В это время Сэм осветил фонариком пол стенного шкафа.

— Она забрала его шнурки и срезала пуговицы с некоторых рубах, — констатировал он и, опустившись на корточки, внимательно все осмотрел, ни к чему не прикасаясь. — Похоже, здесь целая выставка кроссовок.

Крик взял Сонору под локоть и подвел ее к туалетному столику. Газетное фото полицейского инспектора Соноры Блэйр было сильно измято и разорвано на три части. А «Дневник наблюдений» Китона бесследно исчез.

— Это все? — спросила она.

Сержант закинул руки за голову, склонил голову набок и внимательно посмотрел на Сонору:

— И она еще говорит: «Это все»! Я хотел бы, чтобы до тебя все-таки дошло, Блэйр: это очень опасная женщина, и у меня ощущение, что она не очень-то тебя любит.

— И это вас удивляет, сэр? После той пресс-конференции, на которую вы меня отправили? А мне казалось, это должно вас только порадовать.

— Просто надо быть поосторожнее, Блэйр.

— Что она еще здесь натворила?

— Забралась на кухню и опустошила кастрюлю с макаронами. Часть сожрала, а остатки вывалила на скатерть.

— Я ей не позавидую, если она заявится за остатками ко мне на кухню. У моего тринадцатилетнего сынка завидный аппетит.

— Забавная ты девчонка, — усмехнулся он и поманил ее пальцем в ванную комнату Китона. Нахмурившись, Сонора последовала за ним.

На полке лежала электробритва «Браун», старая зубная щетка, дезодорант. И никакого персикового мыла в форме розового цветка. Прикрыв дверь за собой, Крик опустил дубовую крышку унитаза, присел на нее и взмахнул рукой:

— Ну давай, Блэйр. Чувствуй себя раскованно.

Сонора уселась на край ванной, зажав ладони между колен.

— Итак, сержант?

Крик потер шею ладонью. Это был крупный мужчина — он занимал почти полкомнаты. Их колени почти соприкасались друг с другом, и поэтому Сонора немного отодвинулась.

— Послушай, Блэйр, по-хорошему, мне полагалось бы вызвать тебя в свой кабинет и вежливо расспросить, но ведь мы уже столько лет работаем вместе. И я хочу, чтобы ты расценивала этот разговор как неофициальную беседу. Будь честна со мной, Блэйр. Ради тебя самой и ради меня.

Сказав это, он холодно замолчал.

— Между тобой и Китоном Дэниелсом что-то есть? — спросил он через минуту.

Сонора опустила голову.

— Сержант, Китон — брат Марка Дэниелса, и мне представляется, что именно он с самого начала был намечен в качестве жертвы. Сэм и я много с ним общались, стараясь завоевать его расположение. Мы хотим сохранить ему жизнь. Думаю, что это неотъемлемая часть нашей работы.

Крик в задумчивости почесал лоб. Сонора обратила внимание на его покрасневшие глаза и набухшие веки.

— Послушай, Блэйр, я тут поговорил с Рене Фишер. Ты знаешь такую?

— Да, это судебный психиатр. Кажется, мы сталкивались с ней по делу Паркса, не так ли?

Крик кивнул.

— Я слышала, что она толковый специалист, — сказала Сонора.

— Да, это так. Она только накануне приступила к анализу дела Вспышки, а сегодня утром уже позвонила мне и рассказала, что не спала всю ночь, разбираясь с полученными материалами.

— И что же?

— Она обнаружила, что поведение Дэниелса во многом отличалось от обычного поведения жертв.

— Нам это известно.

— Ну да. И еще ей кажется, что ты, Сонора, взяла на себя сложную роль — наперсницы и соперницы одновременно.

— Я лишь полицейский, моя задача — поймать ее. Вот и все.

Крик внимательно посмотрел ей в глаза.

— А вы сами что думаете, сэр? — спросила она.

— Не спорю, твоя задача — найти ее. Хорошо, если все, о чем мы говорили, нужно тебе для дела. Но почему твоя газетная фотография оказалась там, в спальне этого мужчины? Я выяснил — ее сюда принесла не Вспышка.

— И что же сказал Китон?

— Он сказал, что собирал все статьи, касающиеся этого дела.

— Ну вот вам и объяснение.

— Но я не нашел никаких других статей.

— Наверное, сержант, у него просто не хватило времени сброшюровать их. Почему бы вам не перейти сразу к сути и не поведать мне, в чем именно состоит проблема. Может быть, существуют какие-то особые предписания, оценивающие появление моих фотографий на туалетном столике этого человека как противозаконные?

— Нет, Блэйр. Так же, как нет никаких официальных запрещений насчет того, чтобы ты вступала с ним в связь. Но тебе, черт возьми, лучше его избегать.

В ответ Сонора процедила:

— Уверена, что вы не затеваете подобных задушевных бесед на темы морали, если что-нибудь похожее происходит с полицейским-мужчиной и женщиной-свидетельницей.

— Если не хочешь официального разбирательства, то избавь меня от своих сексуальных приключений. Я хочу, чтобы ты, Блэйр, внимательно меня выслушала и хотя бы раз в жизни не перебивала. Если твоя связь с Дэниелсом продолжится, возникнут очень большие проблемы. Эта женщина по-настоящему опасна, и я хочу схватить ее до того, как она совершит новое преступление. — Голос его понизился, а тон стал более вежливым: — Я не припомню, чтобы ты когда-нибудь провалила дело, и не знаю случаев, когда бы ты нарушала дисциплину. Поэтому если опять что-нибудь случится, то, прошу тебя, сообщи мне. А теперь скажи мне правду.

Сонора уставилась на него с каменным лицом.

— Ты спала с Дэниелсом или нет? — в лоб спросил Крик.

— Нет, — ответила Сонора, крепко сцепив пальцы рук.

— Сэм, плохи мои дела.

— Сонора…

— Совсем погано, Сэм.

— Не паникуй, крошка. Возьми себя в руки, а то нас кто-нибудь услышит. Поговорим позже.

Сэм закурил сигарету. На этот раз Сонора не стала возражать. Они сидели в машине, на автостоянке, расположенной близ бара «Закат», и наблюдали за ленивым течением реки. Сэм стряхивал пепел в открытое окно автомобиля.

— Тебе надо было сказать ему правду.

— Ты уже это говорил.

— Ну да, Сонора, только он ведь прав: все это действительно влияет на расследование. Ты оказалась последней, кто находился в той ванной перед визитом Вспышки. Что будет, если волосы, которые там обнаружили, окажутся твоими?

— Ты думаешь, меня это не беспокоит? — Сонора глубоко вздохнула и взглянула в окно. — Что ты собираешься говорить, когда Крик обратится к тебе?

— Ты имеешь в виду, знал ли я, что ты спала с этим парнем? Ты хочешь, чтобы я соврал ради тебя?

— Угу.

Сэм швырнул в окно коротенький окурок.

— Помнишь, когда-то мы считали себя честными ребятами?

— Спасибо, Сэм, ты лучше знаешь, как все устроить.

— С тобой все в порядке? Мне надо домой.

— Я тоже собираюсь забрать детей.

— Хочешь их разбудить? Ведь сейчас только два часа ночи. Пусть они поспят у твоего брата.

— Я обещала, что заберу их вечером. А кроме того, хочу, чтобы они спали у себя дома, в своих собственных кроватях, и чтобы утром я могла проводить их в школу…

— Ну ладно. Ты возьмешь Тима, а я понесу Хитер.

Они чуть слышно прикрыли дверцы автомобиля — привычка, выработанная во время многочисленных полицейских операций. Сонору снова затошнило — это язва напомнила о себе, — и она прислонилась к крылу автомобиля.

— Ты можешь идти? — спросил ее Сэм, обернувшись.

— Подожди минуту. Сэм?

— Что?

— Я вот о чем подумала. Тот парень из Атланты, Селби, сказал, что стал получать телефонные звонки сразу же после Пасхи. Я только сейчас вспомнила, что и Китон говорил то же самое.

— Я что-то этого не припоминаю. А все записи просмотрел не менее четырех раз.

И тут Сонора сообразила, что вычитала об этом в «Дневнике наблюдений» Китона.

— Ладно, Сэм, давай считать, что говорил, о’кей?

— Разговоры в постели?

— Это ведь любопытно, не так ли? Выходит, здесь есть какая-то связь с Пасхой.

— Ну да — крашеные яйца, куличи, религия. С Пасхой много чего связано, Сонора.

— Думаешь?

— Слушай, сообщи мне, если уточнишь это, ладно?

— Что уточнишь?

Сэм усмехнулся: