Эления тоже пришла довольно быстро, причем ей удалось отыскать более-менее чистую ткань. Сев с другой стороны от Тора, девочка отвернулась.

— Я знаю, что все это выглядит не очень приятно, — заметила Урд, — но ты все-таки смотри. Тебе нужно еще многому научиться, чтобы стать целительницей.

Эления печально кивнула и стала наблюдать, как мать обрабатывает рану Она даже помогала Урд, хотя и не очень умело. При этом девочка прижималась к Тору сильнее, чем следовало бы, и, конечно же, и он сам, и Урд это заметили.

Урд ничего не сказала Элении, но полностью скрыть свои чувства она не смогла. Тору показалось, что Урд нервничает. Неужели она ревнует его к своей дочери? Нелепость, да и только. Тор покачал головой. Остановившись, Урд удивленно посмотрела на него.

— Ничего страшного, — поспешно заверил ее Тор. — Просто больно.

— Тогда не смотри на руку, — посоветовала ему Урд, продолжая чистить рану. — Так будет легче.

К его изумлению, она оказалась права. Стоило Тору отвернуться, и боль немного утихла. Воспользовавшись подвернувшейся возможностью, он огляделся по сторонам.

Башня действительно была намного больше, чем та, которую он видел раньше, да и выглядела она… грубее. Здание возводили по тем же принципам, но все здесь казалось проще и массивнее, словно зодчих прежде всего интересовала мощь сооружения, а не его красота. Хотя зал почти полностью был засыпан обломками, тут оставалось достаточно места для нескольких костров. Наверное, раньше это была настоящая крепость, неприступная для врагов, если, конечно, в ней размещался гарнизон хороших солдат.

И все же крепость пала. На самом деле нельзя было определить, превратилось ли это здание в руины под гнетом времени или же пострадало от рук врагов, но Тор чувствовал, что не обошлось без боя. Эти стены повидали слишком много боли и еще сочились отголосками древних снов, которым так и не суждено было стать вещими.

Тор задумался о том, зачем вообще кому-то понадобилось возводить тут крепость, ведь дальше были лишь горы, непроходимые, пустые.

— Может, все совсем наоборот, — произнесла Урд.

Удивленно повернувшись к ней, Тор понял, что высказал последнюю свою мысль вслух.

— Они, по всей видимости, защищали равнину от того, что могло прийти из-за гор.

— Что бы это могло быть? — вмешался Лив. — Там только скалы да холод. И там никто не живет.

— Это сейчас не живет, — возразила Эления. — Но кто-то же построил все эти башни, верно?

Лив, презрительно поджав губы, развернулся и пошел к лошадям. Быстро и необычайно умело мальчик снял с коней седла и сбрую, но когда он подступился к пегой кобыле Тора, та попыталась укусить его за руку.

— Осторожно, — предупредил его Тор. — Эту лошадь выбирал для меня Свериг. И, полагаю, не просто так.

Неодобрительно покосившись на Тора, Лив точно так же посмотрел на лошадь, проверил, не откусила ли она ему парочку пальцев, и подошел к кобыле с другой стороны.

— Рана у нее выглядит не очень хорошо, — сказал Лив, заметив кровь на задней ноге лошади.

«Он прав, — обеспокоенно подумал Тор. — Рана действительно довольно серьезная». Пес вырвал зубами кусок мяса с крупа бедного животного. Нога еще кровоточила, и лошадь едва могла стоять на месте. Кобыла дрожала, переминалась с ноги на ногу и постепенно теряя силы.

— Да, лошадь очень страдает, — заметила Урд. — Наверное, мы должны избавить ее от мук.

«Урд тоже права, — подумал Тор. — Скорее всего, кобылу ждет медленная и мучительная смерть». Но он не мог этого допустить.

— Нет! — Тор почти кричал.

Все удивленно повернулись к нему, а Лив недовольно поджал губы.

— Эта лошадь… — Тор запнулся. — Она спасла мне жизнь. Без нее я был бы уже мертв.

— И теперь ты хочешь отблагодарить животное, позволив ему долго и мучительно умирать?

— Может, все не так плохо, как кажется. — Он упрямо покачал головой.

Урд задумчиво нахмурилась.

— Ты не поможешь ей? — спросила Эления, обращаясь к матери. — Ну, лошади… Рана выглядит плохо, но, может, ты обработаешь ее?

Урд промолчала, а Лив закатил глаза, всем своим видом показывая, что сомневается в рассудке сестры. Он смерил лошадь взглядом, и Тор прочитал на его лице свои же мысли: если даже кобыла не умрет от раны, понадобятся недели, чтобы она выздоровела, а у них просто нет времени, чтобы возиться с больным животным. Все это так. Однако же…

— Давайте подождем, — предложил Тор.

— Долго? — Лив фыркнул.

Top уже хотел ответить, но Урд его опередила:

— Все равно нам некоторое время придется оставаться здесь. Я осмотрю лошадь чуть позже. А потом мы решим, что будем с ней делать.

— Оставаться? — переспросил Тор. — Думаешь, это хорошая идея?

Башня, конечно, защищала от ветра, но не от холода, и едва ли можно было использовать ее в качестве укрытия.

— Нет. Но тебе нужно отдохнуть хотя бы день, а лучше два.

— Все не так уж и плохо, — возразил Тор.

— Это пока. — Урд потянулась за вторым мешочком. — Но вскоре станет хуже.

Они смогли продолжить свой путь только через три дня. Как оказалось, Урд была права. Тор впал в забытье и проснулся только через несколько часов, дрожа от лихорадки. Его мучили жажда и смутные воспоминания о кошмарном сне, который в этот раз никак не был связан с его прошлым. Тор бредил от жара. На следующий день ничего не изменилось. Рана по-прежнему болела, но благодаря помощи Урд начала заживать. Теперь Тору больше досаждала лихорадка, пожиравшая его силы и отгонявшая память о том, о чем он и сам не знал.

Когда Тор приходил в сознание, Урд заверяла его, что он идет на поправку, но, судя по его ощущениям, а еще по тревожным взглядам Лива и Элении, это было не так.

Однажды он проснулся в пятидесяти метрах от башни, крича и размахивая руками. Урд и детям едва удалось отвести его назад. В другой раз, очнувшись, он понял, что в бреду сорвал голос.

Но на третье утро все закончилось. Тор почувствовал это еще до того, как открыл глаза. Он по-прежнему был изнеможен и слаб, рука болела… но уже как-то по-другому. Это была правильная, нужная для выздоровления боль. Свинцовая тяжесть, давившая ему на плечи и не позволявшая даже поднять веки, сменилась приятной усталостью, словно после дня изнурительной работы.

Кроме того, ему было тепло, а в воздухе витал аппетитный запах жареного мяса, отчего у Тора сразу потекли слюнки и заурчало в животе.

— Суп почти готов. И тебе не нужно притворяться, я и так знаю, что ты не спишь.

Открыв глаза, Тор с удивлением увидел рядом Элению. В опустившихся сумерках он не мог разглядеть лицо девочки, но, тем не менее, на этот раз не спутал ее с матерью.

А еще он немного опешил, когда заметил, как изменилось все вокруг. За последнюю пару дней Урд славно потрудилась. Костер теперь окружал двойной ряд камней, и кто-то — наверное, Лив — отсортировал их по размеру и форме. Мусор с пола убрали, а над четырьмя лежанками на полу вокруг костра натянули сделанный из попон полог, чтобы удерживать тепло. Над костром виднелся треножник с тем же бронзовым шлемом, от которого и распространялся столь приятный запах. Все пожитки были сложены у стены, а напротив Урд устроила импровизированную конюшню, хотя и без особого успеха.

Лошади… Тор присмотрелся внимательнее. Их было всего четыре.

— А где… — Он сел так резко, что у него закружилась голова.

— Пегая кобылка? — Эления улыбнулась. — Не волнуйся, с ней все в порядке. Лив вывел ее погулять, чтобы она немного подвигалась. Очевидно, она столь же упряма, как и ее всадник. — Девочка тихо рассмеялась. — И столь же твердолоба, как говорит мама.

Эления встала и вскоре вернулась с кубком, который осторожно вложила в ладони Тора. Неуверенно прикоснувшись губами к напитку, Тор понял, что это просто холодная вода. Затем он сделал еще пару глотков, полоща рот, чтобы избавиться от неприятного привкуса. Он с удовольствием пил эту воду и осушил кубок до дна.

— А где мама?