— Прости. Быть может, это потому, что я пьян и не только от вина.
— Это ты прости, — негромко ответила она и попросила:— Проводи меня назад.
— Твои друзья? — кивнул он.
— Да.
— Где ты живешь? — спросил Конрад и, уловив в ее взгляде тревогу, добавил:— Не бойся, Тина, я не собираюсь нарушать твой покой своим приходом, просто хочу прислать тебе одну вещь. Она твоя по праву уже давно.
— Что это?
— Узнаешь.
Тина сказала, где живет, а Конрад вынул карточку и подал ей.
— А это мой адрес. Если ты когда-нибудь зайдешь ко мне, Тина, я буду очень рад. Почти счастлив.
Она хотела спросить, что нужно, чтобы исчезло это «почти», но промолчала.
Конрад проводил ее на место и вернулся к Элеоноре, Тина присоединилась к друзьям, но у обоих до конца вечера было чувство, будто они здесь, хотя и разлученные, только вдвоем.
ГЛАВА X
После ужина поехали домой. Тина была рассеянна, задумчива, она рано удалилась к себе и долго размышляла при свете ночника.
Потом, почувствовав жажду, вышла в гостиную, где стоял графин с водой. В комнате было темно, и Тина не сразу заметила Стенли. Он молча стоял, облокотившись на подоконник, и смотрел на нее. Его глаза в свете луны казались зеркально-прозрачными, а лицо призрачно бледным. Он позвал:
— Мисс Хиггинс! Тина!
Она остановилась, стесняясь своего одеяния — легкого пеньюара, накинутого поверх ночной сорочки.
— Мистер Хьюз?
— Прошу вас, Тина, не уходите. Я хочу поговорить с вами.
Тина незаметно запахнула полы пеньюара и подошла ближе.
Она жила здесь больше года, но так и не сумела составить окончательного мнения об этом человеке. Он часто казался задумчивым, меланхоличным, Бренда производила впечатление куда более живого, открытого и веселого существа. С Тиной Стенли разговаривал мало, может быть, смущался, хотя она считала, что просто неинтересна ему. Иногда странно смотрел на нее — можно было заподозрить, что он тайно влюблен. Но Стенли ни разу за все время не пробовал объясниться.
— О чем же вы хотели говорить? — спросила Тина.
— О вас.
Она удивилась.
— Обо мне?
— Да. — Стенли приблизился почти вплотную, и ей стало не по себе. — Вот уже год, как вы живете в этом доме, но я все не решался начать разговор.
Интересно, что сегодня за день, — день, когда мужчины один за другим стремятся выяснить отношения с нею, не стесняясь близкого присутствия своих избранниц? Тина вдруг почувствовала себя гораздо старше и умнее собеседника. И внезапно очень ясно осознала свою независимость.
Она облегченно вздохнула, когда Стенли отошел от нее и принялся ходить по комнате, полной серебристого лунного света, прозрачного, точно шампанское, которое они пили в ресторане.
— Сегодня день вашего рождения! — внезапно вспомнила Тина: прежние, совсем недавние события вдруг несказанно отдалились.
— Вы думаете, это неподходящий день для разговора?
— Да, неподходящий, но в другом смысле, мистер Хьюз.
— Прошу вас, Тина, называйте меня по имени.
— Хорошо, Стенли.
— Вы имеете в виду приезд мисс Гамильтон?
— Да.
— Именно поэтому разговор не терпит отлагательств. Тина! Возможно, вы не догадываетесь, но… вы давно уже дороги мне больше, чем просто друг.
Тина молчала. Глаза ее блестели отражением лунного света. А Стенли продолжал:
— Бренда говорила мне, что вы пережили много горя. Не знаю, о чем речь, но мне всегда хотелось как-то помочь вам, облегчить груз ваших страданий.
— Вы делаете это с того самого дня, как я вошла в ваш дом, — сказала Тина. — Вы и Бренда.
Стенли остановился против нее.
— Я откладывал свадьбу с мисс Гамильтон из-за вас. Я долго выжидал, ломая себе голову над тем, не влюблены ли вы в кого-нибудь, но ни разу за это время возле вас не было ни одного мужчины, и я подумал: может быть, если ваше сердце свободно, вы сумеете меня полюбить?
— Я ваш друг, — ответила Тина, — разве этого мало?
— Мне хотелось бы большего.
У нее сжалось сердце, ибо она знала: в любви нет ничего страшнее безответности.
— Мне жаль! Я была бы рада полюбить вас, Стенли, но это… невозможно! Мне, правда, правда, крайне больно огорчать вас!
Он помрачнел.
— Значит, есть другой?
Тина вздрогнула. Но тут же, овладев собой, пожала плечами.
— Почему мужчины всегда думают: если женщина не отвечает на ухаживания одного мужчины, у нее обязательно есть другой? У меня никого нет, Стенли, и вы мне очень нравитесь, честное слово, но я не могу заставить себя чувствовать что-либо, не могу, нет!
Голос Тины был полон неподдельной печали, и Стенли взял девушку за плечи. Она отстранилась.
— Женитесь на Лионе. Поверьте на слово: она лучше, достойнее меня. К тому же любит вас. Не теряйте свое настоящее счастье! Ваши чувства ко мне пройдут, вот увидите.
— Откуда вы знаете?
— Знаю. Все проходит, Стенли, и хорошее, и плохое. Нельзя соединять судьбу с тем, кто не любит вас и не сможет полюбить! Спокойной ночи! И не сердитесь на меня.
Сказав это, она быстро пробежала к себе и заперлась, но через некоторое время в дверь постучали.
Тина в испуге прижала руки к груди. Неужели Стенли?
— Кто? — замирающим голосом спросила она.
— Лиона Гамильтон.
Тина открыла дверь. Это и правда была Лиона — в ночном одеянии и с распущенными волосами.
— Простите за поздний визит. Мне нужно с вами поговорить.
Взгляд ее был тверд, а тон непреклонен и сух.
— Войдите.
Лиона вошла и остановилась посреди комнаты.
— Я не стану притворяться и обойдусь без предисловий. Что связывает вас с мистером Хьюзом?
Тина растерялась.
— Ничего… Мы друзья.
Лиона усмехнулась. Она вдруг показалась Тине не юной девушкой, а немолодой, многое повидавшей женщиной.
— Друзья? Не стройте из себя невинность!
Тина оскорбилась.
— Почему такой тон? Чем я провинилась перед вами?
— Я долго мучилась, страдала, не понимая, почему мистер Хьюз переменился ко мне, но когда увидела вас и… его, все стало ясно!
— Что же вы увидели? Лиона повела плечами.
— Он обнимал вас в гостиной, при этом вы были полураздеты, как сейчас!
Тина непроизвольно покраснела.
— Мне жаль, что он это сделал, — сказала она как можно спокойнее. — Это произошло случайно и, уверяю вас, впервые. Между нами ничего не было и нет, кроме дружбы. Не верите — спросите его самого. Или мисс Хьюз — моя жизнь проходит на ее глазах.
— Я знаю, Тина Хиггинс, вы живете здесь уже год, как приживалка — в чужом доме, у чужих людей!
Лицо Тины вспыхнуло сильнее прежнего.
— Эти люди мне не чужие! Они сами настояли на том, чтобы я жила здесь, и, если вам угодно, я с первого дня плачу за свое содержание!
А сама думала: «Почему я должна оправдываться перед нею?»
Глаза Лионы были холодны, как у змеи.
— Вам двадцать один год, и у вас до сих пор нет ни мужа, ни детей. Знаете, Тина Хиггинс, вы просто старая дева! Вы никому не нужны и потому гоняетесь за чужими женихами!
Тина медленно повернула голову. «Не нужна? Нет, нужна — и Стенли Хьюзу, и Конраду О'Рейли. Хотя последнему, может быть, и нет».
— Лиона Гамильтон! Обычно в таких случаях женщину называют шлюхой. Спасибо, что вы этого не сказали. Шлюха вцепилась бы вам в волосы, а старая дева ограничится парой фраз. Запомните, никогда ни один порядочный человек не упрекнет женщину в том, что она не замужем и у нее нет детей. Одиночество — это несчастье, а несчастьем не попрекают! А с другой стороны: кто знает, может, одиночество, независимость, свобода для меня то же, что для вас семейная жизнь. В этом случае так же глупо смеяться надо мной! Личная жизнь каждого неприкосновенна! Я нахожу прелесть в своем существовании, я никогда и ничего не добивалась силой, а потому не трогайте меня! Вы ограниченная особа, мне жаль мистера Хьюза, я была неправа, посоветовав ему жениться на вас! — Ее голос дрожал. — Уходите отсюда!