Отнимая у меня последние силы, глиняная женщина поместила свой дар в мою руку, но ее оружие почему-то было нацелено не на Маклана, а на Золана! Клинок угодил ему в спину, пронзил одежду и плоть и… исчез!

«Что я сделала?»

Вспыхнул свет — золотой, как тот, что испускал камень Там, окутал двух людей и зверя ослепительным столпом. Я без сил опустилась на ступеньку, чувствуя, что чужая воля все еще продолжает управлять мной.

Чье-то тело вдруг выпало из столпа света. По крайней мере, очертания его фигуры были человеческими. Затем сияние начало таять и постепенно растворилось. Золан стоял пошатываясь, с закрытыми глазами. Но… остался ли он тем, кто был нам знаком, или злодей все же осуществил свое желание? Потому что с человеком из Потемок явно что-то произошло…

Однако мои сомнения мгновенно разрушила наполнившая меня неизбывная радость. Правда, это было не мое чувство. Фарсали… Это она возрадовалась, это она благодарила неведомых мне божеств, а из моих глаз струились ее слезы счастья и гордости. Истина была проста: тело Золана было не тем, что принадлежало ему от рождения. Он был сыном Фарсали.

За всю жизнь, за все время постижения всевозможных наук, объединения даров, перенесенных мытарств нам не доводилось подвергаться таким тяжким испытаниям тела и души. Я держала свой талисман обеими руками. Бина шла плечом к плечу со мной. Мы с ней поспешили к лестнице.

Последний из темных был изгнан древними, а теперь и они, победители, один за другим меркли и исчезали из виду. Могло показаться, что порождения земли были всего лишь видениями, созданными нами по необходимости и из страха. Матушка, Дьюти и жрец-северянин все еще стояли рядом, но похоже, они остались невредимыми, и нам не стоило о них тревожиться. Силла неподвижно лежала ничком на ступенях. Рядом с ней — Древолаз. Золан опустился на колени рядом с павшим Макланом. Тот был бледен и изможден, словно после тяжкой болезни.

Не поднимаясь на ноги, человек из Потемок обернулся и мысленно заговорил с нами. Его посыл был ясен и прост, и в нем не было гордости победителя.

«Тарна… больше… нет».

Он мысленно произнес эти слова с большими промежутками. Было заметно, что это стоит ему большого труда.

Золан отполз назад, мы с ним одновременно оказались рядом с лежащей на ступенях Силлой. Бина, не раздумывая, приступила к работе целительницы. Она приподняла голову сестры. Глаза Силлы были открыты, но казалось, она не узнает нас.

Подошедшая матушка отстранила меня. Дьюти тоже стояла рядом с нами.

Они наклонились и перевернули Силлу на спину. Матушка нахмурилась, устремила взор на Золана и покачала головой. Тем самым она предупредила его, чтобы он не приближался. Ни она, ни Дьюти не сказали ему ни слова.

Матушка заговорила с той, которой не было рядом с нами. Ее голос переполнял гнев.

— Разорви… разорви связь, приказываю тебе! Ты добилась, чего хотела, глиняная женщина… а теперь освободи мою дочь!

Матушка прижала голову Силлы к груди, и я увидела, как глаза сестры наполнились слезами и слезы потекли по ее щекам. Рука Бины легла на мое плечо и поднялась. К моему лбу прижался прохладный камень-талисман. По моему телу прошла такая волна озноба, что эта дрожь передалась матушке.

— Все кончено, — медленно прошептала я, но мои слова услышали все, ибо нас окружало полное безмолвие.

Так и было.

Прибыло объединенное войско под командованием лорда-смотрителя и самых высокопоставленных вождей кланов северян. Были подавлены последние очаги бунта. Короля держали под бдительным надзором. Рассказ Фергала произвел впечатление не только на вождя того клана, к которому принадлежал он, но и на несколько других вождей, а все они занимали высокое положение. Не было забыто и о том, что Арвор изначально приветствовал и поддерживал Избранных.

Мы перебрались с площади, которая за время сражения нам опротивела, во дворец и некоторое время посвятили поиску уединенных покоев. Дорогу до этой комнаты я не запомнила. Все мы безумно устали. Нам хотелось одного; поскорее улечься на покрытый ковром пол. И как только мы вошли в комнату, мы тут же улеглись и уснули крепким сном.

Сны не тревожили меня. Услышав негромкие голоса, я пошевелилась, чтобы вытянуть затекшую ногу, и почувствовала рядом со мной что-то теплое. А потом влажный язык прикоснулся к моей руке. Я окончательно проснулась, открыла глаза, увидела горящий светильник и прижавшегося ко мне Древолаза. Он как-то странно смотрел на меня.

Самым главным моим ощущением была пустота. Еще неприятнее стало, когда я дала название этому чувству. Что миновало меня — нет, не так, гораздо хуже: что покинуло меня за время сна?

Я поступила так, как, бывало, делала после особенно тревожного сна: я обратилась к своим самым лучшим и верным подругам: «Там? Силла?»

Что ж, хотя бы посыл я отправила без труда.

«Бина!» — откликнулись сестры в унисон.

Они обе меня услышали. Мой страх унялся и отступил. Дар остался при нас! Наш мир снова сжался, в нем остались только мы трое. Прижавшись друг к другу потеснее, мы наконец огляделись по сторонам.

Мы оказались в просторных покоях, где вдоль стен через равные промежутки висели большие масляные лампы. У дальней стены стояло возвышение, а на нем… Трон Севера.

Рядом с возвышением шел оживленный, взволнованный разговор. По одну сторону от трона стоял Золан, а напротив него — Арвор. Чуть поодаль собрались вожди кланов. Среди них был Старкаддер и еще несколько из тех, кто прежде возводил на престол королей.

Я пристально смотрела на Золана. Я еще тогда, на ступенях дворца, заметила в нем что-то новое, странное. Теперь мое чувство укрепилось. Он был… кем же он был? Не человеком, это точно. Правда, конечно, он был не настолько далек от обычных людей, как гигантские пауки из Потемок от своих маленьких собратьев в нашем мире, и все же он многим от нас отличался. Вперед шагнул Фергал. Золан покачал головой.

— Ты знаешь правду, но я повторю еще раз: я — не ваш. Эту оболочку (Золан провел руками вдоль тела) я ношу всего лишь ради того, чтобы послужить тем, кто уцелел из нашего народа. Несколько лет назад ребенок мужского пола, которого некоторые из вашего народа были готовы использовать в своих целях, был изгнан в Потемки, дабы дать перевес одному клану. Он был так измучен — хорошенько задумайтесь об этом, господа, — что уже не мог мыслить. Он только боялся. Боялся всего на свете. Он был тяжко болен…

Подошел Древолаз, встал на задние лапы и потерся мордой о плечо Золана. Человек из Потемок погладил макушку зверя и продолжал свой рассказ:

— Перед вами — великий герой, который согласился жить в шкуре зверя, чтобы служить своей госпоже. Он нашел мальчика и принес его Фарсали. Она сразу поняла, что дитя умирает. Ее печаль и любовь были так велики, что она решилась нарушить древний запрет, и в его тело — в тело мальчика, которого вы знали под именем Геррит, — она вселила дух своего сына.

Я не одной крови с вами. Повелительница послала меня сюда, чтобы я расправился с тем, кто мог превратить вашу страну в царство Вечной Тьмы, Он убивал бы людей одного за другим, он обагрил бы вашу жизнь кровью. С помощью тех, кому были ведомы древние познания, я сделал то, в чем поклялся своей госпоже. Тарн мертв. Ваша задача в том, чтобы очистить страну от того, чем он запятнал ее.

Говорю вам: теперь я ухожу туда, где мое место.

Золан говорил решительно и убедительно, как может говорить только тот, кому ведома правда.

Гурлионцы загомонили. Один из них что-то сказал, но он не стал спорить с Золаном. Вперед безмолвно вышел Артер и повернулся лицом к гурлионцам.

— Старкаддер, Рагнелл, Мервен, Драффорд, Валлингсор, Квейн! — Жрец всего-навсего произнес имена стоящих перед ним вождей, но из его уст они прозвучали словно заклинание. — Вы знаете меня, вы знаете, что я поклялся говорить только правду, так выслушайте меня сейчас и отбросьте все свои сомнения. Этот темный пришел не из нашего мира, и он предал суду своих божеств. Кто из вас готов выйти и сказать, что Золан не вернется к своему народу? Говорите, если готовы…