше времени потеряем.

Завтрак принесли быстро. Папа, не отрываясь, смотрел на меня, а потом сказал:

— Судя по твоему каменному выражению лица — все очень плохо?

— Хуже не придумаешь. Но я справлюсь. Надо доделать все дела.

Отец кивнул, а потом спросил:

— Сон? И насколько ты заляжешь на этот раз?

— Нет. Сна не будет. Не вижу смысла. Он всё равно не поможет. Я намерен как-то это пережить.

— Что ж. Рад это слышать.

Мы и правда отправились в путь сразу после завтрака. Отец был большим и крупным драконом. Мы перекинулись, и я обрадовался форме дракона, и тому, что она в этом мире была стабильна и послушна. Да и хватит её надолго. Расстояние было приличное, но мы долетели довольно быстро. К обеду мы уже приземлились в городе, с которого и началось моё знакомство с Тами. Так. Опять. Не о том думаю. Вернее так. Я больше вообще об этом не думаю. Иначе сойду с ума.

В городской ратуше было не протолкнуться. Народу набилось, как и в первый день заседаний. Весь первый и второй этажи были переполнены.

Как отец и предупредил меня, говорить ничего не пришлось. Папа всё уладил сам. Тем более о том, что произошло за стеной, я не обязан был рассказывать.

Глава комиссии долго и нудно рассказывал об обстоятельствах, приведших к этому решению, я его почти не слушал. Потом было объявлено, что гора отныне переходит полностью во владения драконов, и это решение обжалованию не подлежало. Я вздохнул с облегчением. Значит, не будет повторения этого кошмара. Мы подошли и подписали бумаги. Потом были поздравления и аплодисменты. А я протиснулся к гномам и обратился к их главе мэтру Пертинакстоуну. После положенных приветствий и сухого поздравления, что он из себя выдавил, я сказал:

— Я бы хотел навестить семью Виристоунов. Рассказать им об их дочери, и обо всех обстоятельствах, связанных с событиями, из-за которых она осталась за стеной.

— Нет. Я бы хотел попросить вас этого не делать.

— Но почему? Разве это не мой долг и прямая обязанность? — попытался я возразить.

— Её семья очень дружная и сплоченная. Для них всех попадание Тилотамы за стену было большим шоком. Мы как старались, обнадёживали их. Но никто в семье не верил, что она вернётся. Все были уверены, что Тами найдёт приключения на свой очаровательный носик и влезет куда-то, откуда выбраться ей будет не суждено. Семья всеми силами пытается оправиться от потрясения. Не стоит вам бередить их раны.

— Но, ведь я…

— Нет. Послушайте, как только за стену попала именно Тами, мы сразу поняли, что дело проиграно. Она была очень впечатлительной, стремилась защитить всех и вся. Никто более не верил в победу гномов. В доказательство этого — почти все гномы покинули временный лагерь. Там оставался всего один гном просто потому, что так было проложено. И все гномы покинули город, что расположен в предгорье. Это теперь ваш город. И всё это мы сделали, даже не дожидаясь возвращения участника.

— Вы так в неё не верили?

— Причем тут вера? Тами не та гномма, что была бы способна выиграть и выбраться. Слишком честная, слишком открытая, слишком горячая. У неё не было шансов. Наверняка, она поддалась эмоциям, не додумала, приняла поспешное решение. Возможно, и правильное решение. Я не знаю. Но только вот у вас с вашим хладнокровием и логически выверенными поступками шансов вернуться было, разумеется, больше. Не стоит вам сейчас откапывать засыпанную шахту. Порода неустойчива, и всю семью может засосать. Так что моя к вам персональная просьба. Не лезьте! — с этими словами он развернулся и направился прочь из залы.