Муравей перехватил соломину за другой конец и протащил ее через узкое место.

Это станет возможным, чего бы оно мне не стоило!

Первый раз за много дней я улыбнулась — выбор сделан!

Белая крашенная дверь, заляпанная у ручки серыми отпечатками — мой пропуск в класс. Первый день в новой школе. Как это глупо… Зачем? Разве можно сломав жизнь теперь склеивать ее так неумело?

Раздражение заставило руку сжаться в кулак. Пришлось на миг остановиться, прежде чем сделать последний шаг.

Ярослав сказал — надо доучиться, получить аттестат, обещал все устроить. Я была не против, вот только заканчивать эту школу не собиралась. Я вернусь домой! Но пока надо сделать вид, что приняла все, таким как есть.

Снова вздохнула, толкнула дверь, она поддалась напору и распахнулась, привлекая всеобщее внимание. Оно не смутило — ерунда, мелочь, моя кожа стала слишком толстой, чтобы конфузиться.

Я оглядела притихших старожилов, выбирая себе место. Хотя в классе не было трубы, он все равно делился на две части. Ровно посередине. Пустым оставался весь средний ряд. Почти пустым — занята была одна единственная парта, она невольно притягивала внимание. Я зацепилась взглядом за сидящего за нею светловолосого вихрастого парня и вздрогнула — его глаза были отражением моих собственных: те же огонь, ярость и прожитые века. Пробужденный. Несчастный. Одинокий. Слишком молодой для свалившегося на плечи.

Ярослав сказал, что ритуал проводят не раньше двадцати пяти, чтобы гормоны успокоились, а психика окрепла, хотя иногда выходит по-другому. Если в дело вступает господин случай, как со мной, как с этим мальчиком, как с ним самим когда-то и как с моим отцом много лет тому назад. "Несчастливое стечение обстоятельств" — так сказал Ярослав. Всего лишь.

Я замерла, оглядывая остальных, в раздумье, куда отправиться. Ивановские смотрели на меня с большим интересом, но спешно отводили глаза, стоило только встретиться взглядами. Подгуляевкие тоже отворачивались, но не сразу. Все знали, кто я и откуда (в деревне такой тайны не сохранишь), но вот что случилось на самом деле, был в курсе только один из класса.

Я выбрала первую парту в среднем ряду. Так проще. Пусть смотрят, если хотят. Через мгновение рядом скрипнул стул.

— Можно?

Кивнула, не глядя — отказывать собрату в поддержке нельзя. А затем погрузилась в себя. Я умела отключаться от окружающего мира, пропускать взгляды и слова мимо себя.

До конца учебы оставалось всего пятнадцать дней. За этот срок надо найти способ научится справляться с собой.

Меня легко пихнули в бок, привлекая внимание — в класс вошла учительница, и все встали, приветствуя ее. Она мельком мазанула взглядом по незнакомому лицу, но посмотреть в глаза не решилась.

Человек или… спящая?

Я раздула ноздри, вобрав ее запах. На три четверти человек. Впрочем, тут все такие. Меньше примеси почти и нет. И эта труба не более чем символ. Выбора. Между болью и ее отсутствием. Или даже — готовностью принять судьбу. Не все кто живет в Погуляево оборотни, но вот в Иваново точно нет ни одного, хотя любой его житель старше двадцати пяти лет может войти в ельник, а потом вернуться обратно… если сможет. Если захочет.

Я откинулась на спинку стула и уставилась перед собой невидящим взглядом, потом прислушалась к тому, о чем шла речь и поморщилась от досады — какое нам дело до истории людей? Они не ведают, что творят! И не видят, каков мир собой. Дразнят наглостью и быстротечным могуществом, испытывают наше терпение неразумностью. Глупцы!

Я вздрогнула — эта мысль не моя!! Я не могла так думать!

Вздохнула глубоко, представив мысленно первую комнату в длинном коридоре, и дождалась пока на ней с железным лязгом встанет на место засов. Прислушалась к себе… затем опять к учительнице. Дверь содрогнулась, но чувства остались неизменными — ни злости, ни презрения, лишь сожаление и жалость к чужой слепоте. Хорошо! Это сгодится! Лучше жалость, чем ненависть. Может, не зря Ярослав заставил меня сюда ходить?

В душе в первый раз шевельнулось что-то похожее на благодарность к черному волку. Признательность за его терпение и поддержку. Я передернула плечами — привязываться к стае нельзя! Иначе от ельника не уйти.

***

Перемена показала, что с выводами торопиться не стоило: новый сосед по парте вовсе не был одинок. Напротив — он оказался заводилой затрубных. Вожаком маленькой стайки одиннадцатого класса. Подгуляевские вились вокруг него плотным роем, ивановские — поглядывали с завистью и досадой и отводили в сторону носы — мол, нам нет до вас дела. А ведь и правда — завидовали. Бесшабашной удали, что проскакивала у "затрубных", веселой злости во взглядах. Я пригляделась — ребята из Подгуляево, даже непосвященные все равно отличались от ровесников с другой стороны. Они были крупнее, мускулистее и… живее, что ли. Словно отказ от волчьей судьбы лишил детей отступников части жизненной силы. А я? Я тоже раньше такой была? Вспомнила блеклую девчонку с фотографии — да, была. Я уже знала — оборотни живут много дольше обычных людей и тех, кто отказался от волчьей шкуры. Так ради чего моя бабка решилась на такой шаг? Позволила себе умереть? Почему отец ушел из стаи? Почему?

Сосед по парте, заметил мой хмурый внимательный взгляд и криво усмехнулся, истолковав его по-своему:

— Ничего, освоишься. Меня, кстати, Борис зовут! А это… Он кивнул на стоящих рядом ребят, — … Егор и Сергей.

Я прищурилась — знакомиться желания не возникло — и нехотя выдавила:

— Саша. — И тут же поправилась, — Александра.

— Сашок, значит, — усмехнулся Борис.

Я стиснула руку в кулак.

— Собаку свою Сашком зови!

Уставилась в упор на невежу.

Мальчишка на миг оторопел, не сумев с ходу понять, что вызвало такой отпор, и нахмурился:

— Прости, если обидел. Только зря ты так… я же не со зла.

На мгновение стало стыдно — за что набросилась на парня?

— Ладно, забей! — буркнула в ответ и отвернулась, надеясь, что от меня отстанут. Не тут-то было!

Борис кивнул друзьям, чтобы отошли, а сам сел рядом и как ни в чем небывало сказал:

— У тебя ведь наставник Ярослав? Я тоже его подопечный. Хорошо, что ты появилась, а то он от меня ни на шаг не отходил.

Сначала слова мальчишки принесли облегчение — значит, дело не во мне. Затем досаду — черный волк будет ходить по пятам до самого ухода, если новый ученик не подвернется! За няньку он у них что ли?!

Но своим правом доставать наставника вопросами я воспользовалась, как только вернулась домой, задав тот, что больше всего интересовал:

— Почему не все хотят оставаться оборотнями?

От такого вопроса у Ярослава затвердели скулы:

— По-другому нельзя, если судьба повязана с людьми. Иначе им рядом с нами не выжить.

Я не сразу поняла, а когда дошло, со свистом втянула сквозь зубы воздух — когда сравнивала себя с ядовитым плющом, не думала, что угадаю. Мы тянем силу из людей! Когда есть возможность… Когда живем рядом…

От такой правды я съежилась в комок — во что бы вылилось через пару лет соседство с монстром Ляльке? А маме? Выходит Влад не ошибался, ненавидя меня? Что он тогда кричал? "Чем меньше ей достанется от такого отца, тем лучше?!.. Чертово отродье?!" Неужели он что-то про нас знал?! Нет! Не может быть! Наверное, у него просто сработал инстинкт. Теперь я была почти благодарна, что меня вовремя выдернули из дома, не позволив причинить вред маме и сестре.

Замотала головой — никогда больше не превращусь в волка! И тут же от мысли, что надо отказаться от собственного "я" стало плохо, словно от приказа отрезать собственную руку. Мне не по силам такая жертва! Пока не по силам… Зато реально другое — ни за что и никогда не возвращаться в бывший дом.

— Без этого обойтись нельзя? — прошептала, едва шевельнув губами.