«Несомненно — человеком, — говорили Лики, Нейпур, и Тобайас. — Его мозг был больше, чем у австралопитеков. Форма черепа у него была более человеческой, чем у австралопитека. Его зубы были тоже более человеческими. По скелету он очень близок к современному человеку».

«Определенно — нет, — говорили большинство критиков. — Подсчеты Тобайаса в 642 см³ сомнительны, потому что черепа были разбитыми или неполными и их было мало по количеству. Сходство по зубам тоже не убеждает. Кусочков скелета „умелого“ мало, чтобы судить о полном его строении».

О скелете критики Лики говорили верно. Всего скелета пока не было. Поэтому говорить о нем было рано. Однако в отношении зубов известный специалист Д. Т. Робинсон заявил, что он не видит существенных различий между зубами австралопитека и человека умелого. С ним согласился и знаменитый Ле Гро Кларк.

О черепе вначале молчали. Потом крупнейший антрополог Ральф Холовей из Колумбийского университета осмотрел Синди, Джорджа и Твигги и согласился с Тобайасом. Их черепа больше, чем у «бэби» из Таунга. Вскоре в Северной Кении был найден почти целый череп «умелого». Объем его мозга был больше, чем у троицы из Олдувая.

Правда, объем черепа и сейчас у людей не одинаков. У современного человека он колеблется в среднем от 1000 до 1800 см³. Это превышает размеры черепа человека прямоходящего (от 700 до 1250 см³). А объем черепа «умелого» перекрывает объем «прямоходящего». Недавние измерения всех находок показали, что объем мозга человека умелого колеблется от 500 до 800 см³.

Отклонения в размерах черепа вводили в заблуждение. Тем более, что различия в размерах черепа не влияют на ум человека. Скорее они отражают размеры тела. Большой человек имеет большой мозг, но он не обязательно умнее маленького человека. (У Байрона объем черепа был более 2350 см³, Тургенева — 2012, у Шиллера — 1781, у Маяковского — 1750, Рафаэля — 1100, а у Анатоля Франса — всего 1010 см³.) Мужчина больше женщины по размерам, и объем мозга у него больше (в среднем — 1400 г, а у женщины — 1270 г). Однако они равны по умственным способностям. Так же и у ископаемых — меньший череп может принадлежать женщине, больший — мужчине, поэтому различия в размерах черепа еще ни о чем не говорят.

4.1. На реке Омо

4.2. Кооби Фора

Можно много десятков лет изучать один Олдувай, но ничего не знать о всех ископаемых Африки. И Луис Лики хорошо понимал это. Поэтому он работал не только в Олдувае, но и в других местах. Так, еще в 1932—1955 гг. он вел раскопки на острове Ризинта на озере Виктория. Открытия Лики на Виктории были не менее важны для науки, чем находки зинджа или «умелого» в Олдувае. Он нашел там много ископаемых человекообразных обезьян, от которых мог произойти предок человека. Его находки на Виктории дали возможность взглянуть на мир, который состоял из млекопитающих, сейчас полностью вымерших. И уже тогда Лики заявил, что период рождения предков человека был не 900 тыс. лет (как думали тогда крупнейшие авторитеты вроде Артура Кейса), а где-то от 1 до 20 млн. лет назад.

20—10 млн. лет назад (в миоцене) человекообразных (антропоидных) было много, различных размеров и типов. Сейчас же их осталось всего пять типов. Все они занимают жалкие участки и, в общем-то, все они на краю вымирания (кроме человека). Если чуть больше охотничьих групп снарядить в горные леса Руанды, Бурунди и Конго, исчезнет и горилла. Если продолжится истребление лесов Уганды, то исчезнет и шимпанзе. Если на Борнео убить несколько сот самок, чтобы добыть малышей для зоопарков, исчезнет и орангутанг. Если расширить сведение лесов Индокитая и Малайи на древесину, исчезнет и гиббон. Это будет конец всех человекообразных. Это вполне может случиться в ближайшие полсотни лет. 20 млн. лет природа создавала человекообразных — приматов. Любопытно, что низшие обезьяны находятся во много более лучшем положении. 10 млн. лет назад их было совсем мало, а сейчас они стали намного многочисленнее (188 видов).

Миоценовые обезьяны чрезвычайно примитивны. У них есть сходство с современными человекообразными обезьянами. Однако ни одна из них не могла быть прямым предком человека. Для Лики, который всегда интересовался ранним человеком, миоцен был просто очень древним. И он прекратил раскопки миоцена. Гораздо интереснее был для него плиоцен. Это время от 10 до 2 млн. лет назад.

Южнее Олдувая, в Летолиле, в 1955 г. Лики нашел слои с ископаемыми плиоцена. Но ему показалось, что там нет гоминидов (один зуб предка человека тогда не заметили).

Лики почти перестал работать в Летолиле. Он все свои силы и энергию бросил на Олдувай. Но и о плиоцене не забывал.

В 1959 г. Лики предложил молодому антропологу Кларку Хауэлу сделать разведку к северу от озера Рудольф (Туркан). Лики советовал Кларку пройти вдоль реки Омо, которая снабжает озеро водой из высокогорья Эфиопии.

Хауэл добыл немного денег. От Лики он получил автомашину, советы, где и что искать, и двинулся к северу. Еще в Вашингтоне он получил от посла Эфиопии визу на въезд. Но на границе его задержал полковник, заявив, что у него неправильно оформлены документы.

«Я показал ему мою туристскую визу, — рассказывал Кларк Хауэл. — Он сказал, что не разрешает мне ездить вокруг озера, как это я хотел делать. Он долго ездил в Аддис-Абебу „за инструкциями“. Потом он сказал, что должен получить их по радио. С того времени его радио „сломалось“. Я несколько дней болтался без дела около его штаба. Получалось, что я пересек границу Эфиопии лишь для того, чтобы повидаться с полковником. Я не мог ни ехать дальше, ни возвратиться, ибо имел разрешение только на въезд. Это было нелепо, так как я сидел в нескольких метрах от Кении. Там не было никаких пограничников, кроме одного полицейского поста на сотню миль, а я не мог ни ехать обратно, ни дальше».

Кларк Хауэл с трудом убедил полковника вернуть ему въездные документы. Он вернулся обратно в Кению. Несколько недель он ехал к Судану, обследуя неизвестные края. Большую часть времени он был один. У него были пища, вода и топливо. Ему казалось, что молчание необъятных просторов уносило его в далекое прошлое. Хауэл вспоминал, что это путешествие дало ему неизгладимые впечатления. Он нашел несколько раннепалеолитических стоянок около суданской границы. Но Омо обещало больше, и он вернулся к полковнику.

К этому времени полковник стал немного приветливее. Он сказал, что нет еще ничего из Аддис-Абебы, но он может позволить ему в сопровождении сержанта и капитана обследовать окрестности.

С первых же шагов Кларк Хауэл наткнулся на череп слона и бросился на землю. Он сфотографировал и зарисовал его и вечером предложил полковнику отпраздновать находку. Несколько вечеров Кларк угощал полковника, после чего он мог ездить везде, где хотел. Находки в Омо ошеломили его, он не ожидал, что здесь так много древних слоев с останками ископаемых.

Французский палеонтолог Камиль Арамбург 30 лет назад привез много костей с Омо, но он не сумел тогда разобраться в сложном чередовании слоев. Тогда вообще ученые многого еще не знали. Только теперь Хауэлу стала понятна сложность переплетения слоев с останками невиданных животных, живших миллионы лет назад.

Хауэл собрал коллекцию костей. Уложив их в небольшую посылку, он попросил полковника отправить ее в Аддис-Абебу, а оттуда — в США. Он никогда не увидел ее больше...

Вернувшись к Лики, Хауэл сообщил ему:

— В Омо много слоев с ископаемыми. Там может быть и древний человек.

Лики пригласил его пообедать и к концу обеда, «на закуску», преподнес ему на бисквитной тарелке череп зинджа древностью почти в 2 млн. лет.

Хауэл заявил, что в Омо есть слои древнее Олдувая, им может быть 3 млн. лет. Однако вернуться в Омо ему удалось лишь в 1965 г.