Только вот жизнь Елены Викторовны уже не могла стать прежней. В ней не было Вики.

Вика умерла, едва выпал первый снег. В тот вечер она сказала, что переночует у одноклассницы. Дашу Елена Викторовна знала хорошо, приятная девочка из хорошей семьи. Папа работал инженером в военной отрасли, мама — бухгалтером в IT-компании. Они помогли похоронить Вику, оказали поддержку, взяли на себя часть забот, хоть и были для Вики чужими. Если бы не они, мать просто сошла бы с ума, так и не поняв, что делать с погибшей дочерью. Она часто видела сны, в которых остается вместе с Викой дома. Идут недели, месяцы, годы. Стареют вещи вокруг, отстают от стен обои, ветшает мебель, ломается техника. Выцветает икона Богородицы на столике, все меньше вокруг Елены Викторовны и без того немногочисленных родственников и друзей, но Вика все так же молода и красива, как в тот день, как и в другие дни, только спит в своей постели под тоненьким одеялом и никогда не просыпается.

Как выяснилось позже, у Даши Вика в тот вечер так и не появилась, да и не планировала. Попросила подругу прикрыть, пока сама… А что она делала сама? Этого не знала и Даша. Только подозревала, что подруга собирается к парню, но кто был тем парнем, так и не узнали, да и был ли?

Вику нашли на выезде из города, рядом с дорогой, где начиналась лесополоса. Причина смерти — черепно-мозговая травма, множественные ушибы, переломы… Елене Викторовне говорили, что Вику наверняка сбил автомобиль и виновника обязательно найдут. Но снега выпало слишком много, он засыпал следы. Снова и снова звонил следователь, приглашал на беседы, задавал одни и те же вопросы, без конца что-то уточнял, но так и не дал ответа на вопрос, что вообще делала Вика на том проклятом месте, куда снова и снова будет приходить убитая горем мать, принося цветы. В этом месте она хотела почувствовать хоть что-то. Ощутить связь с дочерью, поговорить с ней. И говорила, да только никто ей не отвечал.

В первые дни Елена Викторовна думала, что лучший путь для нее — пойти вслед за Викой. Покончить со всеми нелепыми и ненужными теперь делами, чтобы затем навсегда воссоединиться с дочкой. Вот только откуда узнать, что они действительно встретятся. Елена Викторовна не верила в бога, хотела бы поверить, но не получалось. Она пошла в церковь в надежде что-то почувствовать, но не нашла ответов и там. Она никому не говорила о своих мыслях, скрывала их даже от самой себя. Ей казалось, что она не имеет права больше ходить по земле, продолжать заниматься одним и тем же изо дня в день. Работать, смотреть кино, слушать музыку, общаться с другими людьми, в то время как Вике все это больше недоступно. Жить так, будто ничего не произошло.

Лишь случайно найденный в снегу цветок все изменил. Да, это знак, быть может подарок самой Вики, которым она хотела вернуть матери надежду.

Сначала кожа на руках только сохла. Елена Викторовна мазала ее кремом, но крем не помогал. Потом кожа стала шелушиться, осыпалась крупными хлопьями. Однажды утром Елена Викторовна обнаружила, что вся кровать полна тонких ошметков. Со временем сухость прошла, под опавшим слоем появилась новая, розовая и нежная кожа. Руки Елены Викторовны помолодели, чего нельзя было сказать о морщинистом лице. Глядя на свое отражение, она каждый раз думала, что выглядит лет на двадцать старше. Она превратилась в старуху, в старуху с молодыми руками, нежными тонкими пальцами и крепкими здоровыми ногтями.

Но потом руки заболели. Кожу жгло огнем. Елена Викторовна не могла спать по ночам, мазала кожу всем, что попадалось под руки, прибегала к разнообразным рецептам из интернета, прикладывала к рукам компрессы с травами, мазями и даже собственной мочой, все без толку. Она понимала, что нужно идти к врачу, но не торопилась. Физическая боль отвлекала от боли душевной.

Боль на поверхности позже сменилась болью внутри. Под кожей словно что-то двигалось, росло. Однажды Елена Викторовна даже заметила это движение. Паразиты. Вот что подумала она перед тем, как позвонить в «скорую». Мучаясь нестерпимой болью в третьем часу ночи, она рыскала по квартире в поисках непонятно куда заброшенного мобильника. Ведь даже память стала ни к черту. Все время забывала, куда положила телефон, по каким числам сдавать показания счетчиков воды и электричества, сколько ей точно лет и когда умерла Вика. Прошел год? Два? Неделя? Как ты забыть могла, старая ты растяпа? Забыла, когда умерла твоя дочь, забыла, сколько ей лет, забыла даже ее лицо. Может, и не было у тебя никакой дочери… Где муж-то твой, почему не помогает? Наверняка врала и Даша, но сил-то у тебя не было признать, ведь сама себе врешь. Врешь, что делала все возможное для дочки, а сама-то ничего о ней не знала. Куда она ходит, чем живет, есть ли у нее парень. Сама ее погубила, и как тебя земля вообще носит? Помнишь ведь, как там на кладбище было? Ты же думала, не Вика это. Думала, что лежит там какая-то другая. И пусть одежда на мертвой — твоей дочери, пусть все вокруг говорят, что она это, и даже свидетельство о смерти в шкафу с ее именем, но ты же чувствуешь, что все это обман! Чувствуешь? Гляди, как темно вокруг, как той ночью, когда она погибла, той ночью шел такой же снег… а что это белое там за окном, неужели луна так низко?

Елена Викторовна замерла посреди кухни, глядя на чудное зрелище бесконечного космического пространства за окном. Сияли звезды и луна, ослепительный свет обжигал глаза, но закрыть их нет никаких сил, не отвести в сторону, нельзя не смотреть!

Елена Викторовна завыла, скорчилась от резкой боли в руке. Повело в сторону, уцепилась рукой за скатерть, стянула вниз, роняя на пол кружку с недопитым давно остывшим чаем, сама повалилась следом. Сдавило в груди, в голове мутно-мутно. Предметы расплывались, теряли очертания. Вот нечто похожее на холодильник, облепленный магнитиками, да только холодильник ли это? В углу пылесос или просто что-то похожее на него? Линолеум и не линолеум вовсе, а земля, в которую ты скоро ляжешь и уснешь навеки. Могильщики тебя уже заждались, долбили мерзлую землю, выкурили десятки сигарет, но так и не согрелись. Трясутся на морозе и ждут пока ты им на чай подбросишь.

Отпускало. Смогла вздохнуть полной грудью и посмотреть на потолок кухни, на тусклую лампу в люстре, похожей не то на велосипедное колесо, не то на чудной космический корабль. Пульсировало в левой руке. Елена Викторовна подняла ее и посмотрела. Первые ростки пробились сквозь кожу. Тоненькие пока и совсем слабые стебельки прорастали на глазах, тянулись вверх, к свету ламп, распускались округлые толстые листочки, как у брусники. Елена Викторовна зачаровано смотрела на это чудо и совсем не боялась. Даже не обращала внимания на боль в тех местах, где прорастали стебли. Это было так красиво. Она точно наблюдала за появлением новой жизни, а ведь так и было. Привела новую жизнь в мир, как когда-то привела Вику. Теперь ее задача — оберегать ее, ухаживать за ней, помогать ей расти, чтобы однажды…

Елена Викторовна посмотрела на вторую руку, где происходило то же самое, и довольно улыбнулась. Впервые после смерти Вики она чувствовала радость.

Елена Викторовна надеялась только на время. Что постепенно, но все-таки бывшая она вернется, станет цельной, срастется душа, как срастается сломанная кость. План действий уже медленно и незаметно прорастал в голове.

Она не помнила, почему начала говорить с цветком. В эти дни общения хватало. То и дело приходили люди: старые подруги, знакомые, соседи. А вот родители Даши пришли один раз и надолго не задержались. Неловкость висела в воздухе. Они были слишком чужими для Елены Викторовны, да и для Вики тоже, каждый это понимал. Часто заглядывала подруга Света, с которой Елена Викторовна дружила еще со школы. С ней все было легко и понятно. Но каждый раз, когда приходилось общаться с кем-то, Елена Викторовна желала остаться одна, а, оставаясь одна, жаждала чтобы пришел хоть кто-то и разделил с ней горе.