Бьянка. заметив, что Дирк не слушает ее, перевела взгляд и, увидев меня, победоносно скривила губы.

Отвернувшись, я нырнула в толпу, чтобы скорее скрыться с их глаз.

Слезы застилали глаза. Я бежала так быстро, как только могла. Но разве от себя и стыда спрячешься?

Хотела стать лучшей, доказать, что уже взрослая, стою чего-то больше, чем стоять у плиты, но ничего не вышло, потому что я неудачница. Еще недавно об этом знала лишь я одна, а теперь Бьянка и Дирк, а значит, скоро в Гронвиле узнают все! Надо мною будет потешаться вся деревня, не говоря уже о том, каково придется родителям.

В трактир я вернулась заплаканной и подавленной. Лейк и Олли решили, это из-за того, что близко к сердцу приняла присвоение Нейлом ящерки, но мне до нее уже не было дела. В конце концов, это мне плата за то, как я поступила с Дирком, когда сбежала с его деньгами. Пусть произошло это невольно, но он-то не знал.

Никогда и ни за что не вернусь в Гронвиль!

Два дня ходила темнее тучи, рыдая от отчаяния, а потом меня взяла такая злость. Я не слабая! Не позволю надо мною смеяться! И никакой Нейл не помещает мне стать мастером!

Настроившись на борьбу, я решила действовать.

Следующим утром встала рано, приготовила, что срочно требовалось Олли, а потом направилась в ремесленный квартал на окраине города, чтобы наняться подмастерьем.

Идти предстояло далеко, по лужам и слякоти. Сначала обходила жижу, но все равно промочила ноги, и испачкала подол. А потом устала и просто шла. Конечно, можно было нанять извозчика, только каждая медяшка на счету. Приходится экономить, чтобы было чем заплатить мастеру за обучение.

Пока добиралась, задумалась: если даже кто-нибудь согласиться взять меня в ученики, как буду ходить от Олли к мастерской, обратно? Расстояние-то изрядное.

«Так, сначала пусть кто-нибудь согласится, а потом буду думать над остальным, — решила я. — Глупо раньше времени переживать».

Когда ветер донес до ушей мерный грохот молота, я выдохнула с облегчением: дошла!

Однако стоило подойти ближе к кузнице, увидела сновавших во дворе угрюмых мужчин.

«А если и эти поведут себя, как Нейл?» — от волнения сжалось сердце. Хоть штаны не надевай. Но с моей фигурой мне угловатой не быть и за мальчишку не сойти, если только темной ночью в темном чулане в темной одежде — и то, пока рот не открою.

Постояв и понаблюдав, я решила в этот двор не заходить и пошла дальше. Но как назло, и во второй кузне работал мастер, похожий на посетителей трактира, что, попивая пиво, лапают подавальщиц. Нет, мне такого не надо!

Я долго кружила рядом, не решаясь ни подойти ближе, ни уйти. Это прежде была омелой, не задумываясь, ринулась бы узнавать, а теперь, «ученая» жизнью, прежде чем что-то сделать, проверю — нет ли опасности. А то что-то везет мне на неприятности.

Вздохнув, невольно вспомнила о Дирке. Он был скромным, боялся ко мне прикоснуться, относился трепетно, а другие только и хотят то обесчестить, то грабить, то еще чего-нибудь. Какая же я была наивная и самонадеянная.

С моими приметными огненными волосами, конопушками и низким ростом, местные стали на меня косо поглядывать. Я развернулась, чтобы уйти, и натолкнулась на неопрятного мужчину с большими залысинами и в грязной, засаленной куртке.

— Эй, тебе чего? — пристал он, преградив путь. — Выглядываешь, чего стащить?

— Нет, — я выпрямилась, чтобы казаться выше и сильнее. — Хочу наняться в подмастерья к кузнецу.

— Ха-ха-ха… — развеселился тип. — На что девка в кузне?! Хвостом крутить?

Выслушивать оскорбительные домыслы не стала, развернулась и зашагала прочь. Все-таки придется идти к заполошной старухе Грисби. Пусть она хоть сумасшедшая, не отстану от нее. Деваться-то некуда.

Готовясь к худшему, я заблаговременно уточнила у Изет, где ее найти. Но к ней пойду завтра, сегодня дойти бы обратно до трактира. Только странно, что она не на отшибе живет, а в городе. Неужели не мешает соседям? Или с ней не связываются из-за склочного нрава?

Следующим днем я отправилась на Речную улицу.

После вчерашнего похода, сегодняшняя дорога показалась приятной прогулкой. Всего-то три квартала в гору. Зато обратно еще быстрее спущусь.

На Речной свернула на распутье влево и побрела дальше, выискивая взглядом дом о башенкой, шпилем и флюгером в виде кота.

Боялась, что пропущу его, однако красную черепицу на доме Грисби не заметить невозможно.

«Да она оригиналка! — подумала, разглядывая аккуратным каменный дом, красивые ворота, явно сделанные талантливым кузнецом, мощеную дорожку, тянувшуюся через двор, заросший травой и высокими сорняками. Пожухлая поросль давно почернела и легла наземь, но даже так заметно, что дом приходит в запустение.

Собравшись с мыслями, я поднялась на крыльцо и постучала.

Долго никто не открывал. Но потом в глубине дома раздались шаркающие шаги, лязгнула щеколда и дверном проеме показалась голова старушки, смотревшей почему-то вверх. Естественно, не увидев никого, ей пришлось опустить глаза, и наконец-то она заметила меня.

— День добрый, — робко заговорила я первой. — Вы госпожа Грисби?

— Ну, я, — ответила старушка с белыми, небрежно прибранными волосами.

— Простите, что потревожила вас, но… не нужна ли вам помощница? — начала издалека.

— У меня есть служанка. Я ею довольна.

— А вы еще работаете в кузнице? — перешла я ближе к делу и сразу подметила удивление собеседницы.

— Где?! — не поняла она.

Неужели Изет что-то напутала?

— В кузнице.

— Милая моя, а я никогда в кузне и не работала.

— Да? — от расстройства я закусила губу и опустила голову.

— И кто тебе сказал, что мадам Грисби «кует»? — в ее голосе проступило раздражение. От смущения я принялась носком ботинка ковырять крыльцо.

— Простите. Мне сказали, что вы мастер, и я поэтому решила…

— Что я кую?

— Угу, — кивнула, окончательно убедившись, что сделала что-то не так и тоже уйду ни о чем.

— И кто сказал?! — с нажимом уточнила мадам.

— Девочки по комнате…

— Тупицы! — неожиданно прошипела она. — Я не кую!

— Но вы же мастер?! — я все еще цеплялась за последнюю надежду.

— Мастер! Но ювелир! — раздраженно выплюнула старуха. — И сказать, ювелиру, что он кует — сродни тому, что утверждать, что портной ткань рубит!

— Простите! Я не хотела… — залепетала я.

— Так что тебе надо? — старуха ехидно прищурилась.

— Хотела узнать, не надо ли вам подмастерья?

— Пф! Ты же собралась ковать?

— Ну, возьмите меня! Пожалуйста! — пропищала я и расплакалась.

— Не люблю слезливых девиц!

— Я не слезливая, просто вы моя последняя надежда.

— Деточка, милая, у тебя еще столько будет надежд, — снисходительно улыбнулась мадам Грисби.

— Ну, возьмите! Я старательная!

Она закатила серо-блеклые насмешливые глаза и язвительно уточнила:

— Правда?!

«Это тоже результат», — твердила себе, продолжая одно за другим сворачивать крохотными щипчиками из нескончаемой медной проволоки мельчайшие звенья цепочки. Мадам же сидела рядом в кресле, неспешно пила душистый цветочный настой и сверлила ехидным взглядом мою спину.

— И вот так копошиться придется всю жизнь. Руки будут в порезах, ожогах, мозолях и ссадинах. Деточка, это все серьезно!

— Знаю. Зато никто не будет твердить, что мастера из меня не выйдет, потому что я не подниму молот.

— Кстати, пробовала поднять кувалду? — улыбнулась старушка мило, но глаза выдавали ее, как даму язвительную, потешающуюся надо мной.

— В соседней деревне живет Греля. Она запросто молотом работает!

— Так у Грели, поди, плечи как у силача, — парировала старушка и посмотрела на свои руки. Несмотря на возраст, ногти ее были ухоженными, а пальцы не утратили былой изящности. Мадам Грисби явно гордилась ими и не понимала, как можно добровольно делать себя подобной мужчине. Вот и придиралась ко мне.