Приезжает как-то бухгалтер одного из районных учреждений. Шелковичных червей, по-видимому, он до этого видел только на картинке. А когда увидел живых — остановился в отдалении, близко и подойти боится. А они только что очнулись от пятого сна и хрумкают листья тутовника так, что треск на все помещение разносится. Долго смотрел на них удивленный представитель, а потом повернулся ко мне и говорит:
— Вот жрут, паразиты!
Потом осмелел и подошел к нарам. Взял ветку тутовника и ткнул в бок червяка-шелкопряда:
— Перестань, тунеядец, взбесился ты, что ли?
А тунеядцу хоть бы что. Очистил один лист, за другой принялся.
Постоял представитель, покачал головой и ко мне подошел:
— Яшули, где председатель?
— Где-то здесь, неподалеку. Скоро должен прийти.
— Яшули, сколько раз давали шелкопрядам листья тутовника?
— Раза два-три…
Он вытащил из кармана блокнот, прочитал нужную страницу и сказал:
— Два-три раза? Вот поэтому они у вас так и жрут, словно волки голодные. Ведь за это время надо было раз пять покормить.
— Покормили бы и пять раз, да не успели…
— А чем же вы здесь занимаетесь? Спите, что ли?
— И спим, бывает…
Снова посмотрел он в блокнот и говорит:
— А сколько раз их поили?
Тут я окончательно убедился, что с шелкопрядом наш представитель дело имеет первый раз.
— Последний раз вчера вечером поили, — говорю.
Возмутился представитель:
— Как, с вечера они ничего не пили?
— Да, — вздохнул я, подтвердив самые черные его подозрения. — С вечера, бедняги, ни капли воды не видели…
— Эх, яшули, яшули… Как погляжу я, в вашем колхозе совсем никакого порядка нет!
— А вы председателю скажите, — кротко посоветовал я. — Мое дело маленькое: убирать помещение да следить, чтобы с дровами перебоев не было…
— А что? И председателю подскажем! Поправим! — задорно воскликнул он и, порхнув молодым петушком, поспешил поправлять председателя…
Понял я, что кто-то над ним подшутил. Мол, обязательно проследи, чтобы шелкопряды вовремя напоены были. А то в колхозах воду экономят, а от этого ущерб шелководству.
Откуда же было бухгалтеру конторы «Вторчермет" знать, что шелкопряды воду не пьют?
Долго смеялись над этим случаем в колхозе. Зайдет кто-нибудь ко мне, посмотрит на шелкопрядов и говорит:
— Вот жрут, паразиты! Яшули, а сколько раз вы их поили?
Тут уж и мне не удержаться от улыбки…
Но были случаи, когда становилось не до шуток.
Как-то ранней весной, не помню, в каком году, собрались мы, члены правления, и обсудили вопрос о подготовке помещений для шелковичных червей. В тот год план их разведения был увеличен, поэтому решили отдать нм складское помещение в старом поселке, два помещения новых, которые предназначались сперва под коровник. Все это, конечно, предварительно побелить, продезинфицировать и подготовить.
Так и сделали. Приобрели печи, запаслись дровами, привезли лес для нар. Был только один недостаток: помещения несколько уже, чем полагается, да и потолки пониже. Конечно, в просторных помещениях и светлей, и воздуха больше. Но где их взять? Не по щучьему же велению… Ну и вынуждены были довольствоваться имеющимися, вполне приличными.
В тот день, когда мы получили грену[10], явился представитель из района — щупленький, чернявенький, на бритой голове туркменская тюбетейка. Он оказался работником отдела шелководства, поэтому, как только вышел из машины, сразу же вытащил из сумки рулетку, тетрадь и пошел измерять помещения для шелковичных червей. Измерял и вдоль и поперек, что-то записывал в тетрадке, а потом приказал:
— Перенести!
Председатель Курбан-ага не понял приказа:
— Что перенести?
— Нары перенести.
Курбан-ага подумал, что представитель шутит, и решил поддержать его шутливый тон:
— Вместе с помещением?
Но представитель не шутил, и вопрос этот ему очень не понравился. В его планы, видимо, не входило фамильярничать с председателем. Он многозначительно поглядел на Курбан-агу (а взгляд так и кричал: «Да как вы смеете позволять такие шутки в присутствии представителя района?») и сухо заметил:
— Можете и с помещением, если есть желание, — это дело ваше. Только новое помещение по размерам должно соответствовать инструкции.
Председатель сразу посерьезнел, даже несколько растерялся и стал объяснять, как мог:
— У нас нет такого помещения, товарищ представитель, а новое мы сейчас не в состоянии построить. Все, что могли, — сделали.
— Клуб можно использовать…
— Ну кто же разрешит отвести под червей клуб? — присоединился к разговору я.
— Я разрешаю! — вспылил представитель. — Что, нас прислали сюда в бирюльки играть? Разрешаю и приказываю! А кто спросит, скажите, что представитель района Кер-тиков указал. Нас сам секретарь послал в колхозы и велел полностью изыскать внутренние резервы. А тут и искать не надо, они на поверхности лежат.
Сколько мы ни возражали, представитель настоял на своем и уехал. Его как работника шелководства решили к одному колхозу не прикреплять — пусть обследует, в каких условиях выращивают шелкопрядов в других хозяйствах…
Делать нечего — приказ надо выполнять. Теперь нары стояли в просторном клубе, а молодежь устраивала танцы под радиолу на лужайке, под его окнами. От других культурных мероприятий вынуждены были совсем отказаться. Зато черви, обласканные изобилием тепла и света, были довольны, и несмолкаемый шелест их челюстей сливался в благодарственный гимн товарищу Кертикову…
А через три дня подкатил на мотоцикле высокий светловолосый парень и, улыбаясь, сказал:
— Здравствуйте! Меня послали вместо Кертикова. Я представитель района в вашем колхозе.
— Очень рады, — сказал председатель, но мне почему-то показалось, что особой радости он не испытывал. — Вот мой заместитель, пройдите посмотрите, — и представил сидящую рядом Бибиджемал. — А я сейчас должен ехать в районный центр на собрание по шелководству.
Представитель, сопровождаемый Бибиджемал, все обошел и вечером снова был в правлении. К этому времени и председатель из районного центра вернулся.
— Башлык-ага, что же это вы натворили? — спросил представитель и сел возле Курбан-аги.
— А что именно?
— Вы еще спрашиваете? Да как же это вас угораздило под шелковичных червей отвести очаг культуры, где воспитательная работа должна бить ключом?
— Представитель заставил. Тот, что до вас был, — ответил председатель.
— Кертиков?
— Да.
Представитель помолчал, пожевал папиросу.
— Но почему же вы-то согласились? Или вам его предложение понравилось?
— Сколько могли, упирались, — сказал председатель. — Да ведь плетью обуха не перешибешь…
— Да вы, как видно, и не пытались перешибить. Гнилую мягкотелость проявили… Насильно никто вас не смог бы заставить. Ну да что уж теперь говорить… Делать надо! Сейчас же перенести нары в прежнее помещение!
«— Пощадите, товарищ представитель! — взмолился Курбан-ага. — Если мы еще раз их перенесем, расходов будет больше, чем дохода от всех этих шелкопрядов. Овчинка явно выделки не стоит…
— Так что, червей держать в клубе? Может быть, они у вас в концертах будут выступать? И это говорите вы мне, заведующему отделом культуры? И серьезно верите, что я это вам разрешу? Никогда в жизни!
Но тут уж заупрямился председатель. Коса нашла на камень.
— Да что же, нам больше делать нечего, как нары туда-сюда таскать? А вас завтра, как Кертикова, отзовут и пришлют другого, так мы опять их сюда потащим? А может быть, их в правлении поставить или по домам колхозников раздать? Баста! Пока не получу прямого указания от первого секретаря райкома, не перенесу!
— Перенесешь!
— Не перенесу!
Долго они спорили. Представитель и так и этак, то с одной стороны к председателю подъедет, то с другой. А тот — ни в какую! Смотрю, под конец представитель откровенно загрустил.
