Насильника звали Уиллард Роуч. Дружки в тюрьме любовно прозвали его Жеребцом. За его плечами оказался внушительный багаж сексуальных нападений и два приговора. После последней отсидки он досрочно вышел из тюрьмы штата в июне 1996 года. Свой последний адрес Роуч указал в Шривпорте, но там он надул своего наблюдателя и бросил свое удостоверение личности.
Он назвался Уильямом Данхэмом, переехал в Байу-Бро в последних числах декабря и устроился работать техником на радиостанцию «Кейджун», прикрывшись поддельным резюме, которое никто не удосужился проверить. Роуч отвечал на телефонные звонки в прямом эфире и записывал фамилии и адреса звонивших. Именно из этого списка он и выбирал свои жертвы.
При обыске в его доме были обнаружены ксерокопии списков с пометками Уилларда на полях. Рядом с именем Линдсей Фолкнер он написал: «Сексуальная сучка». Также при обыске нашли коробку с полудюжиной масок из перьев, купленных им в Новом Орлеане.
Эта информация поступала постепенно в течение всего дня. Все началось с того, что недалеко от дома Ким Янг нашли машину Роуча. У убитого взяли отпечатки пальцев, которые потом пропустили через компьютерную систему штата. Все делалось в спешке, потому что на четыре часа дня была назначена пресс-конференция. Ноблие хотел, чтобы дело было закрыто и перевязано праздничной ленточкой. Такой подарок жителям города к карнавалу – лучшая реклама деятельности полицейского департамента.
Анни металась по отделу, словно зверь в клетке. Ей так хотелось быть сейчас в гуще событий, а Майрон едва соблаговолил позволить ей внести в каталог все поступившие к ним на хранение улики по этому делу.
Анни хотела доказать вину Роуча самой себе, чтобы наконец выбросить из головы теорию о причастности к этим преступлениям Чеза Стоукса. Все ее домыслы лопнули как мыльный пузырь. Как Фуркейд и говорил ей, у нее не было улик, только какие-то намеки, подозрения, предположения. А работа детектива состоит в том, чтобы найти неопровержимые улики, чтобы выстроить прочное дело, которое не развалится в суде. Именно так и должен был действовать Стоукс еще до того, как Уиллард Роуч смог напасть на Кей Эйснер, Линдсей Фолкнер и Ким Янг, если бы Чез поработал чуть усерднее после нападения на Дженнифер Нолан.
А вместо этого Стоукс начал проверять все данные по Роучу уже после того, как его убили, и с готовностью принимал поздравления по поводу успешно выполненного задания. Все так радовались, что больше некому держать в страхе жителей округа, что предпочли забыть о том, что Роуч жил на той же стоянке трейлеров, что и Дженнифер Нолан, но его даже не допросили после нападения на нее. Его не было дома в то утро, когда началось расследование. Анни сама стучала в его дверь и доложила Стоуксу, что жильца дома не оказалось. Но ни Стоукс, ни Маллен даже не подумали вернуться еще раз. Если бы они это сделали, то узнали бы Роуча, когда в офис шерифа поступили по факсу снабженные четкими фотографиями данные обо всех насильниках, выпущенных на свободу за прошедший год.
Но после кошмара последних недель департаменту требовалось хоть что-то отметить. Смерть Уилларда Роуча считалась триумфом, хотя ни департамент, ни особая группа еще и палец о палец не ударили для его поимки. Анни казалось, что ее сослуживцам следовало бы испытывать по меньшей мере чувство неловкости. На департаменте повисло бы еще одно изнасилование и убийство, если бы очередная жертва не воспользовалась дробовиком, чтобы остановить негодяя.
В конце рабочего дня шериф преподнес прессе раскрытие этого дела, как подарок в красивой упаковке. Только Смит Притчет не испытывал радости. Окружной прокурор мучился завистью, потому что все лавры достались шерифу Ноблие. И все-таки он не удержался и произнес напыщенную речь о том, что мир стал чище без Уилларда Роуча, а затем заявил, что против Ким Янг не будет выдвинуто никаких обвинений, так как она защищала собственную жизнь.
Анни смотрела пресс-конференцию по телевизору в комнате отдыха и думала, что теперь все чувствуют себя победителями. Все, кроме Дженнифер Нолан, Кей Эйснер, Линдсей Фолкнер и Ким Янг. Последняя спасла себя от наихудшей участи, но разнесла голову человеку, и теперь ей придется с этим жить до конца дней.
Анни вернулась на свое рабочее место, чувствуя, что оказалась в тупике. Дела об изнасилованиях закрыты, так что об этом можно забыть. Ее цель – убийство Памелы Бишон. И здесь следовало не спускать глаз с Маркуса Ренара и Донни Бишона.
– Ты совсем потеряла совесть, – мрачно приветствовал ее Майрон. – У тебя полно работы, а ты смотришь телевизор.
Анни тяжело вздохнула, разбирая дневную почту:
– Господи, Майрон, почему бы вам не пойти и не посидеть в сортире, а? Это архив, а не служба охраны президента Соединенных Штатов, чего же так орать?
Клерк вытаращил глаза. Его ноздри раздулись, даже волосы на голове, начали шевелиться от возмущения.
– Достаточно, помощник шерифа Бруссар! Вы больше здесь не работаете. С меня хватит!
Он вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью, и направился прямиком в кабинет Ноблие. Анни перегнулась через барьер и крикнула ему вдогонку:
– Эй, попросите, чтобы меня вернули на старое место, раз уж вам так приспичило!
Как только Майрон скрылся из вида, Анни стало стыдно. Она всегда ценила Майрона, пока не начала у него работать. Она уважала старших – и по годам, и по званию, – если не считать нескольких исключений. Возможно, это Фуркейд так плохо на нее влияет. Или у нее просто есть более важные дела, чем лизать тощий зад Майрона.
Анни рассортировала почту. На одном из конвертов она заметила гриф больницы Милосердия, и письмо было адресовано ей. Вскрыв конверт, Анни достала листок. Это была копия результатов анализов Линдсей Фолкнер, которые потребовал доктор Анзер.
Анни взглянула на неподдающиеся расшифровке символы и числа, абсолютно ничего ей не говорящие. Теперь, правда, это не имело значения. Уилларда Роуча явно сочтут виновным и в нападении на Линдсей Фолкнер и в ее смерти, если только вскрытие, на котором настаивал Стоукс, не выявит никакой аномалии.
– Я оставил сообщение секретарю шерифа, – объявил вернувшийся Майрон. – Надеюсь, что с тобой разберутся до конца дня.
Анни даже не потрудилась поправить его, хотя она догадывалась, что перевода на другую работу или отстранения от службы – в зависимости от настроения Гаса – придется ждать до понедельника. Меньше чем за час до конца рабочего дня в пятницу, одержав такую победу, шериф наверняка обмывает это событие с отцами города.
– Так, значит, я могу идти? – сказала Анни. – В качестве вашего помощника, Майрон, я в последний раз, так уж и быть, отнесу этот документ детективам. Просто из хорошего отношения к вам.
Анни вошла в здание, где сидели детективы, даже не удосужившись позвонить в звонок. Говоривший по телефону Перес поднял на нее глаза, в его взгляде явственно читалось нетерпение. Она помахала ему факсом и жестом указала на комнату особой группы.
Все члены особой группы отправились на пресс-конференцию. Они оставили свою штаб-квартиру в таком состоянии, словно там неделю бесчинствовали грабители. Невыключенный приемник орал во всю мощь.
Двигаясь вдоль стола, Анни просматривала надписи на папках, пока не нашла ту, на которой было написано «Фолкнер, Линдсей». Она казалась жалкой, тоненькой, хотя за хранящимися в ней документами стояла судьба женщины, погибшей от руки насильника-убийцы. Да и не слишком много в нее еще предстояло положить перед тем, как дело будет закрыто и оно отправится на хранение в отдел Майрона. Акт вскрытия, последний рапорт Стоукса, вот и все.
Анни раскрыла папку, вытащила отчет из лаборатории, который Стоукс уже получил, стала его просматривать, чтобы убедиться, что они с Чезом получили одно и то же.
– Что с тобой творится, Бруссар? – в комнату широким шагом вошел Стоукс. – Ты что, меня преследуешь? Так? На этот случай существуют законы. Тебе ясно?
– Да что ты говоришь? И кто бы мог подумать, что тебе об этом известно? Ведь это ты подросту отмахнулся от жалоб Памелы Бишон!
