— Это мой бывший жених пришел заказывать кольцо для другой!

— Для другой?! — еще миг назад Олли готова была обрушить гнев на Лейка, то теперь переключилась на Дирка: — Это вот тот паскудник, что пирога требовал?! Тебе проходу не давал, а жениться надумал на другой! У, похотливый развратник!

— Олли, Олли! — вклинился Лейк. — Тиль таких слов не знает!

— Теперь узнает! Пользуясь наивностью девочки, он решил заморочить ей голову! Не позволю! Увижу, с крыльца спущу!

— Кого?! — на тесную кухоньку втиснулся Велл. — Мам, там этот пришел, снова пирог требует какой-то… — но, увидев, как мать злорадно оскалилась, затих. Зато я закричала и повисла на ее подоле:

— Нет! Не надо! Иначе он решит, что это от ревности! Стыд-то какой! Не надо!

Я пыталась задержать Олли, упиралась пятками в пол, но упала и едва не оторвала ей юбку.

— Ну, смотри сама! — шумно выдохнула она, с трудом сдерживая возмущение. — Но я бы его с порога спустила!

— С порога мастерской мадам я не могу его спустить! — возразила я.

— Жаль.

Весь вечер Олли сверлила Дирка взглядом. А я следила за ними, опасаясь, что хозяйка не удержится и обрушится на него с крепким словцом. Она такая, запросто может, а Дирк потом расскажет родителям, что я работаю в ужасном месте.

Но то, что я постоянно высовывалась из кухни, не осталось им незамеченным. Сначала он не поверил глазам, удивился, затем ехидно заулыбался, после чего уже мне захотелось спустить его с лестницы. Эх, жаль, что наши родители соседи.

Скоро весть, что некий ушлый тип хочет соблазнить меня, невинную девицу, знали посудомойка, подавальщица и несколько ветреных дамочек. Полагаю, новость скоро станет достоянием всей округи и достигнет ушей Дирка. Какой стыд!

Весь следующий день я потратила на проработку эскиза. Рисовала фиалки в разных ракурсах, большие и маленькие, то так, то эдак располагала камушки, жемчужины, символы и прикидывала, как бы сделать Бьянке гадость. Наставница рассказывала, что с помощью колец можно подчеркнуть красоту рук или, наоборот, заострить внимание на их недостатках. Вот я и выискивала для нее наихудший вариант. Например, «дутое» по всей окружности кольцо придаст «сосискам» Бьянки еще ненужного объема. Нет, само по себе украшение будет красивым, но не на ней…

— Тиль, поменьше злорадствуй, он и так догадывается, что ты задумала пакость, — поддела мадам Грисби.

— Хорошо, мадам, — не стала я отпираться.

— Ты бы лучше прихорошилась.

— Нет!

— Как хочешь.

По правде, еще вчера я сама подумывала о новом наряде, но после всего, что произошло, принарядиться — означает признаться Дирку, что хочу обратить его внимание. А это унизительно! Он только этого и ждет, поэтому не стану так делать! Я нахмурилась и сосредоточилась на работе. Не хочу о нем думать!

Вечером собрала свои рисунки, прибралась в мастерской, подмела полы и, попрощавшись с наставницей, вышла на улицу.

Зимой темнело рано, и мне снова предстояло возвращаться одной по малолюдным улицам.

Налюбовавшись звездным небом и мерцанием звезд, я выдохнула, надела варежки и пошла через двор к калитке. Под ногами хрустел снег. Вокруг стояла особенная тишина, но только вышла со двора, передо мной как из-под земли возник Дирк.

— Будешь так поздно возвращаться одна, расскажу твоим родителям! — произнес он раздраженно.

Мало того, что я испугалась его неожиданного появления, еще представила, как приедут родители и насильно увезут меня домой. И тут уж взвилась.

— Не смей! — прошипела. — Не смей, слышишь!

— А кто вчера при каждом шорохе прятался, как мышь? А если бы сейчас это был не я?! — Дирк тоже все больше выходил из себя и теперь смотрел недовольно, грозно хмуря брови. Может, он и прав, но не позволю с собой так обращаться.

— Только попробуй! — пригрозила ему. Тогда Дирк наклонился ближе и усмехнулся:

— Могу еще рассказать им о твоей работе в таверне, где полно тех, с кем дочери почтенного отца не следует находиться рядом! А как насчет скандала?

Я растерянно заморгала. Да он шантажировать надумал!

— Да-да, Тиль. Тебе нечем гордиться. Из академии ушла, все только и говорят, что ты кокетничала с деканом!

Я замахнулась, чтобы хоть как-то остановить поток его злобных слов, но он перехватил мою руку, дернул на себя и яростно зашептал:

— Ты не подумала обо мне, о моем позоре! Теперь не думаешь и о родных. Твои родители поседели из-за переживаний о тебе. А уж после того, что Бьянка наговорила в Гронвиле, ты не представляешь, каково им! И все из-за твоего непослушания и себялюбия!

Его слова о кокетстве с деканом были подобны пощечине. А теперь еще упоминанием о родителях, сделал мне невыносимо больно. Надетая маска безразличия треснула, я вытянулась струной и в ответ накинулась на Дирка:

— Не смей! Не смей со мной так разговаривать! Я не ворую, не занимаюсь чем-то постыдным! Я работаю! Ночью на кухне, днем в мастерской! И мне не стыдно! И не тебе меня упрекать! Разве я солгала тебе тогда? Разве не просила о помощи?! Но ты не захотел помочь — испугался! И, вообще! Какое тебе до меня дело! Катись к своей Бьянке и забудь обо мне навсегда!

— Что мне делать — я решу сам! — зарычал Дирк. — И перестань из ревности распускать про меня сплетни!

Подумать не могла, что до него слух дошел так быстро! От стыда я похолодела и принялась отпираться:

— Я не распускала! Сдался ты мне!

— То-то ты с меня глаз вчера не сводила!

— Я?! Да катись…

Не успела опомниться, его рука легла на мой затылок. Рывком он притянул меня к себе, и горячие, но неожиданно мягкие губы Дирка впились в мои. Меня все еще потряхивало от ненависти, однако ярость быстро сменялась удивлением и неожиданным трепетом.

Постепенно грубые касания стали мягче и от подозрений, что Дирк до сих пор испытывает ко мне слабость, по телу разлилась сладкая дрожь, приведшая меня в замешательство. А потом… сама не знаю как, наверно, от удивления, я разомкнула губы и, позволила ему целовать себя.

Сердце бешено стучало, закружилась голова, и если бы не его сильные руки, упала бы от накатившей слабости.

Всегда с ужасом представляла, что если Дирк попытается меня поцеловать, то это будет слюняво и противно. Но сейчас откровением стал его приятный, терпкий мужской запах с ароматом хвои, нежные, но настойчивые прикосновения… Я забилась, попыталась вырваться из чувственного наваждения, но Дирк придерживал меня за талию и не позволил отстраниться.

Он распалялся, я тоже. Вдруг мне за хотелось обвить его шею руками, прижаться к широкой груди и… Спасаясь от греховных мыслей, я отчаянно дернулась и ударила Дирка по лицу.

Он отстранился, и тогда я увидела его ликующий взгляд. Негодяй гордился, что нашел мою слабость! И стыдясь своей податливости, я выпалила:

— Я приличная девушка. Катись к своей Бьянке и больше никогда не попадайся мне на глаза!

Вырвалась и побежала от него.

После я долго переживала, как вести себя завтра, когда Дирк снова придет в мастерскую. Однако он не пришел. Вместо него явился человек и принес задаток.

Больше Дирк не появлялся и в таверне.

Только я не чувствовала радости. А по ночам вспоминала наш поцелуй.

Никогда бы не подумала, что он может так целоваться. Неужели с Бьянкой научился?!

Жуткая ревность затопила мое сердце. Ненавижу их обоих!

Размышляя о Дирке, я испытывала странные чувства: смесь злорадства, что он до сих пор неравнодушен ко мне, и горечь, что достанется Бьянке. Не знаю, было бы мне легче, если бы Дирк выбрал какую-то другую девушку? Скорее всего, нет.

Сама не знаю, что испытываю к нему. Он изменился, повзрослел, стал выглядеть мужественно. В прошлую встречу я даже невольно залюбовалась им. Такой Дирк не позволит вертеть собой, зато пытался помыкать мной! При мысли об этом во мне просыпалась ярость, одновременно ревность, и я начинала злиться. Но время ушло, он скоро женится на Бьянке, поэтому я гнала любые мысли о нем прочь.