— На протяжении почти всего прошлого месяца шли ожесточённые столкновения между представителями двух древних родов: Пожарскими и Черногвардейцевыми, — поставленным и уверенным голосом вела репортаж девушка, в то время как княжна, услышав свою фамилию, внимательно прищурилась. — Все мы видели с вами и то интервью, в котором молодой князь неслабо прошёлся по элитам нашей империи, а затем не постеснялся пригрозить и самому князю Пожарскому Геннадию Семёновичу.

Княгиня нахмурилась сильнее. Ей казалось, что слова журналистки звучали будто издёвка, а холодный и деланно беспристрастный тон лишь подливал масла в огонь. Княжна сцепила пальцы в замок, не отрывая взгляда от экрана.

— К сожалению, — продолжила Алевтина, скорчив сочувственную мину, — по нашим данным, представителям двух родов так и не удалось мирно договориться. И всё это привело к тому, что случилась ещё более крупная битва, нежели чем произошедшая на той неделе в самом центре города, когда, напоминаю, серией взрывов был уничтожен банк Пожарских. Ужасающие кадры последствий новой битвы вы можете видеть на ваших экранах прямо сейчас.

Инна Геннадьевна почувствовала, как по телу прошла волна холода. Женщина опёрлась локтями на стол, плотно сжав губы и сведя челюсть. На экране появилась картинка с высоты птичьего полёта: роскошный дворец Пожарских с его величественными белыми колоннами, обрамлённый безупречно ухоженными садами. Казалось, этот архитектурный шедевр был вырван из другой эпохи, олицетворяя мощь и аристократическую утончённость.

Но мгновение спустя изображение дёрнулось, как будто кто-то провёл по экрану невидимой рукой, и сменилось серой, пустынной панорамой. Глазастый дрон всё так же парил в воздухе, только теперь снимал безжизненное пространство. Никакого дворца, никаких садов — лишь огромная чёрная яма, окружённая рваными краями, в которые вгрызлись осколки. Грубая пустота разительно контрастировала с прежним великолепием.

Княжна резко выпрямилась, её дыхание участилось. Она чувствовала, как кровь стучит в висках.

Картинка на экране снова сменилась. Теперь зрители видели сравнение: половина изображения показывала дворец Пожарских в его былом величии, другая половина — тот же ракурс, но вместо особняка чёрным грунтом зияла огромная яма. Это было похоже на издевательскую иллюстрацию «до» и «после», лишённую даже намёка на уважение.

Следом на экране появилось лицо Черногвардейцева. Молодой князь, слегка хмурый, но сдержанный и уверенный, смотрел прямо в камеру. Его голос был низким и твёрдым.

— Это был для нас довольно тяжёлый месяц. Утром учёба, вечером война — не каждый выдержит, я считаю. Но мы справились. Благодаря мужеству и самоотверженности моих верных людей и помощников, врагу был нанесён критический ущерб. Война была закончена нашей победой, ныне подписан официальный мир.

Пожарская медленным движением откинулась на спинку кресла и вцепилась в край стола так, что костяшки побелели. Она едва дышала, стараясь не пропустить ни слова.

— Хочется передать окружающему миру два сообщения, не занимая много вашего времени. Первое: любой наш враг будет разбит — победа будет за нами! — произнёс Черногвардейцев, его глаза вспыхнули холодной решимостью. А затем, после паузы, он продолжил: — И второе: я заметил, что много людей подписалось на мой аккаунт в известной соцсети. Поэтому мною принято решение вести публичный дневник, или как сейчас говорят, блог. Я хочу, чтобы люди знали альтернативный взгляд на происходящие события. Кому будет нужно — легко меня найдут. Всем спасибо за внимание.

Экран телевизора мигнул и вернулся к лицу ведущей телеканала, но дальнейшие её слова уже пролетали мимо ушей Пожарской. Лицо Инны Геннадьевны исказилось гримасой ненависти. Она тяжело дышала и буквально пылала яростью.

Резкий треск разорвал тишину — экран телевизора в короткий миг смялся в бесформенный комок. Опустив взгляд на свои руки, княжна с неудовольствием отметила дрожавшие от злобы пальцы. В следующую секунду собрав их в кулак, женщина резко ударила по столу.

— Мерзкий. Тёмный. Ублюдок! — процедила Пожарская так, что каждая буква звучала как раскат грома.

Всё остальное было для неё в этот миг неважно.

Шаги гулко отдавались в пустоте горного плато, покрытого блеклой травой и россыпью мелких камней. Ветер, свистевший между зубчатыми стенами древней крепости, приносил с собой холод и запах старого камня, впитавшего кровь ушедших поколений. Останки родового гнезда Черногвардейцевых возвышались над плато мрачным напоминанием о былом величии. Здесь, на этой земле, когда-то кипела жизнь, но время и война не щадили ничего.

Полуразрушенные стены крепости торчали среди выветренных скал, словно сломанные зубья древнего чудовища. Их каменная кладка, обветренная и потемневшая, изъеденная трещинами, всё ещё сохраняла гордую осанку, хотя и была оплетена лозами дикого винограда. Крепость казалась обессиленным стариком, который, несмотря на увядание, цеплялся за остатки своего былого могущества.

Когда-то здесь, на этом месте, возвышался дворец моего рода — величественное сооружение с высокими башнями и резными колоннами, отражающее могущество и богатство Черногвардейцевых. Его залы были наполнены светом, стены украшены великолепными фресками и гобеленами, а полы устланы мрамором редкой красоты. Здесь проводились балы и приёмы, звучала музыка, смех и голоса гостей со всего княжества.

Теперь от всего этого остались лишь руины. Груды обвалившихся колонн, разбитые арки и разрушенные своды. Стены, которые когда-то сияли в лучах солнца, теперь покрыты трещинами и мхом. Уцелевшие части фасадов всё ещё хранили следы былого великолепия: остатки лепнины, фрагменты витражей, куски мозаик, рассказывающие о подвигах предков.

Я медленно шёл по опустевшим залам. Под ногами хрустели осколки мрамора и стекла. Сквозь проломы в стенах проникали солнечные лучи, освещая пыльные облака, поднимавшиеся при каждом моём шаге. В воздухе витал запах сырости и забвения.

На стенах ещё можно было различить остатки фресок: блеклые фигуры рыцарей в чёрных доспехах, сцены сражений и триумфов. Я остановился перед одной из них, стараясь разглядеть детали. Казалось, вот-вот смогу услышать звуки битвы, крики воинов и звон мечей.

Но реальность быстро возвращала меня обратно. Тишина окружала со всех сторон, прерываемая лишь тихим шёпотом ветра. Я почувствовал, как внутри меня нарастает горечь и злость. Как же так получилось, что всё это было утрачено? Что привело к падению великого рода?

Внезапно мой взгляд упал на старый гобелен, чудом сохранившийся в одной из ниш. Я осторожно подошёл ближе. Ткань была изъедена временем, но на ней всё ещё можно было различить изображение герба нашей семьи: клыкастая морда ежа и торчавшие как бы из-за неё длинные иглы.

Я сжал кулаки, чувствуя, как по венам разливается горячая ярость. Как несправедливо, что время и враги так жестоко обошлись с нашим наследием. Но одновременно с этим я понимал, что прошлое не вернуть, и смотреть нужно вперёд.

Сзади тихо шагала Виктория. Она молчала, будто чувствовала, что слова здесь неуместны. Её лицо выражало смесь любопытства и осторожности, а взгляд неотрывно следил за развалинами, словно она боялась потревожить что-то давно ушедшее.

Мы медленно пересекали заросший сорняками двор, когда внезапно из-за одной из уцелевших колонн, словно молния, вылетел знакомый мне силуэт. Гигантский ёж, на невероятной скорости стремительно подскочил прямо к Виктории и в последний момент, будто вкопанный, застыл возле неё, наклоняя голову и пристально оглядывая девушку своими маленькими на фоне его туши, блестящими глазами.

— А-А-А! — громкий визг разнёсся эхом по горным вершинам.

Я обернулся и увидел, как Виктория, побледнев от страха, вытянула руку вперёд, выбрасывая телекинетическую волну. Нах-Нах, получив удар, отлетел назад, но тут же, не теряя времени, снова рванулся к ней.