В 1965 г. Лики прибыл в США. При встрече с Кларком Хауэлом они вновь заговорили об экспедиции в Эфиопию.

— Это должна быть международная экспедиция, — сказал Лики.

— Что вы имеете в виду? — спросил Кларк Хауэл.

— Это означает, что мы должны пригласить французов. Они уже были там. Будет хорошо для нас, если они примут участие в нашей экспедиции. — Слово «нас» означало, что Лики тоже хочет принять участие в экспедиции. — Это будет удивительно.

— Надо все обдумать, — продолжал Лики. — Дайте мне немного времени, и я напишу вам. Вы сможете поехать?

— О, да.

Через несколько недель Хауэл получил телеграмму: «Омо в порядке. Скоро увижу Вас. Луис Лики».

Лики очень тщательно подобрал сотрудника для кенийского отряда экспедиции трех стран (Кении, Франции и США) в Омо. Однако в последний момент отказала поясница, и он не смог даже ходить. Ехать врачи не позволили. С большой неохотой он решил назначить на время руководителем кенийского отряда своего сына Ричарда.

Ричарду Лики было 23 года. Стройный, живой молодой человек с тонкими чертами и энергичными манерами, он давно и круто заявил отцу, что хочет проложить собственный путь в жизни. Он не восторгался бурно находками родителей, зинджем и человеком умелым, как это делали все его сверстники-антропологи. Вместо того чтобы воспламениться, он отстранился. Он уже с детских лет получил сверхдозу семейной археологии и антропологии и больше не хотел о них слышать.

Ричард отказался поступать в университет. Отец, видевший в сыне своего преемника, был крайне раздражен. Луис сказал, что если Ричард не хочет идти в университет, то пусть заботится о себе сам.

Этого и добивался Ричард. Он ответил отцу, что ему надоели ископаемые кости. Он хочет путешествовать, охотиться на диких животных. Ричард объявил себя белым охотником и стал сопровождать людей на охоту и для фотографирования в сафари. К 20 годам он облазил всю Кению. У него проявился талант организатора и накопился опыт полевой работы. Это-то и склонило Луиса Лики к выводу, что только Ричард сможет хорошо руководить кенийским отрядом, хотя он не занимался вообще ни археологией, ни антропологией, ни геологией. Однако он не мог не знать их, живя с такими родителями, как Мэри и Луис Лики!

Экспедиция в Омо получила разрешение. Мудрое приглашение французов сработало. Существует неписаный закон у археологов: никто не должен ехать на раскопки в тот же район, где раньше работал другой специалист без разрешения и присутствия последнего, если он жив. Это правило свято соблюдается всеми честными учеными. Арамбург был первым из археологов и палеонтологов в Эфиопии, и эфиопские власти знали его.

Пригласив французских ученых, Лики тем самым вызвал уважение к экспедиции во всех странах. И Арамбург, хотя был уже стар и болен в это время, согласился лично возглавить французский отряд. Правда, он пригласил помощником молодого ученого Ива Коппенса, который через два года, после смерти Арамбурга, стал руководителем. Кларк Хауэл возглавил американский отряд, Ричард Лики — кенийский. Таков был состав международной экспедиции в Омо в Эфиопии в 1967 г.

Все планирование и обеспечение экспедиции шло из Найроби. Хотя Найроби — это столица другого государства — Кении, хотя она чуть ли не в 1000 км (500 милях) от Омо, хотя и дороги были ужасными, но добраться из Найроби до Омо было легче, чем по короткой дороге из Аддис-Абебы. От столицы Эфиопии Омо отделяли горы и дорог туда не было вовсе. Найроби был и лучше обеспечен товарами и провизией.

Итак, в Омо в 1967 г. впервые начала работать международная экспедиция. Правда, она была не совсем одной экспедицией. Каждый отряд работал независимо друг от друга. Кларк Хауэл и Ричард Лики сразу же отделились от французов, которые, как первооткрыватели, имели право выбора любого места. Французы заняли для себя огромный район вдоль нижнего течения реки Омо, начиная от ее устья. Кларк Хауэл взял для работы много меньший участок к северу от французов, в области Шунгура.

Ричарду Лики достался район в горах еще дальше к северу, но он не стал там работать. Однако о Ричарде потом... Вернемся к Омо.

Омо было удивительно похоже на Олдувай, оно тоже лежало в Восточно-Африканском рифте. На дне рифта длиной 6 тыс. км — цепочки озер, а по бокам — гигантские обрывы. Когда-то по дну этого огромного разлома было много озер, но сейчас большая часть Великого рифта суха. Только в районе Омо сохранилась река. Она берет начало на нагорьях Эфиопии и впадает в озеро Рудольф у северной границы Кении.

Ущелье Олдувай также промыто рекой, но сейчас в нем не осталось и ручейка — ничего, кроме скал, горячего воздуха и окаменелостей. В Омо еще более знойно. Река здесь хоть и сохранилась, но сильно уменьшилась. Озеро Рудольф имеет 300 км в длину. Однако в сравнении с прежними своими размерами оно невелико и продолжает уменьшаться.

Восточно-Африканский рифт усеян конусами и кратерами вулканов. Здесь беспокойная область земного шара. Мощные слои вулканического пепла перекрывают останки древнего человека и его предков. Вулканический пепел позволяет с помощью атомной физики хорошо датировать слои (по изотопам калия и аргона). Благодаря им и были так точно датированы находки Лики в Олдувае. Но если в Олдувае эти слои составляют пласты толщиной до 30 м и охватывают период примерно в 200 тыс. лет, отстоящий от нас почти на 2 млн. лет, то в Омо пласты эти достигают толщины свыше 600 м и охватывают период более 4 млн. лет. Причем в поисках более древних слоев не обязательно углубляться в толщу на полкилометра. За прошедшие миллионы лет слои выпятились и сейчас расположены под углом к поверхности. Можно просто идти по все более древним слоям, как по ребрам огромного скелета.

Результаты были еще более потрясающими, чем в Олдувае. Удалось проследить эволюционные изменения 80 видов млекопитающих, их расцвет и вымирание. Например впервые были изучены 6 родов и 8 видов вымерших свиней, останки 22 разновидностей антилоп и нескольких видов вымерших саблезубых тигров. Находки в бассейне реки Омо давали ключ к происхождению истории животных, найденных в других местах.

На реке Омо с самого начала стали попадаться и останки гоминид. Первыми нашли челюсть французы, затем стали попадаться зубы и американцам. Вскоре их было уже 150. Кроме того, были найдены еще челюсти, части двух черепов две кости верхних и две кости нижних конечностей. Причем возраст некоторых из них составлял около 4 млн. лет! Часть костей принадлежала останкам зинджантропа. Причем останки зинджа здесь датировались с 3,7 млн. до 1,8 млн. лет, т. е. почти 2 млн. лет в долине реки Омо жил сверхмассивный сородич (или предок?) человека. В пласте, имеющем возраст 3 млн. лет, Хауэл нашел 19 зубов и бедренную кость более «изящного» австралопитека, очень похожего на «бэби» из Таунга и человека умелого.

Ричарду Лики вначале не везло. Ему достался участок, где не было таких древних слоев, чтобы найти предка. Он проработал один сезон на Омо и задумался. Раз уж приходится вернуться к археологии, то ему лучше найти самостоятельное место. Работать без диплома в одной экспедиции с такими титулованными профессорами, как Арамбург, Коппенс или Хауэл, значит быть у них всегда в долгу. Какое бы открытие он ни сделал, все будут считать, что сделали профессора. Он решил выбрать место сам. Он прикинул по прошлым своим охотничьим маршрутам, куда двинуться вернее.

Ричард взял вертолет, который экспедиция наняла сообща, и полетел обратно в Кению. Он облетел восточный берег Рудольфа и повис над длинными размытыми обрывами, которые выглядели обещающе. Ричард приземлился и очутился в ландшафте трехмиллионнолетней давности. Все вокруг было завалено костями ископаемых животных. Даже он, непрофессионал, был поражен. Ричард вернулся с вертолетом в Омо и объявил всем, что он оставляет экспедицию... Это было смелое решение для 23-летнего молодого человека перед лицом вспыльчивого отца.