— Да?

— Эри, привет. Это Саир.

— Саир? — изумилась она, — ты где? ты откуда звонишь?

— Я тут с Уршанаби. Мне надо с тобой поговорить.

— Давай. Я слушаю.

— А сюда подойти ты не можешь?

Эмешу почему-то очень не хотелось говорить по телефону, такие дела лучше решать лично. И дело даже не в том… короче он и сам не знал в чем именно дело.

— Знаешь, переправляться через реку довольно… хм… довольно сложно, — сказала она, — Может быть ты скажешь так?

Эмеш вздохнул, но спорить уже не было сил. Он вкратце изложил Эрешкаль свое предложение. Она выслушала не перебивая, потом попросила рассказать о Кинакулуше.

— Пастух? — обиженным тоном переспросила она, — неужели ты думаешь, я отдам Лару за какого-то пастуха?

— Он в одиночку убил мангара, — веско заметил Эмеш.

Эрешкаль задумалась. Было очевидно, что она и сразу была готова на этот обмен, она уже давно приняла решение, но не хочет соглашаться так сразу. В конце концов ее слово последнее, от него зависит жизнь и смерть в каждом из миров.

— Вообще-то мне наверно не следует этого делать, — задумчиво сказала она.

— Но ты сделаешь?

— Надеюсь ты понимаешь, что жизнь Лару не равноценна жизни какого-то смертного, будь он даже величайшим охотником на мангаров, — гордо заявила Эрешкаль, — Я отпущу ее, но только на срок, что отведен этому человеку. Потом тебе придется придумать что-то еще. Ничего личного, Сар, но таков закон — жизнь за жизнь, я просто не в силах его изменить.

— Понимаю, — согласился Эмеш, — и думаю, что я разберусь с этим даже раньше. А ты знаешь, сколько ему отмеряно лет?

— Не знаю. Никто не знает. Но я узнаю, когда придет время.

Эмеш мысленно застонал. Хорошо бы этому Кинакулушу полагалось долго жить, иначе демоны смерти могут явиться за Лару в самый неподходящий момент. Снова придется как-то выкручиваться.

— Хорошо, идет. Давай меняться?

Эрешкаль фыркнула в трубке.

— Я пришлю тебе Лару. Можешь отправлять ко мне своего пастуха. Но будь осторожен с ней Саир, — голос Эрешкаль вдруг стал серьезным, — Ты действительно уверен, что демонов выпустила не она? Вспомни, ты сам едва не погиб, когда вы загоняли демонов назад. Ты уверен, что это не повторится снова?

— Я уверен, это сделала не она.

— Как хочешь.

Эрешкаль вздохнула и повесила трубку.

Вот и все. Делов-то.

Эмеш развернулся и широкими шагами направился к берегу, где его ждал Кинакулуш. Вид у парня был подавленный и совершенно безразличный ко всему. Он поднял на бога глаза, и молча кивнул.

— Это не надолго… — словно извиняясь, заверил Эмеш.

— Позаботься о Тиль.

Юлька сидела на подоконнике, кутаясь в старое рваное одеяло.

Маленькая, худенькая, словно девчонка, хотя уже давно за тридцать, курносая, рыжая.

— Иди сюда, а то там дует, простудишься.

— Не простужусь, — фыркнула она в ответ.

В доме холодно, как всегда. Впрочем, он давно уже привык. Все же он сам выбрал такую жизнь, отказавшись от всех благ цивилизации ради… ради вот этой курносой, на подоконнике. Она до сих пор звала его Сашка, как в самом начале, хоть это имя и странно сочеталось с грязной небритой рожей почти сорокалетнего мужика. Мдаа… Тридцать восемь, а выглядел на все пятьдесят, если не больше.

— Иди сюда.

— Не-а, — Юлька улыбнулась, чуть-чуть, одними уголками губ, и сразу стало немного теплее.

— Давай-давай.

Она все же слезла, подошла шаркая ногами, таща тяжелое одеяло за собой. И уселась рядом, прижавшись щекой к Сашкиной груди. Он обнял ее, уткнулся носом в рыжие волосы и несколько минут сидел молча.

— Что делать будем?

Юлька слабо пожала плечами, на долгие разговоры не было сил. Как она вообще до сих пор продержалась?

Жрать хотелось просто невыносимо, так, что живот сводило и кружилась голова. В этом году вертолеты с продовольствием прилетали все реже и реже, а за последний месяц — так вообще ни разу. Ни единой посылки снаружи, и никаких вестей.

Но он все равно каждый день упрямо ходил к Центру, вдруг прилетит. Если прозеваешь, то потом уже ни крошки не достанется.

Единственное, что спасало — ловили крыс, хотя и их становилось все меньше. Видимо с голоду все хорошими охотниками становятся. Господи! До чего он дошел! Вот скажи кто ему лет десять назад, только посмеялся бы, да пальцем у виска покрутил.

А ведь мог наверно и сейчас наведываться за едой в ближайший магазинчик, да в кафешку у работы. Сам же, дурак, оттуда сбежал.

Хотя кто знает как сейчас там. Вертолеты вот больше не летают…

Год назад видел он одного пилота, что разбился над их лесом, но чудом остался жив… впрочем не на долго… Парень неделю провалялся в бреду и все кричал какие-то непонятные вещи про чуму, землетрясения и конец света. Толком ничего понять не удалось, да и можно ли верить сказанному в таком состоянии.

А потом тот парень умер. С тех пор, кажется, вертолеты стали реже прилетать. Сначала ничего, хватало еще еды, а теперь вот даже крыса и то редкость. Пока кое-как выкручиваются, а дальше — видно будет.

Сашка нащупал в кармане сверток. Специально ведь замотал покрепче, что б не податься соблазну и не развязать. Жрать хотелось…

Он вытащил сверток и сунул Юльке в руку.

— На вот, это тебе.

Она подняла на него удивленные и почти испуганные глаза.

— Что это?

— Разворачивай.

Положив сверток на колени, Юлька принялась разматывать тряпку тонкими непослушными пальцами. Когда ей наконец это удалось, Юлька чуть не вскрикнула от неожиданности. Перед ней лежала шоколадка, в яркой блестящей обертке.

— Темный, с миндалем, — глупо брякнул он, словно это могло хоть что-то значить.

Юлька переводила растерянный взгляд то на него, то на лежащее на коленях сокровище, и в глазах блеснули слезы.

— Откуда у тебя это?

— Нашел, — Сашка довольно улыбнулся, чувствуя себя чуть ли не героем.

Шоколадку он нашел три дня назад, в доме старого Андрея Горбатого, что на просеке. Ходил к центру, проверить нет ли новостей, да на обратном пути решил зайти, проведать. То, что Горбатый помер, стало ясно уже с порога — вонь стояла, аж глаза слезились. Ну, конечно похоронил, кое-как выковыряв могилу в мерзлой земле, постоял молча, не вспомнив ни одной молитвы, пристроил у изголовья связанные крестом палки.

Потом дом обыскал, но не нашел ничего хоть сколько-то годного в пищу. И уже собираясь уходить случайно наткнулся на эту шоколадку. На полке, в жестяной коробочке от чая с разноцветными цветами.

Долго смотрел, не веря своим глазам. Да, шоколад иногда привози, но совсем мало, редко кому доставалось. А этот счастливчик, значит, берег на черный день.

Едва удержался, что бы не съесть все на месте, замотал в подвернувшуюся под руку тряпку и сунул в карман. Надо с Юлькой, напополам.

И сейчас вот Юлька сжимала его шоколадку в дрожащих руках.

— Ешь, это тебе.

— А ты?

Он сглотнул скопившуюся во рту слюну и собрался с духом.

— Я две нашел. Свою не удержался и сразу сожрал. А это тебе.

Получилось вроде убедительно. Ну что ему, в самом деле, эти пол шоколадки? Все равно таким же голодным и останется. Надо побродить в округе, может еще чего удастся раздобыть.

Юлька неуклюже пыталась разорвать обертку, пальцы не слушались.

— Давай открою.

Сашка предложил и тут же сам пожалел. Обертка далась легко, он, помнится, сам покупал такие же точно, в палатке, по дороге на работу. Давно, целую жизнь назад…

Открытая шоколадка пахла так, что заныло в животе. Он поспешно вернул ее Юльке, и сразу встал — лучше уж подальше отойти.

— Я чайник поставлю. Будешь чай?

— Может, давай пополам? — неуверенно предложила она.

Он скрипнул зубами и отвернулся, наливая воду в этот проклятый чайник.

— Да ешь всю, я может еще найду.

Юлька еще секунду колебалась, потом тихо всхлипнула, судорожно вгрызаясь зубами в маленькую коричневую плиточку.