– Правильно, на него жалко пули. Выполняйте свою повинность.

Солдаты подошли к пойманному. Один из них сказал:

– Абдул Махмуд, ты арестован за убийство в Бомбее работника пароходства. Кроме того, ты украл собственность присутствующих здесь сагибов. Верни украденное добровольно, прежде чем понесешь заслуженное наказание.

– Никогда вы не получите этого золота, проклятые... – гаркнул Махмуд.

– Обыщите его! – приказал Пандит Давасарман.

Но солдаты ничего не нашли у Махмуда. Не теряя больше времени, Пандит Давасарман приказал связать его, и путешественники вернулись на стоянку, пригласив к себе и неожиданных гостей.

– Что они с ним сделают? – спросил Вильмовский у Пандита Давасармана.

– Ты вскоре увидишь сам, благородный сагиб. Будь спокоен, ему воздадут по заслугам.

Уже через полчаса они снова ехали по мрачной долине Астор. Новая дорога, построенная всего лишь несколько лет назад, пролегла между двумя прежними тропами, на которых с трудом могла разминуться пара мулов. Летом в долине царила невыносимая жара, а зимой дороги становились недоступными из-за внезапных холодных ветров, снежных бурь и морозов. Таким образом, большую часть года Гилгит бывал полностью отрезан от Кашмира. Проезжая через опасную долину Астор, караваны должны были брать с собой воду, корм для животных и топливо. Что опасность была нешуточной, можно было убедиться по разбросанным вдоль дороги человеческим костям и скелетам животных.

Через несколько часов похода Пандит Давасарман повел караван к берегу Инда. Кашмирские солдаты надули воздухом один из гупсаров и, развязав Махмуду руки, вынудили его погрузиться с гупсаром, привязанным к веревке, в реку.

Пандит Давасарман стоял на берегу, держа наготове винтовку. Посерев лицом, Махмуд отчаянно боролся с ревущим потоком воды. Пользуясь тем, что гупсар был на веревке, Махмуду удалось избегнуть ударов об острые камни. Вскоре, донельзя измученный, Махмуд вышел на противоположный, крутой берег. После этого солдаты притянули за веревку гупсар обратно к себе.

Белые путешественники молча наблюдали необыкновенную сцену. Махмуд уселся на камне на другом берегу реки.

– Что это значит, Пандит Давасарман? Вы оставляете преступника на свободе?! И это наказание за подлое убийство? – удивился боцман.

– Успокойся, благородный сагиб, – ответил Пандит Давасарман. – Его постигло более жестокое наказание, чем ты думаешь. По извечному местному обычаю, преступников приводят сюда и оставляют на другом берегу реки. Еще ни одному из них не удалось уйти оттуда. В этом диком, недоступном и безжизненном краю преступник должен погибнуть от голода, или попасть в руки диких туземцев, которые либо убьют его, либо продадут в рабство.

– Ах, если так, то бог с ним! Он заслужил себе эту кару, – буркнул добродушный боцман и отвернулся, чтобы не смотреть на одинокую фигуру человека, сидевшего на противоположном берегу.

Кашмирские солдаты, которых Смуга наградил деньгами, получили, кроме того, от Пандита Давасармана коня, вместо убитого Махмудом, и сразу же направились назад в Лех. Путешественники продолжали путь в глубину долины Астор. Вскоре они очутились в Дардистане, состоявшем из двух доминионов магараджи Кашмира: Астора и Гилгита, двух небольших ханств хунзов и нагаров и независимой республики Яшин.

По дороге Пандит Давасарман рассказал спутникам, как удалось обнаружить Абдула Махмуда. Сэр Янгхазбенд предполагал, что убийца не удовлетворится украденной частью золота и считал, что жадность вынудит Махмуда попытаться завладеть остальным золотом Смуги. Для этого Махмуд должен будет следить за своей жертвой, чтобы напасть на Смугу в дикой пустыне. Поэтому сэр Янгхазбенд приказал двум опытным разведчикам идти на некотором расстоянии за караваном путешественников. Только один Пандит Давасарман был посвящен в план сэра Янгхазбенда, чтобы в нужный момент прийти на помощь солдатам.

По счастливому стечению обстоятельств, убийца был пойман и жестоко наказан.

Несколько дней белые путешественники находились под впечатлением этого события. Чем ближе они знакомились с дикой страной, чем больше узнавали о ее жителях, тем меньшую ненависть они чувствовали к Абдулу Махмуду – таинственному человеку со шрамом на лице.

Гилгит утопал в персиковых садах и виноградниках. Соседство военного гарнизона позволяло жителям городка вести спокойную, оседлую жизнь. Мужчины выглядели здесь лучше, чем в других местах Кашмира, а женщины не закрывали паранджой своих лиц и не чуждались иностранцев.

Караван остановился вблизи английской фактории, находившейся в вилле, окруженной прекрасным парком.

– Сто бочек гнилого китового жира! Я никак не ожидал, что в этой адской стране увижу такую идиллию, – отозвался боцман, соскакивая с седла.

– За нами двадцать пять дней утомительного пути, – ответил Томек. – Это порядочный кусок дороги.

– Хорошее утешение, нечего сказать, – иронически заявил боцман. Не оглядывайся назад, а посмотри лучше вперед, и у тебя сразу же вытянется лицо!

Взглянув на окружающие их со всех сторон горные вершины, Томек улыбнулся. Не прошло и часа, как путешественники расседлали и развьючили лошадей, отвели их в конюшню, а сами уселись за длинный стол примитивной корчмы. Все были донельзя измучены и сразу после ужина отправились на покой.

Утром Смуга и Пандит Давасарман, одетые во все новое и свежее, отправились с визитом к английскому резиденту в Гилгите. Их спутники остались в корчме, потому что за время путешествия у них отросли бороды, и они предпочитали не показываться на улицах города небритыми.

Официальный визит перешел, по-видимому, в долгое тайное совещание, так как оба руководителя экспедиции вернулись лишь к обеду. Приказав подать обед в уютной комнате, чтобы без свидетелей поговорить с друзьями, Смуга плотно запер дверь и только тогда обратился к друзьям, снижая голос.

– У нас хорошие известия. Сэр Янгхазбенд сдержал слово. По его приказу здешний резидент ловко подготовил наш переход через границу. Не пройдет и десяти дней, как мы очутимся в русской части Памира, откуда легко доберемся до Китайского Туркестана.

– А как мы перейдем границу на Памире? – спросил Томек, окинув Смугу взволнованным взглядом.

– Мы будем сопровождать караван контрабандистов, – заявил Смуга. – Они лучше других знают все тайные проходы. На Памире мы присоединимся в качестве гостей к свадебному поезду, который как раз будет проходить неподалеку от границы.

Боцман басовито захохотал, а Томек нетерпеливо спросил:

– К чему нам эта свадьба? Не лучше ли поменьше обращать на себя внимание?

– Хвалю твою осторожность, Томек. Трактирщик мне сказал, что теперь на Памире не очень спокойно, – заметил Вильмовский.

Теперь в свою очередь рассмеялся Смуга, который заметил:

– И ты, и Томек были бы правы, но в этом счастливом случае невеста – киргизка. Правда, вы не знаете свадебных обычаев киргизов. Дело в том, мои дорогие, что у них переезд невесты в дом мужа сопровождается большими торжествами. В толпе, сопровождающей молодоженов, никто не обратит внимания на наш небольшой караван. Ну, а от дома жениха совсем недалеко до границы Китайского Туркестана. После свадьбы мы под видом свадебных гостей беспрепятственно приблизимся к ней. Таким образом, нам удастся провести бдительных русских стражников.

– Голову даю, что никто лучше не придумает! – восхитился боцман.

– Гм, идея и в самом деле хороша, – признал Вильмовский.

– Хороша?! Этого мало, она великолепна! – восхищался Томек.

Пандит Давасарман с интересом слушал беседу друзей. Вильмовский взглянул на него. По лицу индийца блуждала загадочная улыбка. Вильмовский насупил брови, словно вспомнил вдруг что-то не очень приятное.

– Скажи-ка Ян, а какие товары будет переправлять караван контрабандистов? – спросил он друга.

– Часть калыма за невесту, то есть кашмирские ковры, войлок и шали.

– Я вижу, что мы примем участие в свадьбе богатой киргизской семьи. Но меня удивляет, что участники свадебной церемонии не колеблясь впутываются в столь опасное дело. Они, пожалуй, делают это не из-за личной симпатии к нам.