— Похоже на то… — рассеянно и задумчиво проговорила матушка.

Неожиданно она подняла руку, и ее пальцы словно превратились в горящие свечи. Однако сияние на концах ее пальцев быстро уменьшилось, сменилось едва заметным голубоватым свечением.

Я не раздумывая повторила ее жест. На кончиках моих пальцев вспыхнули огоньки — но тут же угасли.

— Вот, значит, как, — проговорила матушка. — И тебе случалось убивать зверя — или человека?

Я яростно замотала головой и опустила выдавшую меня руку на колено.

— Смотри не обманывай меня, — предупредила матушка. Она по-прежнему держала руку высоко. Краешки ее ногтей были обрамлены искрами. — Если употреблять Силу безрассудно, дар притупится.

Я снова покачала головой.

— Я пользовалась своим даром только для того, чтобы снимать охранные заклятия других людей, больше ни для чего.

— А этот Золан — он хотя бы раз говорил о своем прошлом?

— Он сказал нам только, что его бросили в Потемки те, кто желал от него избавиться, и что его приютили глиняные люди.

— Короля Арвора околдовал злобный жрец. Старкаддер и вождь любого другого клана, поднявшегося против Избранных, с радостью назвал бы этого незнакомца своим пропавшим королем. Ведь тогда под их знамя встали бы многие невоинствующие кланы.

Все так. Но станет ли Золан ввязываться в такую игру? Он дал клятву противостоять Злу; мог ли он поверить, что победа будет обеспечена, если он станет сражаться в противостоящем Злу лагере?

Словно ответив на мои невысказанные мысли, к нам подошел Золан. За ним, все еще немного прихрамывая, приблизился Древолаз. Древолаз… Неужели это похожее на большого кота существо тоже видело свой собственный сон? Иначе почему бы он оказался рядом с Там в ее мрачном видении, в котором она вела борьбу за жизнь Бины?

Рыжий зверь отошел от Золана и направился прямиком к матушке. Он не сводил с нее взгляда своих больших золотистых глаз. Некоторое время они неотрывно глядели друг на друга. Казалось, они не замечают, что к нам присоединился Золан.

А потом матушка сделала нечто, что изумило меня: она сложила руки на коленях и склонила голову. Так она приветствовала бы волшебника, который выше ее мастерством и, быть может, наделен даром, отличающимся от ее собственного, но наверняка светлым.

Тут я ощутила посыл, хотя и не смогла прочесть его смысл. Золан шагнул вперед и положил руку на голову Древолаза, Он явно лучше меня и Там понимал, что происходит.

Густая рыжая шерсть Древолаза зашевелилась, встала дыбом и окутала его тело светящейся дымкой. Я ощутила волну величайшего усилия. Затем мягкое сияние немного угасло, но взлетело вверх, и перед нами предстал туманный столп.

Матушка, не поворачиваясь к Там, протянула к ней руку.

— Камень…

Там на миг растерялась, но поспешно вынула свой талисман из волосяного мешочка и положила на ладонь матушки.

Некоторое время матушка сидела, сжав камень в руке. А потом она начала быстро водить рукой — так, словно держала в ней перо или кисть. Каждое ее движение порождало в воздухе золотые линии. Матушка встала. Из линий сложился рисунок. Я не сразу поняла, что он собой представляет, хотя и была искушена в рисовании.

Часто моргая, я смотрела на рисунок матушки — а в следующий миг он был закончен. На фоне красноватой дымки возникли очертания тела, круглая голова склонилась вперед. Матушка бросила светящийся камень в направлении шарообразной головы. Камень прикоснулся к туманному силуэту, и дымка поглотила его.

Мгновение назад было четверо людей и зверь из Потемок, и вдруг нас стало пятеро. Существо, стоящее перед матушкой, немного походило на женщину маленького роста. Она была одета в платье, цвет которого походил на цвет шерсти Древолаза. Ее грудь была обнажена, но прикрыта множеством золотых цепочек. Короткую шею обнимал тугой воротник из сверкающих драгоценных камней. Затылок шарообразной головы покрывали короткие рыжие шелковистые волосы, очень похожие на шерсть. Глаза женщины были золотистыми, немного выпуклыми. Как только она стала видна целиком, зашевелились ее пальцы, унизанные перстнями.

Я затаила дыхание. Я знала два из жестов, изображенных женщиной. Матушка повторила их.

— Добро пожаловать, сестра по духу, — приветствовала женщину наша матушка.

— Ты родила редкостных дочерей, сестра, — ответила ей женщина. — Они показали мне, что в этой стране, хоть она и варварская, можно встретить подлинную мудрость.

— Есть мудрость, но есть и ее противоположность, — проговорила матушка. — Похоже, кто-то из твоих сородичей повернул Зерцало Жизни к Тьме.

— На каком дереве, каким бы крепким оно ни было, не вырастает ветвей, изъеденных червями? Однако свершившееся зло теперь следует изничтожить. Золан…

Услышав свое имя, человек из Потемок подошел ближе.

— Он отрубит гнилую ветвь — он поклялся сделать это, сестра. Отведите его туда, где король собирает совет, и оставьте его там. Скажу еще, что Зло призвало к себе Зло, ибо темные Силы вашего мира были призваны и ответили на зов. Тем из вашего народа, кто теперь склонил голову перед Тенями из древнего прошлого, должны противостоять только наделенные даром, порожденным этим временем, в этом месте. Только так можно сразить это Зло.

Матушка ответила на эти слова молчаливым согласием. Волшебный силуэт постепенно растаял, дымка сгустилась и испарилась. Перед нами сидел Древолаз, глядящий вдаль, словно зачарованный. Но кто знает — может быть, он и был зачарован.

Древолаз все еще сидел напротив нашей матушки. А нам так не терпелось задать свои вопросы. Правда, ответить на них могла только матушка — в свое время и по своему выбору.

Она посмотрела на Древолаза и улыбнулась.

— Очень хорошо, — тихо проговорила она таким тоном, каким прежде, бывало, хвалила нас, когда мы удачно использовали свой дар.

Матушка наклонилась, погладила голову Древолаза, почесала за ушами. Зверь лизнул ее запястье длинным красным языком, встал и похромал прочь. Не сказав ни слова, Золан пошел за ним.

Матушка опустила глаза и посмотрела на камень, лежащий на ладони. Золотое сияние немного потускнело, словно часть чужеродной жизни покинула камень. Матушка протянулась камень мне, и я взяла его. Камень оказался теплым, хоть и светился не слишком ярко. Я быстро убрала его в волосяной мешочек.

— Так тому и быть, — негромко произнесла матушка, словно клятву. — Так и будет. — Она посмотрела на меня, перевела взгляд на Силлу, снова вернулась глазами ко мне — и проговорила таким тоном, какого я никогда прежде от нее не слышала: — Нам предстоят тяжкие и горькие труды. Когда возникает нужда, Одаренным приходится давать ответ.

Казалось бы, следовало радоваться, потому что мы наконец обрели свободу и воссоединились с теми, кого так любили. Но я сглотнула ком горечи, подступивший к горлу. Я словно бы наелась незрелых ягод саубуна.

Матушка устремила взгляд вдаль. Я посмотрела в ту же сторону. Почему эти поля и холмы лишились всякой жизни? Ответ сам пришел ко мне, и я была вынуждена его принять. Наша любимая родина стала проклятым местом и останется таким, если мы не употребим все силы, чтобы очистить ее от этого проклятия.

— Все хорошо?

Мы вздрогнули. Перед нами, подбоченившись, стоял отец. Он чуть запрокинул голову и сделал глубокий вдох. Казалось, он пытается уловить какой-то запах, принесенный поднимающимся ветром.

— Нет, — ответила матушка. — Древние дары вырвались на волю. Вновь теневые гончие побегут впереди безликого охотника и зеленые пойдут по лесам. В Гурлионе разрушены обереги, и ни один смотритель не сумеет легко восстановить их; древний народ не приемлет никаких границ, установленных людьми, ибо им принадлежит вся земля. А злодеи среди наших сородичей — те, чьи руки в крови, кому по нраву деяния Тьмы, — также собираются вместе. Нет, для нас наступают плохие времена, Десмонд.