— А это, — нарушил молчание второй княжич, передавая женщине предмет, похожий на обычный фонарик, — дорогой артефакт. Два в одном, как говорится. Пустишь в него концентрат своей маны — и он рванёт. До тех пор, он будет держать вокруг твоего тела барьер. Не обычный щит, а барьер от тёмных сил. Редкая вещь — мы с трудом достали.

— Взрыв убьёт и меня, — спокойно произнесла монашка, приняв артефакт и бегло его оглядев.

— И тебя, и Викторию, и этого ублюдка, если они будут рядом. Ты сама говорила, что хочешь уничтожить эту тварь.

— Мария, тебя никто не заставляет, — следом же спокойно добавил старший из братьев. — Если ты не готова, мы попросим другую.

— «Другую?» Почему именно женщина? — нахмурившись, бросила монахиня, оглядывая лица бывших учеников.

— Догадайся сама, — прикусив губу, бросил младший из княжичей.

— Нам неприлично тебе это говорить… — вмешавшись, более мягко продолжил старший. — Но с огромной вероятностью, когда тебя найдут, случится досмотр, и любая вещь, которая будет находиться при тебе, будет конфискована. Они не тупые.

Наступила неловкая пауза, во время которой сестра Мария абсолютно по-иному посмотрела на лежавшую в руках вещь.

Оказавшись вместе с Викторией на руках в гостиной дома Белорецких, мы, что неудивительно, одним только своим появлением вызвали бурю удивления.

Зависшие в немом шоке Маша с Алиной, испуганно оглядывали то меня, то обессиленную княжну. Её посеревшее от испытываемой боли лицо, выбившиеся из прически волосы, и самое главное — неестественно вывернутая рука, создавали крайне тревожную картину. Будто сама смерть коснулась девушку, оставив свой невидимый след.

Следом на шум в гостиную вошла Алиса, а за ней ворвалась внутрь и тётя Тоня. Секунды молчания казались минутами — они не сводили с нас взглядов, а я переводил дыхание, всё ещё сжимая в руках тело девушки.

— Маш… поможешь ей?..

Девушка тут же коротко кивнула и жестом указала на стоявший в центре помещения диван. Едва я положил на него Викторию, Морозова склонилась над ней и провела над грудью княжны своей ладонью.

— Стёпа с Максимом? — не отрываясь от лечения, произнесла Маша, на секунду подняв на меня глаза.

— Целы и невредимы, — кивнув, тут же ответил я.

— Это… Светлицкая? — наконец отмерла Алина, удивлённо всматриваясь в лицо Виктории.

Я кивнул, всё ещё переводя дыхание. Сказать, что волновался — ничего не сказать. В груди разгоралось чувство вины за случившееся со Светлицкой, ведь это именно я приказал вытащить её в этот лес. Очную ставку захотел, твою мать, провести.

— Девчонки, прошу, — начал я, желая избежать сотни вопросов, очевидно роящихся в их головах в эту секунду: — Помогите ей.

Тётя Тоня на этих словах бросила что-то в рацию, и следом, переведя на меня взгляд, уже громче произнесла:

— Ваша Светлость, Вы не имеете права вваливаться в этот дом и приносить на своих руках такую опасность.

— Пускай окажут ей помощь, Тоня, — тут же вмешалась Алиса, склонившись над Светлицкой. По лицу девушки было понятно, что она точно не в восторге от идеи помощи потенциальному врагу, но присущая княжне доброта и благородство стояли выше.

Телохранитель на это лишь молча кивнула и, одарив меня недовольным взглядом, покинула помещение.

— Ты не желаешь нам что-то объяснить? Что случилось? — произнесла Алина, как и все остальные в комнате зависшая над принявшейся за работу Машей.

— Очередное покушение, — тяжело вздохнул я. — Возможно, даже на нас обоих.

Маша осторожно водила руками над телом княжны, но повреждённые конечности девушки всё ещё оставались в неестественном положении.

Алина хмурилась, одаривая Светлицкую крайне недовольным взглядом. О сложных отношениях моего рода и рода Виктории она знала прекрасно.

— Интересно было бы узнать, как это произошло. Тем более, в это время суток, — подняв на меня взгляд, произнесла графиня.

— В лесу. Протупил и подпустил камикадзе-монашку слишком близко, — погруженный в свои мысли, отвечал я на автомате.

— В лесу? — вслух удивилась Алиса.

— Камикадзе-монашку? — вторила ей Маша.

— Да, — коротко кивнул я, отвечая сразу обеим. — Бойтесь светлых монашек… они скрывают в себе многое… — добавил я с досадой и злобой в голосе.

— Бойтесь светлых монашек… они скрывают в себе многое… — добавил я с досадой и злобой в голосе.

Алиса, стоявшая всё это время чуть поодаль, неестественно улыбнулась и, слегка задрав брови, часто заморгала. Я тем временем всё же приходил в себя и стал понимать, что несу какую-то чушь.

В этот момент входная дверь отворилась и внутрь спешно вошёл мужчина, тут же направляясь в сторону дивана.

— Фёдор Андреевич, здравствуйте, — первой опомнилась княжна Белорецкая, поприветствовав вошедшего.

— Здравия всем желаю. Ваши Светлости, Ваша Милость, сударыня, — быстро протараторил он и тут же склонился над Светлицкой.

— Он врач, — отметив моё недоумение, произнесла Алиса и перевела взгляд на Викторию.

В комнате повисла звенящая тишина, во время которой все молча наблюдали за работой профессионального лекаря, очевидно входящего в состав службы безопасности княжны Белорецкой. К слову, очень удобно. Надо бы тоже таким обзавестись…

— Приветствуем наших дам, — материализуясь в паре метров от меня, бросил Стёпа и тут же проследовал к Маше, не стесняясь, сгребая девушку в свои объятия.

Морозова слегка покраснела, но тоже подалась навстречу Астапову — лечением Светлицкой полностью занялся прибывший врач, и мешаться у него под руками девушка не стала.

А вот появившийся в помещении следом Максим вёл себя уже намного скромнее. Парень лишь коротко поздоровался с девчонками и мельком переглянувшись с Алиной, занял место возле меня.

— Взрыв, конечно, был дай боже… — произнёс Максим, почесав затылок, но разговор так и не завязался — все были погружены в свои мысли.

Правда, через минуту тишину нарушил уже лекарь.

— Недельку на восстановление — и будет как новая. Сейчас пусть поспит.

— Её здесь до утра оставить можно? — повернувшись к Белорецким, произнёс я.

— Зачем? Я позвоню Светлицким — пусть забирают. Помощь мы ей оказали, более… — стала отвечать Алина, но я её перебил.

— Нет, — категорично качнул я головой и добавил: — к Светлицким нельзя, они её убьют. Ладно, тогда с собой заберу. Спасибо и на этом, девочки. Вам, Фёдор Андреевич, я отдельно благодарен.

Но не успел я закончить фразу, как в разговор вмешалась Алиса.

— Лёша, — осторожно окликнула меня княжна, стараясь держать голос ровным, но её глаза выдавали напряжение. — Можешь не беспокоиться. Мы о ней позаботимся.

— Это вас не…

— Не переживай, — уверила меня девушка, — с ней всё будет хорошо.

— Уверена?

— Да.

— Ладно… Заберу её при первой же возможности, — подумав, быстро согласился я, и благодарно оглядев девушек на прощание, приказал бесам меня вытаскивать.

Мозговой штурм тянулся без малого почти весь следующий день, безжалостно истощая мозговые ресурсы всех присутствующих. Естественно, гораздо легче было бы просто плюнуть на всё, откинуться в кресле и подождать, пока Император соблаговолит решить всё за нас на предстоящей аудиенции. И вроде как, всё к этому и шло. Но мысль о подобном действовала на меня не хуже ледяного душа: простить этим ублюдкам всё, что они сделали? Все произошедшие покушения, все оскорбления? Нет уж, такое благородство я оставлю для книжных романов про рыцарей. У меня был совсем иной путь.

Сквозь утомительные обсуждения, расчёты и вновь спускающиеся до самого начала планы, мы со Святогором, наконец, пришли к чему-то дельному. Идти в лобовую атаку на дворец Пожарских — настоящая авантюра, если не сказать хуже — самоубийство. Враги не просто ожидали нас, они старательно и хорошо готовились к любым возможным сценариям наших атак. За прошедшее время, аналитики вражеского рода неплохо изучили меня и мои возможности, хотя не сказать, что они и раньше страдали от отсутствия информации — опыт прошлых войн никуда не делся. Поэтому к защите своего дворца они подошли с фантазией, не став полагаться только лишь на два имеющихся защитных артефакта, которые и без всего остального ставили жирный крест на наших притязаниях.